Найо Марш - Последний рубеж

Тот встал со стула. Все трое смотрели на него… как? С вежливым интересом? Озабоченно? Пожалуй, да, только Карлотта была бледнее обычного, рука Джаспера слегка дрожала, когда он ставил чашку с кофе на блюдце, а Джулия вдруг как по волшебству лишилась своей обычной живости.

– Я полагаю, – начал Аллейн, – что в ситуации, которая является двусмысленной, если не для вас, то для меня, придется смотреть правде в глаза. Неприятной правде. Я – полицейский. Если происходит нечто подозрительное, я, как сотрудник уголовного розыска, должен это расследовать. Поэтому я и нахожусь здесь, на острове. Причем характер расследования таков, что если кто-то решает скрыться по неизвестным причинам, он автоматически становится человеком, которого полиция захочет допросить. Ваш кузен – человек, которого я хотел бы допросить.

– Мне кажется, у вас не так много шансов на это, – сказал Джаспер после долгого молчания.

– Мне тоже так кажется.

– Полагаю, нам нельзя узнать, по поводу чего вы хотели бы его допросить?

– Я уже и так сказал лишнего.

– Но это не связано с той девушкой? – спросила Карлотта. – Боже мой, только не это!

– Что толку спрашивать, Карла. – Джулия обняла Карлотту. – Суперинтендант все равно не скажет. – Она посмотрела на Аллейна, и в глазах ее снова заплясали чертики. – Мы попросили вас приехать и помочь нам. Но это же то же самое, как если бы мухи пригласили к себе паука, да?

– Увы! – кивнул Аллейн. – В каком-то смысле, да. Сожалею.

На крыльце появилась малышка Селина и начала спускаться, перепрыгивая через ступеньки.

– Беги поиграй где-нибудь, – хором сказали ее родители.

Селина продолжала прыгать.

– Селина, – сказал ее отец. – Что тебе было сказано?

– Но я не могу, – ответила она, перепрыгнув через последнюю ступеньку.

– Чепуха, – сказала ее мать. – Почему не можешь?

– У меня сообщение.

– Сообщение? Какое сообщение? Потом скажешь, а пока беги поиграй.

– Там звонят по телефону. Я взяла трубку.

– Почему же ты сразу не сказала?

– Ему звонят, – Селина показала пальцем на Аллейна и состроила гримасу.

– Не делай так и не показывай на людей пальцем, – машинально пожурила ее Джулия. – Вас к телефону, – обратилась она к Аллейну.

– Спасибо, Селина, – сказал Аллейн. – Покажешь, куда идти?

– Оки-доки-тра-та-та, – сказала Селина и взяла Аллейна за руку.

– Видите? – обратилась Джулия к Аллейну. – Это ужас какой-то!

– И ничего не поделаешь, – покачал головой Джаспер.

Поднималась Селина, тоже перепрыгивая через ступеньки и повисая на руке Аллейна. Когда они добрались до половины, девочка сказала:

– Кузен Луи – грязный старикашка.

Аллейн, не поведя бровью, посмотрел на нее сверху вниз. Вредная Селина была по-своему милым ребенком.

– Почему? – мягко спросил он.

– А кто это, грязный старикашка? – спросила Селина.

– Санта-Клаус, который провалился в трубу.

– Ты такой глу-упый! – протянула девочка и, просунув свою ручку в его ладонь, добавила уже обычным тоном: – Это Луи так сказал.

– То есть?

– Луи Феррант говорит, его мама так кузена Луи назвала.

– Ты знаешь Луи Ферранта?

– Няня знает его маму. Мы встретили их в деревне. Он меня старше. И говорит всякое.

– Какое?

– Ну, я не помню, – смутилась Селина.

– Вряд ли надо слушать то, что говорит Луи Феррант. – Аллейн подхватил девочку к себе на плечо, она взвизгнула от удовольствия, и так они вошли в дом.

Звонил Планк.

– Я подумал, вам надо об этом знать, сэр. Звонили из Маунтджоя. Джонс готов сотрудничать со следствием.

– Правда? И что он предлагает?

– Насколько мы поняли, он знает что-то про Дульси. Однако говорить будет только с вами. У него ломка, и он болтает всякую ерунду.

– Я приеду.

– И еще кое-что, мистер Аллейн. Звонил мистер Харкнесс. По поводу своей завтрашней проповеди. Очень хочет, чтобы все пришли. Всякое несет. «Мне отмщение», – говорит Господь[51], и еще что-то из Ветхого Завета. Ему, мол, велено открыть имя грешника пред всем народом.

– Да ну?

– Ага. Ему было явление во сне. Ахинея полнейшая.

– Он снова напился?

– До белой горячки, похоже.

– Думаете, много народу придет?

– Да, – ответил Планк. – В деревне только об этом и говорят. В паб и в магазин от него принесли длиннющие объявления.

– Кто принес?

– Мальчик-посыльный из «Трески и бутылки». Мистер Харкнесс ужасно расстроился, когда я ему сказал, что Джонс и Феррант не придут. Заявил, что Господь беспощадно накажет полицейских и ввергнет их в геенну огненную, если Джонс с Феррантом не явятся. Совсем рассудок потерял, сэр.

– Похоже на то. Придется, конечно, пойти. Но сначала Джонс. У вас есть срочные дела в Коуве?

– Нет, сэр. Миссис Феррант я сообщил, что ее муж находится под арестом и предстанет перед судом в понедельник.

