– Ладно, продолжай.

– Понимаешь, я думаю, Сандра что-то скрывает. Мне кажется, она хочет облапошить Моргана, но каким образом – не знаю. Я хочу, чтобы ты выяснил это и смог бы убедить ее быть более благоразумной.

– И это все?

– Да.

– А ты? Тебе ничего не нужно?

Она оценивающе взглянула на меня, медленно покачала головой и сказала:

– Нет.

Я допил кофе.

– Валяй, валяй, – сказал я ей. – Все думают, что я маленький ребеночек, которого нельзя выпускать вечером на темную улицу. Ты прекрасно знаешь: если бы я сказал, что работаю сыщиком два или три года, ты бы выложила мне все как на духу. А пока ты думаешь, что мне нельзя доверять.

Она хотела что-то сказать, но раздумала.

– Ну, давай плати по счету, и пойдем встречаться с братцем Сандры. Узнаем, что у него на душе.

– А ты никому не скажешь, что я тебе тут наговорила?

– Ты мне ничего и не рассказывала. Кстати, как его зовут?

– Томс.

– А имя?

– Никогда не слышала. Б.Л. Томс – так он расписывается. А Сандра всегда называет его Блеейти, по первым буквам. Как овца блеет.

Я подозвал хозяйку, чтобы расплатиться, и сказал:

– Ну, пошли поговорим с Блеейти.

Глава 4

Был ли у Альмы ключ от квартиры, не знаю. Во всяком случае, стоя в коридоре, она большим пальцем перчатки нажала на звонок. Молодухе, которая открыла нам дверь, было лет двадцать семь – двадцать восемь. Ее платье подчеркивало узкую талию и пышные формы. Черные волосы, большие выразительные темные глаза, скуластое лицо, ярко-красные полные губы. Она смотрела на меня изучающе, как на коня, купленного на ярмарке.

– Сандра, – сказала Альма, – это Дональд Лэм. Он работает в сыскном бюро Берты Кул. Он собирается найти Моргана и вручить ему повестку. А теперь расскажи об аварии.

Сандра Беркс смотрела на меня удивленно.

– Не похожи вы на сыщика, – сказала она, подавая руку. Она не просто подала мне руку, а вручила ее, как будто отдавала часть себя.

Сжимая ее руку, я промолвил:

– Я стараюсь выглядеть агнцем.

– Как я рада, что вы пришли, мистер Лэм. – Она нервно засмеялась. – Очень нужно найти Моргана как можно скорее. Думаю, вы понимаете, почему это важно. Входите.

Я отодвинулся, чтобы пропустить Альму. Комната, куда мы вошли, была большая; темные деревянные балки на потолке, тяжелые драпри на окнах, толстые, мягкие ковры на полу, несколько кресел со столиками, на которых лежали пачки сигарет и стояли пепельницы. Короче говоря, это была уютная комната с налетом чувственности.

– Арчи здесь, – сказала Сандра. – Мне повезло. Ты, кажется, знакома с ним, Альма?

– Арчи? – переспросила Альма.

– Да, Арчи Холоман; ну знаешь, доктор Холоман. Он заканчивал медицинский колледж, когда я вышла замуж. Работает в больнице и по правилам не должен заниматься частной практикой. Но тут все дело в Блеейти.

По тому, как Альма улыбнулась и кивнула, я понял, что Арчи ей незнаком и что Сандра шутя могла представлять близких ей мужчин с легкостью фокусника, вынимающего из своей шляпы кролика.

– Садитесь, пожалуйста, – предложила мне Сандра. – Пойду узнаю, может ли Блеейти говорить. Это было ужасно! Автомобиль выехал из-за угла и стукнул мою машину прежде, чем я смогла хоть что-то сообразить. Блеейти уверяет меня, что все было подстроено. Машина тут же скрылась. Я успела уцепиться за руль, а Блеейти вылетел через лобовое стекло. Врач говорит, что у него разбит нос. Этого я не знала, когда звонила тебе, Альма. Садитесь же, мистер Лэм. Найдите удобное кресло, расслабьтесь, закурите, а я тем временем поговорю с Альмой.

Я плюхнулся в кресло, вытянул ноги, закурил и начал пускать кольца вверх. Ведь Берте Кул платили двадцать долларов в день за мое времяпрепровождение, и у меня был полный желудок.

Из спальни доносились различные звуки: глубокий мужской голос, треск разрываемого лейкопластыря, низкий монотонный голос Сандры, изредка прерываемый вопросами Альмы. Вскоре они вернулись, и Сандра сказала:

– Мне хотелось бы, чтобы вы поговорили с моим братом. Я притушил сигарету и последовал за подругами в спальню. Молодой человек с треугольным лицом, широким лбом и слабым подбородком профессиональными движениями бинтовал мужчину, лежавшего на постели. Тот иногда негромко ругался. На его носу возвышалась постройка из шин, бинтов и лейкопластыря. Черные волосы с пробором посередине висели по обеим сторонам покатистого лба. На макушке уже определилась лысина. Из-за лейкопластыря казалось, что его глаза смотрят на мир через грубую белую паутину. Глядя на лицо, можно было подумать, что у него тяжелое тело. И точно: живот под жилетом выдавался вперед. А руки были маленькие, зато пальцы длинные и узкие. Он, очевидно, был старше сестры на пять-шесть лет.

