— Да тебя ни один холм не скроет, Сэлма, — парировал я. — И потом, у тебя столько горячей красной крови, что вампир может сосать тебя круглый год, а ты даже и не заметишь.

— Ну что ж, все решено, — вмешался Борис. — Встречаемся здесь в среду утром: я, Ларри, Ванда и звезды…

— Кстати, что за звезды? Ты знаешь? — Он вопросительно вскинул голову.

— Я же все сказала. — Сэлма разъяренно взглянула на меня. — Мистер Весткотт уже выбрал звезд для сериала, и они едут вместе с вами.

Борис смотрел на нее остекленевшими глазами.

— Как их зовут? — настаивал Борис.

— Юджин Весткотт выбирает все самое лучшее, видимо, поэтому он выбрал Бейкера и Сливку, — съязвила Сэлма.

— Имена! — рявкнул Борис.

— Лучшие звезды! — Ее подбородки дрогнули. — Кэрол Фримен и Энтони Люкас.

Лицо, похожее на грустную морду сенбернара, превратилось в трагическую маску.

— Нет, я покончу с собой! — отчаянно завопил Борис. — Кэрол Фримен! Да еще Энтони Люкас в придачу! Что задумал этот дешевый сталинист? Уж не думает ли он снять новую версию оперетты Розмари в тридцати девяти сериях без музыки! — Борис, растерянно моргая, уставился на меня.

— Скажи ей, Ларри, — взмолился он.

— Нам в голову пришла новая идея сериала, — объяснил я толстухе Сэлме. — С тех пор, как телевидение сделало большой скачок в сторону от уличных драк и потасовок, главное место в нем заняли комедии о семейной жизни.

— Ты прав. — Сэлма вежливо кивнула.

— Так вот. Мы решили сделать сериал-комедию о совершенно необычной семье, — продолжал я. — В комедии, как положено, будут муж и жена. Но они ведут необычайно активный образ жизни, они работают: он — продюсер на Бродвее, а она — известный модельер.

— Это даст нам колоссальные возможности, — вмешался Борис. — Наша героиня создает модели купальных костюмов. Значит, можно ввести в сериал секс, конечно, в дозах, допустимых на телевидении. Множество красоток в бикини. В сценарии мы дадим этому оправдание.

— В нашем сценарии будет много юмора и возможности даже для создания четких образов, — подхватил я. — Муж занимается постановкой новой пьесы на Бродвее. Юмором будут насыщены их супружеские ссоры. В его основе лежат диаметрально противоположные области их профессиональной деятельности! Каждый раз, когда в доме устраивается вечеринка, он не сводит глаз с моделей, которые появляются в их пентхаусе. Она же увлекается мужественными героями из его пьес. Короче, эта комедия поднимает сложные нравственные проблемы!

— Сложные проблемы! — завопил Борис. — Кэрол Фримен и Энтони Люкас будут выглядеть в нашем сериале как Красная Шапочка и Одинокий Ковбой из пьесы, написанной Брехтом!

— Их последний сериал пользовался огромной популярностью, — заметила Сэлма. — Он шел четыре сезона и все время держался в первой десятке рейтинга конторы «Трендэкс».

— Они играли родителей собаки, — прошипел я. — Эта собака и получила высокий рейтинг!

— А что случилось с собакой, товарищ? — В глазах Бориса блеснул интерес. — Собака могла бы сыграть модельера гораздо лучше, чем Кэрол Фримен.

— Она сдохла, — сказал я мрачно. — Любой сдохнет, если его похлопывать по голове на протяжении ста пятидесяти шести серий!

— Юджин Весткотт придает большое значение моральному климату в своих сериалах, — важно сообщила Сэлма. — Если актеры играют в сериале семейную пару, они должны быть супругами и в реальной жизни. В противном случае, по его мнению, зрители могут прийти к аморальным выводам.

Борис передернул плечами:

— Значит, Фримен и Люкас в самом деле женаты? Ларри, я все понял! Угадай, кто был спонсором собачьего сериала?

— Только не это!

Я с тоской посмотрел на Сэлму и тяжело вздохнул, когда она утвердительно затрясла своими подбородками.

— Мистер Весткотт был в восторге от успеха своего сериала, — радостно доложила она. — Он страшно расстроился, когда бедная собачка подохла и пришлось прекратить съемки.

— Прощай, новый сериал! — устало произнес Борис. — До свиданья, Юджин Весткотт!

— Прощайте ваши восемь тысяч в неделю, — проворчала Сэлма. — Плакали и шесть процентов с дохода и неделя с Юджином Весткоттом. — Толстуха с хитрой улыбкой взглянула на меня. — И с Вандой! — Ее лунообразное лицо довольно расплылось.

— Да, — вяло подтвердил я. — Впрочем, пожалуй, не стоит торопиться, товарищ. Что мы теряем, если проведем неделю с Весткоттом?

— Наш разум, — пробурчал Борис.

Я продолжал настаивать:

— Может, нам удастся разубедить его?

— Он же спонсор, — холодно возразил Борис.

— Почему бы нам не последовать доброму царскому примеру и не сделать попытку? — бодрым тоном спросил я.

— Не хочется вспоминать об этом, — пробормотал Борис. — Но царь Николай сделал попытку в 1917 году, и ты знаешь, чем она кончилась!