– И как она отреагировала?

– Ни слова не сказала, но взгляд у нее был, я вам скажу…

– Да уж, представляю, какой. Приеду сразу, как только смогу, – пообещал Аллейн и повесил трубку.

Фарамонды по-прежнему молча сидели за столом на террасе.

– Сержант Планк звонил, – пояснил Аллейн. – Меня вызывают. Словами не выразить, как мне жаль, что дела приняли такой оборот.

– Это не ваша вина, – сказала Джулия. – И не наша тоже. Мы все – жертвы обстоятельств. Почему Рики в больнице?

– Его избили.

– Не?.. – Карлотта осеклась.

– Нет-нет. Гил Феррант и Сид Джонс. Завтра они предстанут перед судьей. Рик в порядке.

– Бедный-бедный Рики, – сказала Джулия. – Ну что за напасть! Передавайте ему самый сердечный привет.

– Обязательно передам, – заверил ее Аллейн.

– Конечно, если появится Луи, Фарамонды в любом случае сплотят свои ряды.

– Разумеется.

– И я вместе с ними, – она протянула руку Карлотте, та взяла ее. – Хотя вообще-то, – продолжала Джулия, – я не Фарамонд, я Лампри. Много лет назад вы встречали кого-то из моих родственников.

– Да, верно, – сказал Аллейн.

«Опять то же самое», – подумал Аллейн, когда к нему привели Сидни Джонса с теми же неприглядными симптомами ломки. Очевидно, доктор Кэри не расщедрился еще на одну дозу.

Сид первым делом заявил, что разговаривать будет только с Аллейном, без свидетелей.

– Какая тебе разница-то, болван ты этакий, – спросил Фокс, не постеснявшись в выражениях.

Но Сид знал, что его послушают, и стоял на своем.

В конце концов Фокс с Аллейном переглянулись, и Фокс вышел.

– Дозу дадите? – сразу спросил Сид.

– Только если разрешит врач.

– Мне есть что рассказать. О Дульси. Очень важное.

– И что же это?

– Нет уж! – воскликнул Сид. – Нет уж, уговор есть уговор.

– Если вы сообщите мне информацию, на основе которой можно будет предъявить обвинение, тот факт, что вы это сделали, причем по своей доброй воле, будет принят во внимание. Если же окажется, что эту информацию мы могли бы получить и от другого лица, скажем, от Ферранта…

Сид пришел в лихорадочное возбуждение и принялся сыпать ругательствами. Оказалось, что Феррант – виновник всех его бед. Это Феррант подсадил его на тяжелые наркотики, это Феррант связал его с «Джером и К°», Феррант подбил его следить за Рики в Сент-Пьер-де-Рош, и Феррант же похитил Рики и привел его в конуру.

– Информация, которую вы хотите сообщить, тоже связана с Феррантом? – спросил Аллейн.

– Если они узнают, что это я его сдал, мне конец.

– Кто «они»?

– Ну, они. Он. Главный.

– Вы говорите о мистере Луи Фарамонде?

– Ох уж этот мистер. Мистер кривляка. Чертов-пречертов Фарамонд. Вы же не знаете, зачем мне нужна была та проволока. Или знаете?

– Чтобы картину повесить.

– Верно. Потому что она сказала, что у меня хорошее чувство ритма. Так и сказала.

«Это, – подумал Аллейн, – самая большая несправедливость, которая когда-либо со мной случалась».

А вслух произнес:

– Итак, ваши сведения касаются Ферранта?

– Ну, что-то вроде этого сказала, – все еще бормотал Сид.

– Феррант! – твердо произнес Аллейн, едва не закричав. – Так что с Феррантом?

– А что я за это получу? За информацию?

– Как суд решит. Вам предоставят адвоката.

– Его на подольше засадят? Если узнают, что это была его идея? Гила?

– Возможно. Если убедите в этом суд.

Сид вытер рукой лицо.

– Нет, только не в его присутствии. Не в суде. Ни за что!

– Почему?

– Они меня схватят.

– Кто схватит?

– Ну, они. Организация. Банда эта.

Аллейн отошел от него.

– Решайтесь, – сказал он и посмотрел на часы. – Я не могу больше ждать.

– Я не хотел его похищать. И бить не хотел, связывать проволокой и прочее. Это все Гил.

– Повторяю в последний раз: если у вас есть, что сообщить по поводу Ферранта, говорите.

– Мне нужна доза.

– Говорите!

Сид покусал пальцы, вытер нос, моргнул, изобразил, что собирается с духом, и прошептал:

– Это сделал Гил.

– Что сделал?

– Порешил ее. Дульси.

А затем из него, как вода из крана, полились признания. По его словам, Дульси Харкнесс узнала про наркотики в красках. Это случилось в одну из ночей, когда она «встречалась» с Сидом. Наверное, в ту, когда он привел Рики к себе. Ей взбрело в голову помыть стол, на котором он раскладывал краску, и она наткнулась на тюбик с открытым концом. Когда Рики ушел, она сообщила о своей находке Сиду. Тот испугался и сказал ей, что крышечка не отвинчивается, вот, мол, и пришлось открыть с другого конца. Дульси без труда отвинтила крышечку и пристала к нему с расспросами. Сид разозлился – к тому времени, он, по его собственному выражению, плотно сидел на «травке». Они с Дульси крупно повздорили, и она, уходя, сказала, что он или женится на ней, или ему же хуже будет.