– Вот, – сказала Сандра, – тот самый, который будет вручать повестку Моргану.

Братец Сандры удосужился посмотреть на меня. Взгляд его зеленых кошачьих глаз был неприятным. Когда он спросил, как меня зовут, голос из-за бинтов был гнусав, как при глубоком насморке.

Я назвался.

– Хочу с вами поговорить, – сказал пострадавший.

– Постарайся, – добавила Сандра. – Время не ждет. Морган может выехать из страны в любой момент.

– Я буду это знать, – прогундосил Блеейти. – Доктор, у вас все?

Молодой врач откинул голову и посмотрел на него, как смотрит скульптор на свое творение.

– Все в порядке. Но предупреждаю: избегайте неосторожных движений, чтобы не началось кровотечение. Три или четыре дня будете принимать успокоительное. Измеряйте температуру каждые четыре часа. Если начнет лихорадить, немедленно свяжитесь со мной.

– Хорошо, – проворчал Блеейти. – А теперь все убирайтесь. Я хочу поговорить с Лэмом. Иди, Сандра, и ты, Альма, уходи. Пойдите выпейте чего-нибудь. В общем, убирайтесь все.

Они вышли с видом куриц, изгнанных из сада. Под властным окриком пациента исчез и врач. Когда дверь закрылась, Блеейти снова посмотрел на меня зелеными кошачьими глазами.

– Вы служите у юриста? – спросил он.

Я с трудом разобрал, что он сказал. Казалось, будто его нос был зажат бельевой прищепкой.

– Нет. Я служу в сыскном бюро.

– Хорошо знаете Сандру? – Его глаза презрительно блеснули. Почему, я сначала не понял.

– Первый раз вижу.

– Что вам известно о ней?

– Только то, что мне сказала мисс Хантер.

– А что она сказала?

– По сути ничего.

– Конечно, она моя сестра, – продолжал Блеейти, – и я должен был бы принять ее сторону. Но она порочна, и в этой заварушке это кое-что значит. Скажу вам откровенно, по отношению к мужу она вела себя чертовски безобразно. Ей нельзя доверять, она бывает довольна только тогда, когда за ней бегает с полдюжины мужиков, а она сталкивает их между собой. Она замужем, но ей на это наплевать, она все равно делает что хочет.

– Все они такие теперь, – заметил я.

– Вот-вот, вы уже начали ее защищать, а говорите, что видите первый раз.

Я промолчал.

– А вы не пудрите мне мозги?

– У меня это не принято, и мне не нравится, когда люди с разбитыми носами обвиняют меня в этом.

Он хмыкнул, и я увидел, как у него заходили желваки и сузились глаза.

– Мы говорим с вами не на равных.

– Конечно. Нельзя же дать по роже человеку с разбитым носом.

– А почему бы и нет, – хмыкнул Блеейти. – Я бы не задумался. Я всмотрелся в зеленые кошачьи глаза и, поразмыслив, добавил:

– Вы-то, наверное, нет.

– Когда у мужика разбит нос, он слабак. Когда я дерусь, мне нужно доконать противника. И чем жестче, тем лучше. Ты же такой шкет, а петушишься.

Наверное, ему хотелось, чтобы я отреагировал на это. Но я воздержался.

– Так, значит, Сандра хочет развестись? – спросил он.

– Насколько я понимаю, именно так и есть.

– Понимаешь, чертовски много в пользу Моргана. Это тебе в голову приходило?

– Я просто вручу повестку. А у него будет возможность защищать себя в суде.

– Черта с два, – нетерпеливо проскрипел Блеейти. – Как же он попадет в суд, когда он в бегах? Да они у него там кишки вытащат. Зачем такая спешка? Почему бы Сандре не сделать это через публикацию?

– Слишком долго, и потом алименты таким образом не получишь.

– Так она хочет получить еще и содержание? – спросил он и тут же добавил: – Вроде ты говорил, что не юрист?

– Относительно алиментов вам придется спросить у сестры или у ее адвоката. Меня наняли, чтобы предъявить бумаги.

– Они с тобой?

– Да.

– Дай посмотреть.

Я передал ему бумаги. Он чуть приподнялся и попросил:

– Помоги мне… Вот так-то лучше, а подушку туда. Наверное, думаешь, что я паршивый братец. Но у нас особых традиций в семье нет, и, вообще говоря, мне абсолютно наплевать, что ты можешь подумать.

– А мне за это не платят. Мне платят за то, чтобы я вручил повестку. А если хотите свести это на личности, то мне тоже наплевать, что вы думаете.

– Приятно слышать. Мне нравится твой задор. Сиди там и не мешай.

Он взял бумаги, рассмотрел повестку и стал читать заявление о разводе так внимательно, как читает человек, незнакомый с юридической терминологией. Закончив чтение, он вернул мне бумаги. Глаза его сузились, выдавая работу мысли.

– Значит, она хотела бы, чтобы суд дал ей права на все банковские вклады? Так?

– Я знаю только то, что там написано. Вы прочитали и теперь знаете столько же, сколько и я.

– Осторожничаешь?

– Мне платят за то, чтобы я предъявил бумаги. Почему бы вам не поговорить с сестрой, если вы хотите знать о ее намерениях?