– Он часто оказывается прав, – подтвердил Аллейн.

– А-а… про тех, кто был в «Лезерс» тогда днем, – сказал Рики. – Луи Фарамонд еще. У него свело ногу, и он вернулся раньше.

– И нам никто не сказал! – с шутливой укоризной заметил Аллейн. – Во сколько бы он добрался до «Лезерс»?

– Если бы поторопился, то, думаю, примерно около трех. Он ехал, держа правый сапог в руке и вынув правую ногу из стремени. Наездник он очень хороший.

– Он не упоминал, что Харкнессы ссорились, когда он приехал?

– Забавно, – произнес Рики, уставившись на отца. – Не знаю.

– Его разве не вызывали свидетелем на дознании?

– Нет, не вызывали. Наверное, никто не думал, что он вернулся раньше.

– Не может же быть, чтобы никто из вас об этом не сказал!

– Может, другие говорили; я никого не видел со дня дознания. Или, может, он расседлал лошадь, отвел ее в конюшню и ушел, никого не встретив. А мы позже вернулись. Конечно, если бы он что-то заметил, то сказал бы, разве нет?

После длительной паузы, во время которой Фокс несколько раз кашлянул, Аллейн пояснил, что как детективы-следователи они разрабатывают сразу две версии: и убийства, и крупной поставки героина и что было бы проще, если бы удалось обнаружить связь между этими двумя преступлениями.

– Ага, – сказал Рики.

– Что? – переспросил отец.

– Совсем забыл. А теперь ты упомянул связь…

– Объясни, объясни, образованный отрок[29], – терпеливо процитировал Аллейн.

– Да пустяки, наверное, но в ту ночь, когда я вернулся от Сида… – И он описал встречу Ферранта и Луи Фарамонда на пристани.

– Во сколько это было? – спросил Аллейн, помолчав.

– Около часу ночи.

– Странное время для встреч, да?

– Я подумал, что Луи Фарамонд рыбачит с Феррантом. Но не разглядел, вместе они приплыли или нет.

– А не было впечатления, что они только что встретились?

– Да, было.

– И ты слышал только, как Луи Фарамонд сказал: «Ладно» или «Ладно, осторожно» или «Осторожно». Да?

– Прости, шеф, – извинился Рики. – Дальше случилось столько всего, что я совсем забыл про эту встречу.

– Да уж, понятно, – сказал Фокс.

Аллейн решил, что так или иначе придется нанести визит Фарамондам. Рики смущенно признался, что ему звонила Джулия и выразила намерение пригласить их на обед.

– Я ответил, что ты бы с удовольствием, но пока ужасно занят. Правда ведь?

– По крайней мере половина этого высказывания верна. Ты сама тактичность, Рик. Уверен, что не хочешь пойти в дипломаты? Как она вообще узнала, что я здесь?

– Луи видел тебя в гостинице. Вчера вечером.

– Ясно. По-моему, сейчас не время для званых ужинов. А сегодня утром они дома? Не знаешь?

– Возможно.

– И вот еще что, Рик. Боюсь, придется прервать твои каникулы в Коуве.

Сын уставился на него недоуменно.

– Нет! – воскликнул он. – Почему?

Аллейн подошел к двери и открыл ее. Миссис Феррант, стоя на коленях, натирала воском нижние ступеньки лестницы. Она подняла голову, и они с Аллейном встретились взглядами.

– Bonjour madame![30] – весело поприветствовал ее Аллейн. – Comment ça va?

– Pas si mat, monsieur[31], – ответила она.

– Toujours affairée, n’est pas[32]?

Она сказала, что да, так и есть, а он – что как раз собирался ее искать. Потерял ручку и хотел спросить, не находила ли мадам ее в гостиной вчера вечером после его ухода. Нет, мадам не находила. Отпустив несколько комплиментов, Аллейн вернулся в комнату и закрыл дверь.

– Шеф, но почему… – начал Рики взвившимся голосом.

Аллейн и Фокс одновременно приложили указательные пальцы к губам.

Рики невольно хихикнул.

– Вы похожи на мальчиков-переростков из детского хора, – сказал он уже тише. – Может, окно закрыть? А то вдруг по улице кто подозрительный шатается?

– Закрой, – попросил Аллейн.

Рики закрыл окно, и шутить ему расхотелось.

– Ладно, извини, – сказал он. – Но почему?

– Если Феррант скоро вернется, то нельзя оставаться в доме, хозяин которого хотел тебя убить.

– Я хочу остаться! Мне сейчас работается лучше. И я – невольный участник всех этих событий. Да и вообще, он еще не вернулся. Больше всего я хочу посмотреть, как это дело раскроют.

Фокс и Аллейн взглянули на молодого человека так сурово, что Рики стало не по себе.

С улицы раздался прерывистый автомобильный гудок.

– Это Джулия, – не своим голосом пробормотал Рики.

Аллейн открыл окно и высунулся на улицу. Рики услышал знакомый волнующий голос.

– Вы?! – воскликнула Джулия. – Как здорово! А мы вас ищем.

– Я сейчас спущусь. Минутку.

– Встретимся у Планка, – кивнул Аллейн Фоксу, потом обратился к Рики: – Пока, старина.

Спускаясь по лестнице, он думал: «Черт, надо же, как побледнел. Крепко парень влип».

