Агата Кристи - После похорон

Миссис Эбернети печально покачала головой.

– Кофе холодный, – сказал Тимоти, с отвращением глядя на чашку, к которой еще не успел прикоснуться. – Почему я никогда не могу выпить чашку по-настоящему горячего кофе?

– Я его подогрею.

В кухне мисс Гилкрист пила чай, любезно, хотя и чуть снисходительно беседуя с миссис Джоунс.

– Я так стараюсь избавить от хлопот миссис Эбернети, – говорила она. – Вся эта беготня вверх-вниз по лестнице мучительна для нее.

– Сама виновата – ползает перед мужем на четвереньках, – отозвалась миссис Джоунс, размешивая сахар в чашке.

– Как печально, что ее муж инвалид.

– Не такой уж он инвалид, – мрачно заметила миссис Джоунс. – Ему просто удобно лежать, звонить в колокольчик и ждать, пока принесут поднос. Но он отлично может вставать и ходить. Когда ее не было дома, я даже видела его в деревне. Ходил как миленький! Все, что ему нужно, – например, табак или почтовую марку, – он отлично может принести сам. Поэтому, когда она уезжала на похороны и застряла по дороге домой, а он сказал, чтобы я пришла и осталась на ночь, я отказалась. «Простите, сэр, – говорю я ему, – но я должна позаботиться и о собственном муже. По утрам я буду приходить, как всегда, но мне нужно все приготовить к приходу мужа с работы». Я решила, что ему только пойдет на пользу, если он раз в жизни сам себя обслужит. Тогда поймет, сколько для него делают другие. Вот я и настояла на своем.

Миссис Джоунс глубоко вздохнула и сделала большой глоток сладкого темного чая. Хотя она относилась к мисс Гилкрист настороженно и считала ее суетливой старой девой, ей нравилась щедрость, с которой та расходовала хозяйские запасы чая и сахара.

Она поставила чашку и дружелюбно сказала:

– Сейчас я выскребу пол в кухне, а потом пойду домой. Картошка уже почищена, милочка, она стоит рядом с мойкой.

Хотя обращение «милочка» слегка покоробило мисс Гилкрист, она оценила добрую волю собеседницы, избавившей ее от чистки огромного количества картофеля.

Прежде чем мисс Гилкрист успела ответить, зазвонил телефон, и она поспешила в холл. Телефон в стиле тех, которыми пользовались лет пятьдесят назад, был расположен на самом сквозняке, в темном коридоре у лестницы.

Мод Эбернети появилась на верхней площадке, когда мисс Гилкрист еще разговаривала. Посмотрев вверх, она сообщила хозяйке дома:

– Это миссис… кажется, Лео Эбернети.

– Скажите ей, что я сейчас подойду.

Мод начала с трудом спускаться с лестницы.

– Жаль, что вам снова пришлось спускаться, миссис Эбернети, – посочувствовала мисс Гилкрист. – Мистер Эбернети уже окончил завтрак? Сейчас я поднимусь и заберу поднос.

Она поспешила наверх, а миссис Эбернети взяла трубку.

– Элен? Это Мод.

Инвалид встретил мисс Гилкрист злобным взглядом. Когда она взяла поднос, он сердито осведомился:

– Кто это звонит?

– Миссис Лео Эбернети.

– Ну, теперь они будут сплетничать целый час. Когда женщины болтают по телефону, они теряют чувство времени. Не говоря уже о деньгах, которые они расходуют на эту болтовню.

Мисс Гилкрист рассудительно заметила, что оплачивать разговор придется миссис Лео, и Тимоти раздраженно проворчал:

– Отодвиньте занавеску. Нет, не эту – другую. Не хочу, чтобы свет бил мне в глаза. Вот так лучше. Если я инвалид, это не значит, что я должен весь день сидеть в потемках. И поищите на полке книгу в зеленом переплете… В чем дело? Куда вы опять несетесь?

– Звонят в дверь, мистер Эбернети.

– Я ничего не слышал. Кроме того, внизу ведь есть эта женщина – вот пусть она и открывает.

– Хорошо, мистер Эбернети. Какую книгу вы просили меня найти?

Инвалид закрыл глаза:

– Уже не помню. Вы меня отвлекли. Лучше уйдите.

Мисс Гилкрист схватила поднос и поспешно удалилась. Поставив поднос на столик в буфетной, она побежала в передний холл мимо миссис Эбернети, все еще разговаривающей по телефону.

Вскоре мисс Гилкрист вернулась и спросила вполголоса:

– Простите, что прерываю вас, но пришла монахиня, которая собирает пожертвования в какой-то фонд – кажется, «Сердце Девы Марии». У нее есть тетрадь – большинство дают полкроны или пять шиллингов.

– Минутку, Элен, – сказала в трубку Мод и обернулась к мисс Гилкрист. – Я не жертвую на католические церковные фонды. У нашей церкви есть свои благотворительные организации.

Мисс Гилкрист снова поспешила к двери.

Через несколько минут Мод завершила беседу фразой:

– Поговорю об этом с Тимоти.

Она положила трубку и направилась в холл. Мисс Гилкрист неподвижно стояла у двери в гостиную. Она озадаченно хмурилась и вздрогнула, когда Мод Эбернети обратилась к ней:

– Что-нибудь случилось, мисс Гилкрист?

– Нет-нет, миссис Эбернети. Боюсь, я просто задумалась. Глупо с моей стороны, когда в доме полно работы.

