— Непременно, — уверила я, думая про себя, что она, должно быть, ненормальная, если говорит искренне, но, взглянув на нее еще раз, поняла, что это всего лишь для проформы.

В офис я вернулась на такси. Джонни был на месте, он встретил меня широкой улыбкой.

— Ну, каковы впечатления, Мэвис? — спросил он тоном светского трепача. — Познакомилась с женой Эбхарта?

— Конечно, — огрызнулась я, — по тону Клэр я поняла, что жену номер три в настоящий момент толкают на железнодорожные рельсы под локомотив, который несется на всех парах.

— Ха-ха-ха! — весьма неестественно рассмеялся Джонни. — Ну уж моя Мэвис, вечно она шутит.

— Я не твоя Мэвис, и я не шучу, — отрезала я. — Я не то чтобы против первой части твоей фразы, просто у меня мурашки бегут по коже — до того мне страшно.

— Оснований для тревоги нет, — твердо уверил он. — Я выезжаю в Санта-Барбару следом за тобой.

— Вот утешил! Я подвергаюсь риску быть убитой или даже чему-то похуже, а ты отправляешься на отдых? Ты из тех типов, которые отправляют девушку домой после того, как она сказала «да».

— Мэвис, — устало спросил Джонни, — ты знаешь, где находится дом Эбхартов, так называемое «Толедо»?

— В Испании, а то где же! — объявила я. — Не увиливай и не меняй тему разговора.

— Это в шести милях от Санта-Барбары на самом берегу. Так что практически тебе достаточно просто свистнуть, и я прибегу.

Я перевела дух, почувствовав себя гораздо лучше.

— Я бы никогда не стал рисковать, чтобы потерять партнера! — очень серьезно сказал Джонни. — У нас партнерство, Мэвис. Ты активный сотрудник, а я только организатор. — Он закурил сигарету и нахмурился. — Так или иначе, Эбхарт заедет к тебе домой завтра утром, и вы отправитесь туда. Ну а я уже зарезервировал для себя место в ближайшем отеле на три дня. Я запишу для тебя адрес и номер телефона. Ты позвонишь мне, как только устроишься, и расскажешь, что там творится. Какое блюдо хотят состряпать.

— Возможно, из меня шашлык.

— Вот что мне нравится в тебе, Мэвис, — хохотнул он. — Никогда не вешаешь носа.

— Джонни Рио, — спросила я, — ты ведь будет плясать на моих похоронах. Неужели в тебе нет ни капельки жалости?

— Есть, конечно. Но в основном преобладает желание тебя придушить… Тебе совершенно не о чем тревожиться. Эбхарт все время будет рядом с тобой. Ты, надеюсь, не забыла, чему тебя учил этот сержант морской пехоты?

— Ты о чем? — спросила я. — А, ты имеешь в виду те приемы самообороны? Конечно не забыла. — Я с уверенностью кивнула. — От меня так легко не отделаться!

— Ты о ком?

— Конечно о мужчинах. Порой ты бываешь на диво тупым, Джонни.

— С кем поведешься… — пробормотал он. — Представим все это в другом цвете, Мэвис. Эбхарт отвалил нам самый большой аванс, который мы когда-либо получали. И должен будет заплатить еще две тысячи, если дело выгорит. А тебе, чтобы получить свою половину, надо всего лишь отдохнуть под Санта-Барбарой. А проживешь ты еще очень долго.

— Вот о чем я хотела с тобой потолковать, — заговорила я твердым голосом. — Послушай, если бы ты мог…

Джонни похлопал меня по плечу, потом подтолкнул к выходу.

— Тебе лучше отправиться домой и начать собираться, золотце, — сказал он. — Мы ведь не заставим нашего клиента ждать утром, верно?

— Джонни, я…

— В любое время дня и ночи, когда я тебе понадоблюсь, я буду там, — весело произнес он. — Только свистни!

— Как только ты мне понадобишься, Джонни Рио, я начну вопить! — холодно пообещала я. — И не воображай, что мой крик не будет слышен за шесть миль!

— Вот теперь ты прежняя Мэвис, — восхитился он и похлопал меня, но на этот раз не по плечу. Затем каким-то образом прекратил шлепать, одновременно с этим выставил меня за дверь и захлопнул ее за мной.

Поэтому я отправилась к себе и принялась собирать чемоданы. К восьми вечера все было готово, и я решила, что крепкий сон поможет мне обрести спокойствие. Но у меня что-то неприятно посасывало как раз под шрамом после аппендицита, и я решила, что надо как-то расслабиться, включила телевизор, и — надо же было такому случиться! — показывали как раз старый фильм ужасов «Второй кузен Франкенштейна». Ужастик так на меня подействовал, что, обнаружь я сейчас под постелью мужчину, пожалуй, даже заорала бы.

К девяти утра я была готова и поджидала Дона Эбхарта. Я завязала волосы «конским хвостом» и надела свитер на два номера меньшего размера, чем требовалось, чтобы он был на мне в обтяжку. Все мои остальные свитера на один размер меньше.

Я всегда помню, что говорил мне один рекламный агент: «Мэвис, упаковка и показуха очень важны при продаже, но никогда не переборщи в чем-то одном за счет другого. Хороший товар в рекламе не нуждается».

