— Стойте на месте, Джон, — быстро кинул Свенсон. — Он не шутит.

Похоже, в этом своем чемоданчике с секретным замком вы прячете целый арсенал, горько добавил он.

— Совершенно верно. Пулемет, шестидюймовую морскую пушку и многое другое. Но для таких вот небольших операций годится и небольшой пистолет...

Так вы собираетесь меня выслушать?

— Да, собираюсь.

— Отправьте назад Ролингса и Мерфи. Мне вовсе не улыбается, чтобы кто-то еще об этом узнал. К слову, они, должно быть, промерзли до костей. Свенсон кивнул. Хансен подошел к двери, открыл ее, что-то коротко произнес и тут же вернулся. Я положил пистолет на стол, поднял фонарик и сделал несколько шагов. — Подойдите сюда и посмотрите, — сказал я. Они подошли. Оба прошли мимо стола с пистолетом, но даже не взглянули на него. Я остановился над одним из лежащих на полу обгоревших трупов. Свенсон приблизился вплотную, вгляделся повнимательнее. Остатки крови отхлынули у него от лица, какой-то странный звук вырвался из горла.

— Это кольцо, это золотое кольцо... — произнес он — и умолк.

— Значит, про это я не соврал.

— Да, не соврали... Я... Я даже не знаю, что сказать. Мне чертовски...

— Да ладно, сейчас это уже не имеет значения, — грубо прервал я его. Посмотрите сюда. На спину. Извините, мне придется убрать немного угля.

— Шея, — прошептал Свенсон. — Она сломана.

— Вы так считаете?

— Наверно, что-то тяжелое, может, какая-то балка в домике...

Она, должно быть, свалилась...

— Вы видели один из этих домиков. Там нет никаких балок. Посмотрите, здесь не хватает полутора дюймов позвоночника. Если бы что-то очень тяжелое свалилось ему на хребет и сломало его, то этот отломанный кусок остался бы на месте. А его здесь нет. Он просто вырван... Он был застрелен спереди, пуля попала в горло и прошла через шею насквозь. Пуля с мягким концом, это видно по размеру выходного отверстия, из пистолета крупного калибра, скажем, из «кольта», «люгера» или «маузера». Я объясняю достаточно понятно?

— О Боже милосердный! — На этот раз Свенсон был действительно потрясен.

Он всмотрелся в лежащие на полу останки, потом перевел взгляд на меня. Убит... Вы считаете, он был убит?

— А кто это сделал? — яростно выкрикнул Хансен. — Кто, приятель, кто? И зачем, черт бы его побрал!

— Я не знаю, кто это сделал.

Свенсон продолжал глядеть на меня, глаза у него сузились.

— Вы обнаружили это только что?

— Я обнаружил это прошлой ночью.

— Вы обнаружили это прошлой ночью... — Свенсон произнес это медленно, с расстановкой. — И все это время, уже на борту лодки, вы ни словом не обмолвились... Вы ничем себя не выдали... О Господи, Карпентер, вы просто бессердечны!

— Да, конечно, — сказал я. — Видите пистолет вон там, на столе? Он бьет оглушительно, но когда я пристрелю того, кто это сделал, я даже глазом не моргну... Вы правы, я бессердечен.

— Это у меня сорвалось. Извините. — Заметно было, что Свенсону с трудом удается взять себя в руки. Он взглянул на «манлихершенауэр», потом на меня, потом снова на пистолет. — Око за око — это уже в прошлом, Карпентер.

Никому не позволено вершить суд собственноручно.

— Перестаньте, а не то я расхохочусь. А в морге это неприлично.

Кроме того, я указал вам еще не все. Есть еще кое-что. Я нашел это только что. Не прошлой ночью... — Я показал на другой труп на полу. — Хотите осмотреть этого человека?

— Пожалуй, нет, — ровным голосом ответил Свенсон. — Может, вы лучше сами нам все скажете?

— Да вам будет видно даже оттуда. Вот голова. Я приподнимаю ее.

Видите?

Крохотная дырочка впереди на лице, чуть правее середины, и огромная дыра на затылке. То же оружие. В руке у того же человека.

Оба моряка не сказали ни слова. Оба были слишком потрясены.

— А траектория у пули очень необычная, — продолжал я. — Как будто стрелявший лежал или сидел, а погибший стоял прямо перед ним...

— Да... — Свенсон, казалось, не расслышал моих слов. — Убийство. Два убийства... Это работа для властей... Для полиции.

— Конечно, — сказал я. — Для полиции. Давайте позвоним в местное отделение и попросим сержанта заглянуть к нам на пару минут.

— Это не наша работа, — упрямо повторил Свенсон. — Как командир американского военного корабля, я несу полную ответственность за все происходящее и в первую очередь обязан сохранить корабль и доставить уцелевших полярников со станции «Зебра» обратно в Шотландию.

— Сохранить корабль? — переспросил я. — Значит, по-вашему, убийца на борту не подвергает корабль опасности?

— Есть ли он... Будет ли он на борту — нам неизвестно.

