Агата Кристи - После похорон

— Так, значит, убили тетю Кору? — вновь заговорила миссис Шайн. — Мы читали об этом в газетах. И я еще сказала, что это должна быть она, потому что имя очень необычное… Бедная тетушка Кора! Во время похорон я все смотрела на нее и удивлялась, как вообще может жить такое чучело? И думала, что лучше умереть, чем выглядеть так, как она, — а вот теперь она действительно мертва. Вчера вечером никто не хотел верить, что убитая топором в Личетт-Сент-Мэри женщина — моя тетя! Все только смеялись, правда, Майкл?

Шайн ничего не ответил, а его жена, с видом полного удовлетворения, продолжила:

— Два убийства, одно за другим… Не слишком ли много, а?

— Не будь дурой, Розамунда, твоего дядю Ричарда никто не убивал, — проворчал молодой человек.

— А Кора думала иначе.

Мистер Энтвисл вмешался, чтобы задать вопрос:

— После похорон вы сразу же вернулись в Лондон, не так ли?

— Да, мы вернулись одним поездом с вами, — кивнула миссис Шайн.

— Ах да… Ну конечно! Я спрашиваю, потому что пытался связаться с вами, — адвокат бросил быстрый взгляд на телефон, — на следующий день. Звонил вам несколько раз, но безуспешно.

— Боже, мне очень жаль! — вздохнула Розамунда. — А что мы в тот день делали? Позавчера? Мы были дома часов до двенадцати, правда, милый? А потом ты попытался разыскать Розенхайма и отправился с Оскаром на ланч, а я пошла покупать чулки и прошвырнуться по магазинам. Мы должны были встретиться с Джанет, но разминулись. Да, и я провела прекрасный день в магазинах — а потом мы пообедали в «Кастилье». Вернулись где-то около десяти, мне кажется.

— Около того, — согласился Майкл и задумчиво посмотрел на мистера Энтвисла: — А зачем вы пытались с нами связаться, сэр?

— Да просто возникло несколько вопросов, связанных с наследством Ричарда Эбернети, — надо было подписать бумаги и все такое.

— А мы деньги можем получить уже сейчас или нам придется ждать вечность? — спросила Розамунда.

— Боюсь, — ответил Энтвисл, — что закон требует некоторой отсрочки.

— Но мы же можем получить аванс или нет? — На лице молодой женщины появилась тревога. — Майкл сказал, что можем. Дело в том, что для нас это очень важно. Все из-за этой пьесы.

— Ну, никакой спешки в действительности нет, — сказал Шайн приятным голосом. — Просто надо решить, соглашаемся мы на этот опцион или нет.

— Думаю, что организовать аванс не составит большого труда, — согласился юрист. — Столько, сколько вам потребуется.

— Ну, тогда все в порядке, — с облегчением вздохнула Розамунда, а потом добавила — как будто эта мысль только что пришла ей в голову: — А что, тетя Кора тоже оставила какие-нибудь деньги?

— Немного. Вашей кузине Сьюзан, — сообщил Энтвисл.

— А почему Сьюзан, хотела бы я знать? И много?

— Несколько сотен фунтов и какую-то мебель.

— Хорошую?

— Нет, — ответил адвокат.

— Странно все это, — сказала миссис Шайн, мгновенно потеряв всякий интерес к вопросу. — Совершенно неожиданно, сразу после похорон, Кора произносит: «Но ведь его же убили, нет?», а потом, уже на следующий день, убивают ее саму. Странно, правда?

Какое-то время в комнате висела довольно неловкая тишина, пока мистер Энтвисл тихонько не произнес:

— Действительно, очень странно.

Энтвисл внимательно рассматривал Сьюзан Бэнкс, которая сидела, подавшись вперед, напротив него и говорила в своей всегдашней возбужденной манере. Ничего общего с красотой Розамунды. Хотя лицо Сьюзан было привлекательным, и его привлекательность заключалась, решил адвокат, в жизненной силе, которой оно светилось. Рот миссис Бэнкс был полным и красиво очерченным. Это был рот женщины — так же, как и тело Сьюзан было телом женщины, наверное, даже чересчур. И в то же время во многом миссис Бэнкс напоминала своего дядю, Ричарда Эбернети. Формой головы, линией подбородка, глубоко посаженными внимательными глазами… Так же как и Ричард, она обладала таким же доминирующим характером, такой же жизненной энергией, предусмотрительностью и решительностью. Из трех представителей молодого поколения одна Сьюзан, казалось, была сделана из того материала, который позволил Эбернети создать свою империю. Смог ли Ричард разглядеть в ней свой собственный характер? Мистер Энтвисл подумал, что да. Его друг всегда очень хорошо разбирался в людях. А здесь качества, которые он так искал, лежали прямо на поверхности. И тем не менее в своем завещании Ричард Эбернети никак не выделил Сьюзан. Разочарованный, по мнению Энтвисла, в Джордже и не обративший внимания на хорошенькую дурочку Розамунду, разве он не мог найти во второй племяннице то, что искал, — продолжательницу его дела?