Вот его доподлинные слова, и я считаю, что он прав, даже если он сам был заинтересован лишь в одном, пока встречался со мной.

Дон Эбхарт появился как штык в 9.30. Я открыла ему дверь, и он какое-то время взирал на меня, не говоря ни слова.

— Я готова.

— А я пока нет, — покачал он головой. — Мне надо к вам привыкнуть, Мэвис. Вы выглядите потрясно!

— Благодарю. Да и вы, пожалуй, смотритесь неплохо.

— Вы все упаковали?

— Вот мои чемоданы.

Он дважды их пересчитал.

— Три небольших плоских чемодана, один громадный и две картонки для шляп, — хрипло произнес он. — Вы что, решили больше сюда не возвращаться?

— Мне казалось, что вам хотелось бы видеть меня нарядной, — обиделась я. — В конце концов, я ведь ваша жена, не так ли?

Это почему-то его позабавило.

— Конечно, — ответил он, — ну как я мог об этом позабыть? О’кей, сейчас мы все это забросим в машину.

Через полчаса мы уже мчались по шоссе в сторону Санта-Барбары. У Дона был новенький «корвет», и утро показалось мне замечательным, с ярким солнцем и всем прочим. Моя миссия начиналась действительно как приятные каникулы, предсказанные Джонни Рио.

— Нам лучше сразу расставить точки над «і», прежде чем доберемся туда, — сказал Дон. — Никому из них не известно, что мою жену зовут Клэр, поэтому будет разумнее называть вас Мэвис, чтобы не оговориться.

— Меня на самом деле зовут так, — подтвердила я.

— Именно поэтому лучше так к вам и обращаться, — уныло заявил он. — Я не уверен, что все они уже будут там к нашему приезду, но Эдвина будет наверняка.

— Эдвина? — спросила я. — У вас, случайно, уж не две жены, не считая меня?

— Это экономка. Ей около тридцати пяти лет. Она жила у отца два последних года до его смерти. По завещанию она остается в доме, пока я не вступлю в законные права.

— Значит, она в скором времени останется без работы?

— Еще одна причина для нее не любить меня, — усмехнулся он, — а также и вас. Нам придется следить за Эдвиной… Фейбиан Дарк, разумеется, тоже будет там.

— Человек с таким именем сразу наводит на мысль о комической оперетте!

— По виду о нем этого не скажешь. Он — адвокат по семейным делам и крепкий орешек, скажу я вам! Его голыми руками не возьмешь и провести не так-то просто.

После этого краски утра как-то потускнели. Мы остановились позавтракать в Санта-Барбаре, я заказала бифштекс, так как решила, что в окружении, с одной стороны, такого напарника, как Дон, а с другой стороны, всех этих типов, девушке подкрепиться основательно не помешает.

Потом мы снова поехали вдоль побережья, я любовалась морем, таким же голубым, как небо, пока Эбхарт не остановил машину со словами:

— Вот мы и приехали.

Дом стоял на самом берегу океана, довольно далеко от дороги, пожалуй в полумиле, но даже с такого расстояния было видно, какой он огромный. Солнце заливало его белые арки и высокие стены, и он показался мне сказочным дворцом!

— О! — воскликнула я в восторге. — Дон, какая красота! Настоящая Испания.

— «Толедо».

— Верно! — Я щелкнула пальцами. — Я почти забыла его название.

— Это точная копия дома в Испании, где родилась моя мать, — бесцветным голосом пояснил Дон. — Конечно, намного больше. Моему отцу было очень сложно добиться настоящего сходства, но снаружи они идентичны.

Я почувствовала, что у меня к горлу подступил комок.

— Должно быть, ваш отец безумно любил вашу мать!

— Моя мать была очень несчастлива в Испании, — продолжал он, как будто не слышал моих слов. — Она жила только надеждой — когда-нибудь уехать оттуда и больше никогда не возвращаться. Ее родители относились к ней с изощренной жестокостью, пока она жила там. Она ненавидела все испанское, а больше всего то, что напоминало ей о тяжелой юности. Поэтому мой отец выстроил этот дом и заставил ее в нем жить.

— Но… — растерянно пробормотала я.

Дон повернулся и посмотрел на меня, странная улыбка скривила его губы.

— Таково было его представление о шутках.

Глава 3


Я всегда думала, что женщина в тридцать пять лет уже устарела, но, повстречавшись с Эдвиной, поняла, что ошибалась. Она была очень высокая, бросались в глаза яркие черные волосы и горящие глаза, одета она была в черное платье с белым воротником. Однако черный шелк облегал ее слишком плотно, да и платье было, пожалуй, коротковато, так многое в ее фигуре сразу бросалось в глаза. Я тесно прижалась к руке Дона, как любящая жена, немного напуганная огромным новым для нее домом и новыми людьми. Притвориться напуганной было совсем несложно, потому что я на самом деле боялась.

Войдя в дом, я сразу почувствовала, что ничего веселого в нем нет. Посредине закрытый дворик, как я догадалась на испанский манер, все комнаты огромные, с высоченными потолками. На окнах висели тяжелые драпировки. Дом выглядел так, как будто еще не закончился траур после похорон.