Мисс Гилкрист захлопотала как муравей, а Мод с трудом поднялась в комнату мужа.

– Звонила Элен. Кажется, усадьба продана – какому-то приюту для иностранных беженцев…

Она сделала паузу, ожидая, пока Тимоти энергично выскажется по адресу иностранных беженцев, которые будут жить в доме, где он родился и вырос.

– В этой стране не осталось ни капли достоинства! Мой старый дом! Я не в силах даже думать об этом!

– Элен вполне понимает твои… наши чувства, – продолжала Мод. – Она предлагает, чтобы мы посетили дом, прежде чем он перейдет в другие руки. Элен очень беспокоится, что краска плохо действует на твое здоровье. Она подумала, что тебе лучше пожить какое-то время в «Эндерби», чем в отеле. Слуги все еще там, так что тебе был бы обеспечен уход.

Тимоти, уже открывший рот, чтобы выразить протест, закрыл его снова. Взгляд его внезапно стал проницательным. Он одобрительно кивнул:

– Весьма любезно со стороны Элен. Но я не знаю – я должен подумать… Несомненно, эта краска меня отравляет – я слышал, что в красках есть мышьяк. С другой стороны, переезд может оказаться для меня непосильным напряжением. Трудно решить, что лучше…

– Возможно, дорогой, ты все-таки предпочел бы отель, – сказала Мод. – Конечно, хороший отель стоит дорого, но если речь идет о твоем здоровье…

Тимоти прервал ее:

– Я хочу заставить тебя понять, Мод, что мы не миллионеры! Зачем нам отель, когда Элен любезно пригласила нас в «Эндерби»? Правда, приглашать туда не ее дело – дом ей не принадлежит. Я не разбираюсь в юридических тонкостях, но полагаю, что он принадлежит всем нам, покуда его не продали и не разделили деньги. Иностранные беженцы! Старый Корнелиус наверняка перевернется в гробу! Да, – вздохнул он, – мне бы хотелось перед смертью увидеть родной дом.

Мод ловко пошла с последнего козыря:

– Насколько я поняла, мистер Энтуисл предлагает, чтобы члены семьи выбрали то, что им нравится, из мебели, фарфора и других вещей, прежде чем их выставят на аукцион.

Тимоти тут же выпрямился:

– Конечно, мы должны туда поехать! Нужно точно оценить то, что выберет каждый. Судя по тому, что я слышал о мужьях девочек, им нельзя доверять. Элен слишком добродушна. Мой долг как главы семьи – присутствовать при этом!

Он встал и энергично прошелся взад-вперед по комнате.

– Да, это превосходный план. Напиши Элен, что мы согласны. Вообще-то я думаю о тебе, дорогая. Для тебя это будет приятный отдых и перемена обстановки. В последнее время ты чересчур много работала. Маляры могут красить в наше отсутствие, а эта мисс Гиллеспи – оставаться здесь и присматривать за домом.

– Гилкрист, – поправила Мод.

Тимоти махнул рукой и сказал, что это одно и то же.

– Я не могу этого сделать, – заявила мисс Гилкрист.

Мод удивленно посмотрела на нее.

Мисс Гилкрист дрожала всем телом, умоляюще глядя на Мод.

– Я знаю, что это глупо… Но я просто не могу остаться в доме одна. Если бы кто-нибудь приходил ночевать…

Она с надеждой посмотрела на собеседницу, но Мод покачала головой. Ей было хорошо известно, как трудно добыть прислугу, которая остается на ночь.

– Конечно, вам кажется, что это глупо, – с отчаянием в голосе продолжала мисс Гилкрист, – да и я сама представить не могла, что когда-нибудь стану испытывать нечто подобное. Я никогда не была нервной или пугливой. Но теперь все изменилось. Я буквально прихожу в ужас при мысли, что мне придется находиться здесь одной.

– Это я поступила глупо, – сказала Мод. – После того, что произошло в Литчетт-Сент-Мэри…

– В том-то и дело… Я понимаю, что это нелепо. Причем это началось не сразу. Я ведь не боялась оставаться одна в коттедже после… того, как это случилось. Страх нарастал постепенно. Вы сочтете меня полной дурой, миссис Эбернети, но с тех пор, как я прибыла сюда, я все время боюсь. Не чего-то определенного – просто боюсь… Мне самой стыдно, но я все время жду, что произойдет нечто ужасное. Даже эта монахиня, которая только что приходила, смертельно меня напугала… Господи, до чего я дошла!

– По-моему, это называют замедленным шоком, – неуверенно промолвила Мод.

– Может, и так – не знаю. О боже, я, наверное, кажусь такой неблагодарной. В ответ на вашу доброту…

Мод поспешила ее успокоить.

– Придумаем что-нибудь еще, – сказала она.

Джордж Кроссфилд нерешительно задержался, наблюдая за женской спиной, исчезающей в дверном проеме. Потом он кивнул и двинулся следом.

Упомянутая дверь вела в магазин, прекративший функционировать по причине банкротства. За стеклами витрин было удручающе пусто. Дверь была закрыта, и Джордж постучал. Ему открыл молодой человек в очках с туповатой физиономией.

– Извините, – заговорил Джордж, – но мне показалось, что сюда только что вошла моя кузина.

Молодой человек шагнул назад, и Джордж вошел внутрь.

– Хэлло, Сьюзен, – поздоровался он.

Сьюзен, стоящая на ящике и что-то измеряющая складным футом, удивленно обернулась.

– Хэлло, Джордж. Откуда ты взялся?