Если нет, то причиной, по логике вещей, мог быть только муж Сьюзан. Пожилой адвокат незаметно посмотрел через плечо Сьюзан на Грегори Бэнкса, который машинально точил карандаш.

Худой, высокий, ничем не примечательный молодой человек с волосами песочного цвета. Он настолько терялся на фоне яркой индивидуальности своей жены, что было трудно понять, что он собой представляет. В этом парне не было ничего выдающегося — довольно приятный, со всем согласный — «подпевала», говоря нынешним языком. Его ненавязчивость вызывала какое-то смутное чувство тревоги. Он совершенно не подходил Сьюзан, но все-таки она настояла на замужестве, подавив всю оппозицию, — почему? Что же она в нем увидела?

И вот теперь, через шесть месяцев после свадьбы, она все еще без ума от этого парня, подумал адвокат. Он хорошо знал эти признаки. Через контору «Боллард, Энтвисл, Энтвисл и Боллард» прошло великое множество женщин с проблемами в браке. Женщины, которые были по уши влюблены в неказистых и, как потом выяснялось, совершенно недостойных их мужей; и женщины, с презрением относящиеся к мужьям привлекательным и безукоризненным или даже уставшие от них. Что каждая из них находила в своем конкретном мужчине, не поддавалось пониманию человека со средним уровнем интеллекта. Это была просто данность. Женщина, умная во всем, что касалось жизни, абсолютно теряла голову, когда дело касалось какого-то конкретного мужчины. Сьюзан, подумал мистер Энтвисл, была одной из таких женщин. Для нее весь мир вращался вокруг Грега, и в этом-то и заключалась опасность.

Сама она тем временем говорила с нажимом и возмущением:

— …потому что это действительно отвратительно. Вы помните женщину, которую убили в Йоркшире в прошлом году? Никого даже не арестовали. А старушка в кондитерской, которую убили ломом? Они там кого-то задержали, но потом выпустили!

— Но, дорогая моя, нужны же доказательства! — заметил мистер Энтвисл.

Сьюзан не обратила на его замечание никакого внимания.

— А этот случай с сиделкой, вышедшей на пенсию, — там фигурировал не то тесак, не то топор, совсем как в случае с тетушкой!

— Боже, да мне кажется, что вы специально изучали все эти преступления, Сьюзан, — мягко произнес юрист.

— Но это же естественно, что такие вещи запоминаются, особенно когда убивают члена твоей семьи, да еще и похожим способом, — все это показывает, что по стране бродит множество людей, которые вламываются в дома и нападают на одиноких женщин, а полиции, похоже, на все наплевать!

Энтвисл отрицательно покачал головой:

— Не надо оскорблять полицию, Сьюзан. Это проницательные и достойные люди, которые настойчиво выполняют свои задачи. И то, что о расследовании пока ничего не написано в газетах, совсем не значит, что ничего не делается, поверьте мне.

— И тем не менее каждый год мы имеем сотни нераскрытых преступлений.

— Сотни? — Адвокат посмотрел на женщину с сомнением. — Какое-то количество — да, без сомнения. Но ведь во многих случаях полиция знает имя преступника, но не имеет достаточных доказательств его вины, для того чтобы предъявить ему обвинение.

— Я в это не верю, — сказала миссис Бэнкс. — Уверена, что если вы точно знаете, кто совершил преступление, то доказательства найти не так уж и сложно.

— Интересно, — задумчиво сказал мистер Энтвисл, — интересно, есть ли…

— Есть ли у них хоть какие-то подозреваемые в случае тети Коры?

— Этого я сказать не могу. По крайней мере, мне об этом неизвестно. Хотя они вряд ли будут рассказывать мне все — да сейчас еще и слишком рано; не забывайте, что убийство совершено только позавчера.

— Уверена, что убийца — человек достаточно специфический, — предположила Сьюзан. — Жестокий и, может быть, не совсем в себе — какой-нибудь демобилизованный солдат или уголовник… Я хочу сказать, что использование топора говорит само за себя.

Со слегка удивленным видом мистер Энтвисл приподнял брови и пробормотал:

— Ах вот как! — Миссис Бэнкс порозовела от гнева. — С Корой никто из родственников не жил, если не считать компаньонку. И в любом случае Лиззи Борден была оправдана. Никто так никогда и не узнал, убила ли она своего отца и мачеху.

— Да, стишок клеветнический, — согласился адвокат.

— А вы что, считаете, что это могла совершить компаньонка? Кора ей что-то оставила?

— Аметистовую брошь, очень дешевую, и этюды рыбацких деревень, которые имеют чисто сентиментальное значение.

— Для убийства необходим мотив, если только человек не совсем псих.

— В этом случае единственный человек, у которого такой мотив был, — это вы, дорогая Сьюзан.