— Тогда Кора смутилась, сконфузилась и попробовала отказаться от своих слов. Инцидент был предан забвению, и все заговорили о другом. Припомните, не бросилось ли вам в глаза необычное выражение на чьем-то лице? Не запомнилось ли что-нибудь, скажем, странное?

— Нет.

— На следующий день Кору убили, и теперь вас мучит вопрос, нет ли тут причины и следствия?

— Полагаю, вам это кажется чистой фантастикой?

— Отнюдь. Если допустить, что наше предположение верно, то все вполне логично. Дело с убийством Ричарда Эбернети сошло великолепно — и вдруг оказывается, что есть человек, который знает правду! Естественно, этого человека надо заставить молчать, и как можно скорее.

— Итак, вы думаете, что это… убийство?

Пуаро ответил серьезным тоном:

— Я думаю, дорогой мой, то же, что и вы, а именно: что это дело стоит расследовать. Вы обращались в полицию?

— Нет. — Мистер Энтуисл покачал головой. — Мне показалось это нецелесообразным. Ведь я представляю семью Эбернети. Если Ричарда убили, то, по-видимому, лишь одним способом.

— Вы имеете в виду яд?

— Совершенно верно. И тело было кремировано, так что никаких улик не осталось. Но я решил, что самому мне необходимо знать правду. Вот почему, дорогой Пуаро, я обратился к вам.

— Кто был в доме в момент смерти Ричарда Эбернети?

— Старый дворецкий, кухарка и горничная. Казалось, это должен быть кто-то из них…

— Не втирайте мне очки, друг мой. Ведь Кора… она знала, что брата убили, но согласилась с тем что лучше всего замять дело. Следовательно, это один из членов семьи, кого сам Ричард Эбернети, возможно, предпочел бы не обвинять открыто. Иначе Кора, которая все-таки любила своего брата, не оставила бы убийцу в покое. Вы согласны со мной?

— Я рассуждал примерно так же, — признался мистер Энтуисл, — хотя каким образом кто-то из членов семьи мог…

Пуаро прервал его:

— Когда дело касается яда, способов хоть отбавляй. Поскольку, как вы говорили, мистер Эбернети скончался во сне и никаких подозрений не возникло, убийца, должно быть, воспользовался наркотиком. Возможно, покойный принимал то или иное наркотическое средство, предписанное врачом.

— Так или иначе, — сказал мистер Энтуисл, — это вряд ли имеет значение. Все равно мы ничего не сумеем доказать.

— В случае с Ричардом Эбернети нет. Но убийство Коры Ланскене — иное дело. Как только мы узнаем, кто совершил это убийство, наверняка можно будет получить и интересующие нас доказательства. — Пуаро испытующе взглянул на собеседника. — А может, вы уже предприняли какие-то шаги?

— Весьма незначительные. Я пытался действовать главным образом методом исключения. Мне претит сама мысль о том, что среди Эбернети есть убийца. Я не могу поверить в это. Я полагал, что расспросы помогут мне сузить круг подозреваемых. Быть может, даже исключить всех родственников. Это означало бы, что Кора ошиблась в своем предположении и что ее собственная смерть на совести какого-то взломщика. Проблема, в конце концов, очень проста. Чем занимались члены семьи Эбернети в момент убийства Коры Ланскене?

— И чем же, — спросил Пуаро, — они занимались?

— Джордж Кроссфилд был в Хёрст-парке на бегах. Розамунд Шейн ходила по магазинам в Лондоне. Ее муж заканчивал переговоры о праве на постановку пьесы. Сьюзен и Грегори Бэнкс провели весь день дома. Тимоти Эбернети был у себя в Йоркшире, а его жена возвращалась на машине домой из Эндерби.

Энтуисл замолчал. Пуаро взглянул на него и понимающе кивнул головой.

— Это то, что они говорят. И все это правда?

— Просто не знаю, Пуаро. Я поделюсь с вами некоторыми моими собственными выводами. Джордж, возможно, и был в Хёрст-парке, но я не думаю, что это так. Он поспешил похвастаться, что поставил на двух лошадей, выигравших заезды. Я поинтересовался именами, и Джордж сразу же назвал их. После проверки оказалось, что на одну из лошадей сильно ставили, и она действительно победила. Но те, кто поставил на вторую, потеряли свои денежки.

— Интересно. Была ли у этого Джорджа настоятельная нужда в деньгах в момент смерти дяди?

— По-моему, деньги были нужны ему до зарезу. У меня нет доказательств, но я весьма подозреваю, что он спекулировал на средства своих клиентов и ему грозило судебное преследование.

Сделав паузу, мистер Энтуисл продолжал:

— Что касается Розамунд, то это просто очаровательная глупышка. Я никак не могу представить себе ее с топором в руках. Ее муж, Майкл Шейн, темная лошадка, он человек честолюбивый и, я бы сказал, крайне тщеславный. Правда, я знаю о нем очень мало. Нет никаких оснований подозревать его, но пока я не удостоверюсь, что он не лжет о своём времяпрепровождении в тот день, я не могу исключить его из списка подозреваемых.

— А насчет его жены у вас нет никаких сомнений?

— Нет. Правда, в ней чувствуется некая черствость, но топор… К тому же Розамунд такое хрупкое создание.

— И красивое! — добавил Пуаро с насмешливым огоньком в глазах. — А другая племянница?