III

Джулия сидела в своем роскошном спортивном автомобиле, а Бруно чуть ли не вдвое сложился на откидном заднем сиденье позади нее. Она была вся в белом, и Аллейну вспомнилось, что на корабле она повязывала на голову алый шарф и носила перчатки. Огромные солнечные очки подчеркивали бледность ее кожи и красивый изгиб рта. Когда она смеялась, то слегка кривила верхнюю губу, становясь похожей на озорную девчонку, что выглядело чрезвычайно привлекательно.

«Бедный Рик, – подумал Аллейн. – Он бы никак не смог устоять. Хотя в целом, пожалуй, ему это на пользу».

Рики, стоя у окна, видел, как отец пожал руку Джулии и по ее приглашению сел на пассажирское сиденье рядом с ней. Она посмотрела на него так же, как иногда смотрела на Рики и, сняв темные очки, улыбнулась. Она о чем-то живо говорила, а отец – удивительно! – слушал ее вежливо и внимательно. Когда она говорила так с Рики, то он, например, мог только улыбаться, и ему приходилось следить за своим выражением лица, чтоб не выглядеть совсем уж глупо и время от времени закрывать рот.

Отец же совсем не выглядел нелепо.

Джулия замолчала и перестала смеяться. Наклонившись к Аллейну, она внимательно слушала, что он ей говорил все с тем же вежливо-отстраненным выражением лица. Так мог бы вести себя врач или, например, адвокат.

О чем они говорят? О Луи?

– Рики, – объяснял в это время Аллейн, – попал в небольшую переделку. Это я велел ему держать язык за зубами.

– А я-то ему надоедала. Бедняжка! – воскликнула Джулия и разразилась искрящимся смехом.

– Ничего, он справится. Несмотря на дипломатию, которую развел сержант Планк, всем в Коуве понятно, что не все так просто.

– Вы про несчастный случай?

– Да.

– Это был не несчастный случай?

– Пока нет убедительных доказательств, что это несчастный случай. Ваши кузены сейчас у вас?

– Кто вас интересует? Луи или Карлотта?

– Луи.

– Вы сидите на его куртке. Он ушел за сигаретами.

– Простите, – Аллейн вытащил из-под себя куртку и расправил ее. – Какая красивая, жокейская!

– Уж слишком красивая. Накинет ее себе на плечи и перед вами – сам Дэвид Нивен[33].

– О, пуговицы на рукаве не хватает. Может, оторвалась, когда я сел на куртку? Как ужасно, сейчас поищу.

– Не нужно. Дочка моя могла оторвать. А зачем вам Луи?

– Спросить, не видел ли он чего-нибудь необычного, когда вернулся в «Лезерс».

Джулия обернулась и посмотрела на своего юного деверя.

– Вроде бы нет. Ты не знаешь, Бруно?

– Он только сказал, что никого не видел или что-то вроде этого, – произнес Бруно ломающимся голосом.

– И кстати, – сказал Аллейн, – перед тем, как прыгнуть через овраг – великолепный, кстати, прыжок! – вы не спускались его осмотреть?

– Нет, – произнес Бруно после долгого молчания.

– Правда? То есть, если бы там было что-то странное, вы бы не заметили?

Бруно покачал головой.

– Например, железная труба вдоль изгороди?

– Там не было трубы.

– Только терн? А проволока?

Аллейну показалось, что Бруно сейчас что-то скажет, однако тот молча покачал головой и уставился в пол.

Джулия подмигнула Аллейну и заговорщицки толкнула его колено своим.

– Можно я пойду в магазин? – спросил Бруно.

– Конечно, дорогой. Если увидишь Луи, скажи ему, кто здесь, ладно? Он сигареты, наверное, покупает в «Треске и бутылке».

Бруно выскользнул из машины и, ссутулившись, пошагал вдоль улицы.

– Не обращайте внимания, – сказала Джулия. – Он переживает из-за прыжка.

– Почему?

– Считает, что подал идею мисс Харнесс.

– Харнесс?

– Постоянно путаю ее фамилию. Все думают, что я говорю так ради смеха, но я не специально.

– Я так понимаю, она была одержима этим прыжком.

– Бруно вообразил, что он сыграл решающую роль, и корит себя за это. Если прыжок не упоминать, он, конечно, забывает про него и как ни в чем не бывало лазает по скалам и наблюдает за птицами. А с Касом что? – спросила Джулия и, видя замешательство Аллейна, пояснила: – Ну, Кас. Дядя.

– Замкнулся в себе.

– Горничные сказали няне, что он пьет беспробудно из-за угрызений совести. И откуда только узнали? Хотя понятно: почтальон, посетители конюшни, приятель Рика Сид. Правда, он сбежал.

– Сбежал?

– Наш осторожный Рик сказал, что просто уехал в Сен-Пьер-де-Рош, но в деревне считают, что сбежал. Няня так сказала. У нее обширный круг друзей, и все как один утверждают, что Сид удрал.

– А почему, как они думают?

– Только это вы тоже не принимайте всерьез, – сказала Джулия, распахивая глаза, и затараторила: – Во-первых, она говорит, слухи поползли, еще когда дознание отложили, к тому же все знали про беременность. То есть, Кас прилюдно негодовал из-за этого, поэтому все и знали. А поскольку она часто бывала у Сида, то сложить два и два труда не составило. – Джулия осеклась, потом продолжила изменившимся тоном: – Вы когда-нибудь задумывались, насколько более точным было бы это выражение, если бы вместо два и два говорили один и один?