— Вы сами не верите тому, что говорите. Вам хорошо известно, что он будет на борту. Вы, как и я, прекрасно знаете, отчего возник этот пожар, вы чертовски хорошо знаете, что это вовсе не несчастный случай. Единственный элемент случайности в этом деле — это сила и площадь распространения огня. В этом убийца, скорее всего, просчитался. Но время и погодные условия были против него, а выбирать ему не приходилось. Как иначе он мог уничтожить следы преступления? Только устроив пожар достаточной силы. И он бы вышел сухим из воды, если бы сюда не прибыл я и если бы я не был убежден заранее, еще до отплытия, что в этом деле что-то нечисто. Но, разумеется, убийца принял все меры, чтобы не погибнуть самому. Так что, нравится вам или нет, коммандер, а придется взять убийцу на борт корабля.

— Но ведь все эти люди обгорели, некоторые очень сильно...

— А чего вы еще ожидали? Что этот проклятый мистер Икс предстанет перед нами целехоньким и здоровехоньким, без единой царапинки, и тут же расхвастается на весь мир, как он тут швырял направо и налево спички, а потом стоял и смотрел в сторонке, как все здорово полыхает? Нет, с волками жить — по-волчьи выть. Естественно, ему пришлось обгореть.

— Ничего естественного тут нет, — возразил Хансен. — Он же не мог заранее знать, что у кого-то возникнут подозрения и начнется расследование...

— Знаете, что я вам скажу? Вам и вашему капитану? Не суйте нос в работу детектива! — резко ответил я. — В этом деле замешаны птицы высокого полета с обширными и далеко идущими связями, а за ними прячется настоящий спрут, чьи щупальца тянутся даже в Холи-Лох. Вспомните диверсию на вашем судне...

Зачем они сделали это, я не знаю. Но такие мастера своего дела, как эти, никогда и ничего не оставляют на волю случая. Они всегда предусматривают, что следствие будет вестись. И принимают все меры предосторожности. Так что в самый разгар пожара... А мы ведь еще не знаем, как это все происходило...

Так вот, убийца, скорее всего, бросался в самое пекло и вытаскивал из огня обгоревших. Я бы удивился, если бы он этого не делал. Вот так он и сам обгорел.

— О Господи! — У Свенсона уже зубы стучали от холода, но он даже не замечал этого. — Какой дьявольский замысел!

— Теперь понятно? Боюсь, в корабельном уставе ничего по этому поводу не написано.

— И что... Что нам теперь делать?

— Вызовем полицию. В моем лице.

— Что вы хотите сказать?

— То, что сказал. У меня сейчас больше власти, больше официальной поддержки, больше прав, больше силы и больше свободы действий, чем у любого полицейского. Вы должны мне доверять. То, что я вам сказал, — чистая правда.

— Я начинаю верить, что это правда, — задумчиво произнес Свенсон. — За эти последние двадцать четыре часа вы удивляете меня все больше и больше. Я старался убедить себя, что ошибаюсь, всего десять минут назад я еще убеждал себя, что ошибаюсь... Вы полицейский? Детектив?

— Морской офицер. Секретная служба. Мои документы в чемодане, я имею право предъявить их только в чрезвычайном случае... — Сейчас не время было сообщать им, каким широким выбором документов я располагаю. — Этот случай чрезвычайный...

— Но вы... Вы же врач!

— Естественно. Кроме всего прочего, я еще и морской врач.

Моя специальность — расследование диверсий в Вооруженных силах Соединенного королевства. Врач-исследователь это идеальное прикрытие. Обязанности у меня расплывчатые, я имею право совать нос во все дырки и закоулки, а как психологу мне позволительно беседовать с самыми разными людьми. Для обычного офицера это невозможно.

Наступила долгая пауза, потом Свенсон с горечью заметил:

— Вы могли бы рассказать все это и раньше.

— Может быть, еще объявить об этом по корабельному радио? С какой стати, черт побери, я стал бы это делать? Не хватало только, чтобы всякие сыщики-любители путались у меня под ногами. Спросите у любого полицейского, чего он боится больше всего на свете. Самоуверенного Шерлока Холмса. Я не мог вам доверять — и прежде чем вы начнете рвать и метать по этому поводу, добавлю: я опасался не того, что вы специально ограничите мою свободу, а того, что вы можете помешать мне неумышленно, с самыми лучшими намерениями. А сейчас у меня нет выбора, приходится выложить вам то, что следует, несмотря на возможные последствия. Ну, почему бы вам просто не принять к исполнению директиву вашего начальника военно-морских операций и не действовать в соответствии с нею?

— Директиву? — Хансен бросил взгляд на Свенсона. — Какую директиву?

— Приказ Вашингтона предоставить доктору Карпентеру карт-бланш практически на любые действия, — ответил капитан. — Поймите меня, Карпентер.

Я не люблю действовать в темноте, с завязанными глазами, и, разумеется, я отнесся к вам с подозрением. Вы прибыли на борт при очень сомнительных обстоятельствах. Вы чертовски много знали о подводных лодках. Вы были скользким, как сатана. Вы изложили какую-то туманную теорию насчет диверсии... Черт меня побери, приятель, естественно, у меня появились сомнения. А у вас, будь вы на моем месте, не появились бы?

— Пожалуй, да... Не знаю... Что касается меня, то я приказы выполняю. — Гм... Ну, и какие у вас приказы на этот случай?

— Выложить вам всю правду, — вздохнул я. — Вот я вам все и выложил.