— Сьюзен? Она полная противоположность Розамунд, обладает, по-моему, недюжинными способностями. Они с мужем оставались весь день дома. Я взял грех на душу и солгал, что тщетно пытался дозвониться им во второй половине дня. Грег тут же объяснил, что телефон был испорчен. По его словам, он и сам пробовал звонить, но безуспешно.

— А что он такое, этот Грег?

— Трудно сказать. Есть в нем что-то неприятное, а вот что именно, не поймешь. Сьюзен же напоминает мне Ричарда. Та же энергия, напористость, ум. Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, ей не хватает доброты и сердечности моего старого друга.

— Женщины никогда не бывают добрыми, — назидательным тоном произнес Пуаро, — хотя порой способны на нежность. Любит она своего мужа?

— До безумия, мне кажется. Но, Пуаро, я даже на миг не могу поверить, чтобы Сьюзен…

— Вы предпочитаете Джорджа? Ну, что же, это вполне естественно. Что касается меня, то я лишен сентиментального преклонения перед молодыми и прекрасными дамами. Теперь расскажите мне о визите к представителям старшего поколения.

Мистер Энтуисл подробно описал свою поездку к Тимоти и Мод Пуаро резюмировал:

— Итак, миссис Эбернети хороший механик, для нее нет секретов в устройстве автомашины. А мистер Эбернети, хотя ему нравится думать о себе как о беспомощном инвалиде, на самом деле не таков. Он ходит на прогулки и даже способен, судя по вашему рассказу, совершать поступки, требующие известной физической силы Кроме того, он большой эгоист и всегда завидовал своему брату, его более сильному характеру и успеху в жизни. А как насчет этой Элен?

Миссис Лео? Я ее ни на секунду ни в чем не подозреваю. К тому же ее невиновность легко доказать. Она была в Эндерби вместе с тремя слугами.

— Давайте поговорим конкретно, — продолжал Пуаро. — Чего вы хотите от меня?

— Я хочу знать правду, Пуаро, и вы как раз тот человек, который докопается до нее. Я знаю, вы больше не практикуете, но я прошу вас расследовать этот случай. Это деловое предложение: заботу о вашем гонораре я беру на себя.

Пуаро улыбнулся.

— Все равно все уйдет на налоги. Но, признаюсь, ваша история заинтересовала меня Случай непростой Все так туманно, так неопределенно. Вот что, друг мой, кое-что вам лучше сделать самому. После этого всем займусь я. Вам же следует побеседовать с врачом, который лечил мистера Ричарда Эбернети. Вы знакомы с ним?

— Да.

— Что он собой представляет?

— Средних лет, вполне компетентный, был в самых дружеских отношениях с Ричардом. Человек очень славный и порядочный.

— Так побывайте у него. С вами он будет откровеннее, чем со мной. Расспросите насчет болезни мистера

Эбернети Узнайте, какие лекарства тот принимал. Выясните, не говорил ли мистер Эбернети когда-нибудь врачу, что ему кажется, будто его отравляют. Кстати, эта мисс Джилкрист уверена, что в разговоре с сестрой он произнес слово «отравляют»? Мистер Энтуисл подумал.

— Это ее выражение, но она из тех свидетелей, которые нередко заменяют услышанные слова другими, лишь бы правильно передать смысл сказанного. Если Ричард выразил опасение, что его хотят убить, мисс Джилкрист вполне мог прийти на ум яд, потому что она связала эти опасения Ричарда со страхами своей тетушки, которой казалось, будто ей что-то подмешивают в еду. Я могу как-нибудь вновь поговорить с мисс Джилкрист на эту тему

— Пожалуйста Или я сам поговорю — Пуаро помедлил, а потом сказал несколько изменившимся тоном. — А вам не приходило в голову, друг мой, что ваша мисс Джилкрист, быть может, сама подвергается опасности? Подумайте, ведь Кора высказала свои подозрения в день похорон. Убийца не мог не задаться вопросом, не говорила ли она на эту тему с кем-нибудь еще, когда впервые услышала о смерти Ричарда. А если говорила, то, вероятнее всего, со своей экономкой. Я думаю, дорогой мой, лучше не оставлять ее в этом коттедже одну.

— Кажется, Сьюзен собирается туда.

— Вот как?

— Она хочет разобраться в Кориных вещах.

— Так, так. Ну, что же, друг мой, сделайте то, о чем я вас просил И предупредите миссис Лео Эбернети, что я навещу Эндерби-холл. С этого момента я всем займусь сам

И Пуаро ловко подкрутил усы.

Глава восьмая

Беседа с доктором Ларраби, добродушным человеком, отличавшимся, судя по цвету его лица, отменным здоровьем, не дала никаких утешительных результатов. Осторожно высказанные мистером Энтуислом подозрения о причинах смерти Ричарда Эбернети сначала несколько обидели врача как ставящие под сомнение его профессиональную репутацию. Потом он успокоился и подошел к делу объективнее. Версию о самоубийстве, выдвинутую юристом в порядке зондирования почвы, а также в качестве своего рода отвлекающего маневра, доктор Ларраби хотя и не отверг безоговорочно (учитывая последние грустные события в жизни его покойного пациента), но счел в высшей степени маловероятной. В ответ на вопросы мистера Энтуисла он со всей категоричностью утверждал, что за все время их знакомства Ричард ни разу даже не намекнул на свои подозрения насчет яда. Из лекарств ему были прописаны сламберил, весьма надежный и безобидный транквилизатор, таблетки с небольшим содержанием морфия, которые полагалось принимать в случае приступа, а также витамины в капсулах. Услышав это, мистер Энтуисл встрепенулся: