Милройд молчаливо осмотрел труп, перевел взгляд на Рафаэля.

— Джонатан Штерн, — проговорил он подчеркнуто спокойно. — Расскажите, что произошло.

— Вдова поручила мне доставить вам тело, — упрямо сказал Рафаэль. — Я это выполнил.

— Это не все, — так же упрямо заметил Милройд, — я хочу знать и остальное.

— Простите, — со вздохом произнес Рафаэль. — У меня был такой тяжелый день. Я могу вам предложить обратиться за подробностями к сеньоре Штерн. И баста, сеньор.

Рафаэль повернулся и даже умудрился сделать один шаг, прежде чем дула двух пистолетов уперлись ему в живот.

— Отведите их в дом, — резко приказал Милройд.

Нас увели в гостиную и силой усадили в кресла.

— Расскажите мне все подробно, — сказал Милройд.

Рафаэль пожал плечами и промолчал.

— Ну хорошо. — Милройд взглянул на меня. — Что вы скажете?

— Я ничего не знаю, — нервно ответила я. — Я просто поехала прокатиться на машине.

Милройд не торопясь закурил сигару, затем криво улыбнулся.

— В уме вам не откажешь, — саркастически заметил он. — Полицейские прямо-таки от вас обалдеют.

— Полицейские? — эхом откликнулась я.

— Конечно, — подтвердил он. — Я собираюсь передать вас в руки полиции, всех троих.

Я умоляюще взглянула на Рафаэля, и он фыркнул.

— Это было ошибкой, — начал он. — Я имею в виду сеньора Штерна. Мы хотели избавиться от его трупа и решили оставить его в доме. Но там мы встретили сеньору Штерн, которая попросила нас доставить его сюда.

— Вы всегда делаете то, о чем просит вас женщина? — лениво спросил Милройд.

— Если она держит в руках мою фотографию с трупом в руках и угрожает отослать ее в полицию, — сказал Рафаэль, — мне ничего не остается, как выполнить то, о чем просит леди.

По двору прозвучали шаги, и через несколько секунд в комнату вошел еще один мужчина. Взглянув на его большие очки и бороду, я быстро закрыла глаза. Но когда я их вновь открыла, он никуда не исчез.

— Как ваши чулки, пока не поехали? — Он приятно мне улыбнулся. — Я вижу, ваш друг все еще с вами, хотя так и не пришел в себя.

— Вы хотите сказать, что с самого начала знали, что он мертв? — с досадой спросила я.

— Моя дорогая девочка! — Он вежливо улыбнулся. — Может быть, я и близорук, но не слепой.

— Почему же вы тогда этого не сказали?

— Я решил, что так будет безопаснее, — заметил он. — В конце концов, я был один, а вас — двое, отчаявшихся убийц, насколько я тогда понял. Осторожность — лучшая составная доблести.

— Они попытались подкинуть его вдове, — сказал ему Милройд, — но той в голову пришла мысль похлеще. Она велела им отвезти его ко мне.

— Я не знал, что ты занялся бальзамированием, Алекс, — сказал очкарик. — Это выгодно?

— По крайней мере, заработок постоянный, — шутя ответил Милройд. — Ты же знаешь — люди умирают все время.

— Включая Джонатана Штерна, — добавил очкарик. — Где он умер?

Оба они выжидательно поглядели на Рафаэля, но тот не произнес ни слова. Милройд сделал шаг вперед, затем его кулак мелькнул в воздухе и врезался прямо в лицо Рафаэля. Рафаэль вместе со стулом резко качнулся назад и помотал головой. Его лицо оставалось таким же бесстрастным.

Очкарик печально склонил голову.

— Я не люблю насилия, Алекс, — спокойно заметил он. Потом взглянул на Рафаэля: — Лучше скажите ему все.

Рафаэль продолжал молчать, так что на сей раз его ударил очкарик, и даже еще сильнее, чем Милройд.

— Конечно, иногда насилие просто необходимо, — раздраженно произнес он. — Будете отвечать, мой друг?

Рафаэль что-то коротко сказал по-испански, по-моему совсем не имеющее отношения к делу. Очкарик взглянул на меня.

— Вы же не хотите, чтобы вашего друга изуродовали?

— Оставьте его в покое! — разозлилась я.

— И причем с радостью, — ухмыльнулся он. — Ка только вы мне ответите на вопросы.

Я совершенно не видела смысла в том, что Рафаэл дает себя избивать, поэтому сказала:

— Видите ли, Рафаэль является телохранителем…

— Очаровательного Артуро Сантерреса, — прервал меня очкарик. — Это мы знаем.

— Все это произошло в их доме прошлой ночью, — продолжала я. — Рафаэль подумал, что Штерн — злоумышленник, вот он и застрелил его. Он не знал, что это Штерн, до сегодняшнего вечера.

Милройд и очкарик с недоумением уставились друг на друга и долгое время молчали.

— Благодарю вас, — проговорил наконец очкарик.

Я должен сказать, что вы умнее, чем ваш друг Вега. Но, насколько мне известно, от телохранителя не требуется особого ума?

— Рог Dios! — придушенным от злости голосом выкрикнул Рафаэль. — Я продырявлю вашу жирную башку и посмотрю, что оттуда вывалится.

— Мне следует испугаться? — Очкарик ухмыльнулся. — Не думаю, что когда-нибудь вам представится такая возможность.

