Отметив про себя отсутствие привычного ребячьего гомона, я подумал, что вечером или завтра утром школьники вернутся, потому что послезавтра у них начинаются занятия.

— Почему бы нам не устроиться на балконе? — спросил Кристиан. — Я люблю смотреть на лодки.

Пришлось сказать, что это невозможно. Я ведь знал, что мы будем сидеть в комнате, может быть, даже при закрытых окнах, чтобы никто, кроме нас, не услышал раздобытую мной кассету.

Кристиан немного удивился, но послушно сел на стул в комнате. А вскоре пришел Эрик.

Так мы и сидели втроем — мы, соседи и друзья с тех давних пор, когда отец Свена и Эрика купил усадьбу по соседству с Бакке, купил всю целиком, с мебелью и портретами предков, чтобы у Эрика и Свена был «подходящий фон». Свен с Эриком не много смыслили в «фоне». Достигнув совершеннолетия, они устроили в холле бар, а в саду — бассейн. Моя мать с аристократическим презрением заявила, что ноги ее не будет у соседей. И, однако, ходила к ним, когда Свен или Эрик ее приглашали.

И вот мы сидели втроем и думали об одном и том же — о том, что Свена с нами нет.

Я достал бутылки и стаканы — что еще я мог сделать? И тут пришел Карл Юрген. Он поздоровался, потом они с Кристианом перекинулись парой слов о былых временах, о студенческих годах, сокрушаясь, что в последнее время совсем не видятся.

— Каждый наливает себе сам, — объявил я, откупорив бутылки.

Кристиан и Карл Юрген налили себе немного джина в большой стакан, наполненный тоником.

— В городе сейчас нет врачей, — оправдывался Кристиан. — Меня в любую минуту могут вызвать к больному.

— А меня могут вызвать когда угодно и куда угодно, — объяснил Карл Юрген.

Эрик смешал коньяк с сельтерской, а я никак не мог решить, что буду пить.

— Ты нервничаешь, — констатировал Кристиан тоном врача, ставящего диагноз. — Выпей неразбавленного виски.

Я так и сделал.

И снова мы сидели, и ясно было, что все ждут, когда я заговорю. Кристиан и Карл Юрген демонстрировали при этом присущую медикам и юристам способность ждать спокойно и невозмутимо, — ждать, если понадобится, до бесконечности. Эрик исподлобья уставился на темнокрасную жидкость в своем стакане, который он непрерывно вертел в руках.

— Помнишь трамвайный билет? — спросил я Карла Юргена. — Тот, что выпал из кармана у Свена?

— Помню, — ответил он, улыбнувшись. — Мы проверили его в главной трамвайной диспетчерской Осло. Его продали в Энербаккене вечером 8 августа. Установить это было нетрудно. Правда, человек, который дал нам справку, был слегка раздражен: он сказал, что за последние два часа уже второй человек является к нему с тем же самым билетом.

— Ты что-нибудь предпринял?

— Да, я послал человека в Энербаккен. Это на другом конце города. Наверно, Свен подобрал его просто из любви к порядку, привитой, как ты мне объяснил сам, каждому игроку в гольф.

— Ну а если Свен сам ехал на трамвае?

Карл Юрген пожал плечами.

— Согласись, Мартин, что, даже если мы установили время и место продажи билета, это еще не значит, что мы выясним, где побывал тот, кто этот билет купил.

— Почему же? — возразил я. — В данном случае это оказалось не так сложно. Я понял, что Свен хотел одного — чтобы подумали, будто он некий господин Икс, который уезжает на трамвае в сторону от центра. И я решил, что он придумал эту уловку потому, что предполагал: кто-то следит за ним из окна. А на трамвайную остановку в Энербаккене выходят окна всего пяти или шести жилых домов.

— И ты решил, что Свен ходил к кому-то, кто живет в одном из этих пяти-шести домов? И что у него были причины сохранять инкогнито?

— Да, он ходил к обитателю одного из этих домов, — сказал я. — Почему он хотел сохранить инкогнито, я пока еще не знаю. Но думаю, что мы это узнаем сейчас.

Я начинал немножко гордиться собой. Я не стал рассказывать о том, что три дня просидел на городских скамейках с моим коричневым портфелем. Я приступил прямо к сути.

— Свен ходил к человеку по имени П. М. Хорге, — продолжал я. — Он содержит контору, которую именует «Советы и информация».

— Но почему, черт возьми?.. — начал Эрик. — Адвокаты нашей фирмы — высококвалифицированные юристы. Я видел, что он испуган и смущен.

— Не знаю, — сказал я. — Пока не знаю. Но этот тип — этот П. М. Хорге — записал свои разговоры со Свеном на пленку.

— Интересно, — сказал Карл Юрген. — Я знал, что в нашем городе есть несколько мелких негодяев такого рода, но о П. М. Хорге прежде не слыхал.

Он добавил еще тоника в свое безвкусное питье.

— А как ты обнаружил эту пленку?