— Черт возьми! — взорвался я. — Неужели неделя на Западном побережье — такая уж трагедия?

Ванда подняла глаза, с явным трудом отрываясь от своих грез. В них милорд рассказывал о дрессированных павлинах, которые, согласно традиции, охраняли его замок от врагов со времен Альфреда Великого.

— Ты все опять перепутал, Ларри, — сказала она капризным тоном. — Не на Западном побережье, а около Западного побережья!

— Я могу проплыть порядочно, — пробормотал Борис. — Могу полчаса пролежать в воде на спине. Но целую неделю болтаться в воде? Это просто абсурд!

— У мистера Весткотта собственный остров у Западного побережья, — отрезала Ванда. — Он живет там почти все время.

— Собственный остров? — изумился Борис. — Надо бы взглянуть на него.

— Прекрасная идея, — охотно согласился я.

На секунду я закрыл глаза и вообразил Ванду, соблазнительно растянувшуюся на золотом песке в микроскопическом бикини, а рядом шумит и пенится Тихий океан. Я уже было начал подумывать, не купить ли мне какой-нибудь завалящий английский титул, прежде чем мы туда отправимся. Конечно, если удастся найти что-нибудь по дешевке. Я бы размахивал им, как приманкой, перед высокомерным носиком Ванды. Я сообразил, что она не бросится в мои объятия из-за возможности стать леди Бейкер. Ей нужно что-то более значительное. «Лорд Бейкер из Лонг-Айленда» могло бы подойти. Но, пожалуй, лучше «Его превосходительство граф Тридцать третьей улицы». Тогда и почтовый индекс не нужен, размышлял я.

— Договорились? — услышал я хрюкающий голос Сэлмы.

— Пожалуй, — кивнул Борис. — Собственный остров — это вообще классно. А тут еще остров, построенный из алюминия. Я просто сгораю от нетерпения!

Глава 2

Я выглянул в иллюминатор гидроплана и увидел, что остров превратился из булавочной головки на горизонте в круглый зеленый оазис посреди океана. Его зеленый цвет соответствовал цвету лица Бориса. Мы вылетели из аэропорта Лос-Анджелеса всего полчаса назад, а он выглядел так, будто уже шесть месяцев болтался в море, три раза обогнув мыс Горн.

Вблизи островок оказался около двух миль в диаметре. В центре его возвышался огромный холм. Весткотт построил свой дом на склоне этого холма, и с высоты птичьего полета он напоминал настоящую средневековую крепость.

Взглянув вниз, Борис громко застонал.

— Это же замок Иф, — пробормотал он трагическим тоном. — Именно здесь граф Монте-Кристо был похоронен заживо. А я, дорогой товарищ, не граф Монте-Кристо и не собираюсь скакать по полям сражений со шпагой в руке!

И тут он допустил фатальную ошибку, взглянув вниз как раз в то время, когда гидроплан резко спикировал к поверхности океана. До конца полета ему пришлось сидеть, крепко зажмурив глаза и отчаянно сжимая в руках бумажный пакет, из тех, что обычно хранятся в карманчике на спинке кресла в красивой папочке с надписью: «Летать с нами одно удовольствие!»

После пары приличных толчков, когда самолет коснулся поверхности воды, он плавно заскользил к пристани, находившейся уже совсем близко.

— Мы уже на том свете? — прошептал Борис, закрыв лицо руками. — Или еще тонем в море собственной крови?

— Мы приземлились, — успокоил его я. — И все проблемы остались позади. Океан гладкий, как озеро в Центральном парке.

И тут его тело содрогнулось в приступе рвоты. Я словно катапультировался из кресла. Конечно, долгая проверенная дружба — прекрасная вещь, особенно когда она строится на абсолютном доверии. Именно поэтому я не хотел разрушать ее из-за какой-то глупости. Ну, например, из-за того, что Борис вдруг повернет голову не в ту сторону…

В дальнем конце причала нас ожидала высокая блондинка, и я ускорил шаги, чтобы немного опередить спутников в тот момент, когда мы поравняемся с ней. Девушка была натуральной блондинкой, и ее прическа покоряла своей простотой. Жестковатые на первый взгляд, непокорные волосы говорили о твердом характере и большой жизненной силе. Надменное выражение не сходило со скуластого лица с прямым патрицианским носом. Полные губы несколько нарушали общую картину и могли бы выглядеть чувственно, если бы не строгое, волевое выражение лица. В линии подбородка угадывалось что-то тигриное, и у меня возникло неприятное ощущение, что она может съесть мужчину живьем, неторопливо пережевывая его.

Высокая грудь блондинки была несколько тяжеловата, но в сочетании с прочими достоинствами выглядела вполне уместно. Облик встречавшей нас девушки дополняла одежда: белая блузка с длинными рукавами, убранная в коротенькие и очень узкие шорты. Они плотно облегали ее стройную талию и подчеркивали длину изящных бронзовых ног от округлых бедер до тонких щиколоток. Если бы у меня была такая блондинка, я бы тоже держал ее на собственном острове — прикованной к постели!

Уперев руки в бока, она бесцеремонно разглядывала меня, словно новую алюминиевую кастрюлю, выставленную напоказ в ее собственном магазине. Так продолжалось целых пять секунд. Я посчитал их прежде, чем она заговорила.