Милройд нетерпеливо прервал его:

— Давайте кончим валять дурака. Что нам с ними со всеми делать, Гал?

— Я считаю, что труп надо вернуть на место преступления, — сказал очкарик. — Это только справедливо.

На лице Милройда появилась усмешка.

— Ты хочешь сказать, что его надо доставить обратно в дом Артуро?

— Точно.

Очкарик кивнул.

— Я думаю, это мысль! — с энтузиазмом произнес Милройд. — И я знаю людей, которые этим займутся!

Рафаэль медленно повернул голову и посмотрел на меня. На какую-то секунду мне показалось, что из-под темных очков выбивается пламя.

— Не беспокойся, Рафаэль, — торопливо утешила его я. — В такой ситуации, как эта, наше бюро предоставляет клиентам скидку.

Глава 5


Дом на Беверли-Хиллз, который снимал Артуро, имел респектабельный вид, но в то время я не смогла оценить его по достоинству. Мы медленно вышли из машины, и я старалась не смотреть в сторону багажника, потому что мысль, что Джордж опять лежит там, угнетала меня.

Милройд высунул голову из окна «кадиллака», который неотступно следовал за нами до самого дома, и крикнул:

— Мы сейчас едем обратно, Вега, но не вздумайте попытаться вновь избавиться от этого тела сегодня ночью. Мои люди наблюдают за домом — и вам не удастся проехать по улице и десяти ярдов. Этот труп принадлежит Артуро, и мы хотим, чтобы он получил его!

Затем «кадиллак» развернулся и укатил, оставив нас с Рафаэлем возле парадной двери.

— Ну что ж, — нервно сказала я. — Если ты не возражаешь, Рафаэль, я просто вызову такси и поеду домой.

— Ну конечно, Мэвис, — льстиво произнес он. — Только есть одна мелочь, которую я хотел бы, чтобы ты для меня сделала перед отъездом.

— Прости. — Я покачала головой. — Но у меня сейчас совсем не сентиментальное настроение, амиго.

— И у меня тоже, — хрипло вымолвил он. — Я просто хотел, чтобы ты встретилась с Артуро и объяснила ему, почему мы вернулись назад с трупом. Скажи ему о своей великолепной идее подкинуть труп вдове, и что из этого вышло.

 — Любой может ошибиться, — рассудительно заметила я. — Я надеюсь, что с этим ты не будешь спорить?

— Я согласен, чикита, — сказал он. — Но далеко не каждый может так изумительно ошибаться, как ты, — твои ошибки просто гениальны!

— Ну, — сказала я, — хамить вовсе не обязательно. Ты тоже сегодня особым умом не отличился!

— Согласен, — проговорил он. — Но меня наказали за мои ошибки, а тебя — нет. Так что придется об этом позаботиться мне. Пойдем.

— Только посмей дотронуться до меня!..

Дальше я произнести ничего не успела, поскольку он схватил меня за локоть и втащил в дом. Когда мы достигли гостиной, он так толкнул меня, что я полетела через комнату и приземлилась на софе.

— Ах! — пропел мягкий голос. — Как мило! Какая изумительная большая девочка! Ты не предупредил, что придешь не один, Рафаэль. И причем в такой прекрасной компании — у тебя хороший вкус!

Я бросила с софы взгляд и решила, что здесь, должно быть, какая-то ошибка. Этот человек просто не мог быть Артуро Очаровательным, или Ненасытным, или как бы там его ни звали. Он был не более пяти футов и двух дюймов роста, и я могу поклясться, что при этом еще носил обувь на высоченном каблуке! Его сальные темные волосы свисали со лба и закрывали один глаз, что было даже неплохо, потому что второй глаз его был мутным и красным, как у какого-нибудь пьянчуги, который очнулся в канаве через пару дней, да и то от дождя. На нем была надета алая шелковая рубашка с жемчужными пуговицами, заправленная в туго обтягивающие черные брюки, уходящие в отполированные до блеска черные сапоги. К сапогам были приделаны огромные серебряные шпоры, так что при ходьбе раздавалось «динг-донг-динг». На кончике его носа сидело огромное родимое пятно, которое словно дрожало, когда он смотрел на меня.

Я закрыла глаза, и меня передернуло, затем я недоверчиво взглянула на Рафаэля.

— Ненасытный? — слабым голосом спросила я.

— Кто же еще? — вежливо отозвался Рафаэль. — О Очаровательный, позволь мне представить тебе Мэвис Зейдлитц.

— Я восхищен. — Плавным, змеиным движением Артуро скользнул на диван рядом со мной. — Американские женщины так прекрасны. Я уже многих встречал, когда приехал сюда, но вы самая прекрасная из всех, Мэвис. Я буду вечно признателен Веге за то, что он привел вас сюда.

Он зыркнул на Рафаэля и махнул ему рукой.

— Иди! — резко приказал он.

— Попробуй только! — пригрозила я Рафаэлю.

Артуро любовно мне улыбнулся, показывая при этом зубы, что было ошибкой. Хоть бы кто-нибудь посоветовал ему не афишировать свои зубы.

— Третий — лишний, как говорят у вас в Америке, о прекраснейшая, — сказал он и опять посмотрел на Рафаэля. — Иди, толстяк, пока я не послал телеграмму отцу, что ты — контрреволюционер!