Я рассказал о письменном столе, который напомнил мне кафедру в моем 5-м «английском» классе, о лампе под зеленым абажуром, которая мне мешала. Потом рассказал о том, как взгляд П. М. Хорге не отрывался от лампы, как я обнаружил микрофон, и вообще о том, с какой неописуемой храбростью я себя вел.

— И что же оказалось на кассете? — спросил Карл Юрген. — О чем говорит Свен?

Храбрость моя испарилась. Из меня точно выпустили воздух.

— Не знаю, — смиренно сказал я. — Я не решился прослушивать ее в одиночестве. Для этого я и просил вас прийти.

Я закрыл балконную дверь и окна, несмотря на теплый летний вечер. Я жил на самом верхнем этаже, соседи еще не вернулись после летнего отдыха, но все равно — я смертельно боялся, как бы кто-нибудь не подслушал голос Свена.

— Я думаю, нам с Кристианом… можно…

— Можно, — сказал Карл Юрген. — Давай включай.

Я включил магнитофон. Загорелась зеленая лампочка. Я отпер ящик письменного стола, вынул коричневый портфель, извлек из него полученную от Ужа кассету и поставил ее на магнитофон.

Кассета стала медленно вращаться. Сначала мы не услышали ни звука. Я понимал почему. Уж включил магнитофон, как только услышал звонок в дверь, потом тихонько подкрался к глазку, потом вернулся на свое место за письменным столом.

И верно. На магнитофоне послышались первые звуки. Сначала звук торопливых, крадущихся шагов, потом к столу придвинули стул — П. М. Хорге уселся на свое место.

— Войдите! — крикнул он.

Дверь открылась, и вошел Свен.

— Добрый вечер. Меня зовут… Меня зовут Ханс Олсен.

— Милости прошу, господин Олсен. Садитесь, пожалуйста.

Под Свеном скрипнул стул. На короткое время водворилась полная тишина. В старых серых брюках и красной ковбойке сидел Свен в конторе П. М. Хорге. На умном грубоватом лице под копной светлых волос были, вероятно, написаны смущение и нерешительность.

— Чем могу быть вам полезен, господин… гм… Олсен? — спросил Уж, то есть П. М. Хорге.

— Вы занимаетесь сбором информации. Я увидел объявление вашей фирмы. Не знаю, сможете ли вы.

Свен умолк.

— Практически я могу все, господин Олсен, — заверил Уж своим пискливым, вкрадчивым голосом.

— Дело в том. — начал Свен и снова умолк.

— Сохранение тайны — первая заповедь такой фирмы, как моя, — заявил Уж. — Сбор и передача информации происходят совершенно конфиденциально. Вы, конечно, понимаете, что такая фирма, как моя, не могла бы существовать, не придерживайся я строжайшего соблюдения тайны. Все сказанное в этой комнате останется между нами. Все мои клиенты всегда были довольны. Я получал разного рода задания и, могу сказать, выполнял их всегда к совершенному удовлетворению клиентов. Именно потому, что, как я всегда повторяю, фирма, подобная моей, может существовать только при условии строжайшего сохранения тайны. Так что если вы чего-то хотите.

— Я хочу, чтобы вы проследили за одной дамой, — сказал Свен.

— За вашей женой? — немедленно подхватил Уж.

— Нет, — сказал Свен. — Я не женат, я.

— Отлично, — сказал Уж. — Мы можем это сделать. К сожалению, должен вас предупредить: такое поручение обойдется недешево. Это я к тому, чтобы узнать, хотите ли вы, чтобы за ней следили несколько часов в день, целый день или круглые сутки?

Свен, очевидно, весь съежился.

Я посмотрел на Эрика. Он поник на стуле, от него словно бы осталась половина. Мой брат уставился в свой стакан, а Карл Юрген смотрел в дальний угол на потолке. Меня так и подмывало разбить проклятый магнитофон. Но ведь кто-то убил Свена. Не зря Свену пришлось сидеть на стуле перед П. М. Хорге, «Советы и информация».

— Круглые сутки, — сказал Свен. — Хотя вообще-то. — Казалось, он обращается прежде всего к самому себе. — Может, это и ни к чему. Ладно, пусть будут круглые сутки.

— Гонорар. — начал Уж.

— Это роли не играет, — сказал Свен. — Какой вы хотите получить задаток?

Уж пытался прощупать почву.

— Работа будет изнурительная… Ну, скажем, тысяча крон… О, большое спасибо…

По-видимому, Свен тотчас извлек деньги из кармана брюк.

Он всегда распихивал деньги просто по карманам. Возможно, это как-то было связано с его комплексами. Впрочем, не знаю, я не психолог.

— Имя дамы и ее адрес? — спросил Уж.

И опять возникла небольшая пауза.

— Фру Карен Холм-Свенсен, — сказал Свен. — Она живет на Мадсерюд-Алле, дом 225.

Эрик привстал со стула, похоже было, его сейчас хватит апоплексический удар.

— Сядь, Эрик, — спокойно произнес Карл Юрген.

— Мы дослушаем пленку до конца. Потом поговорим.

Эрик сел. Он налил себе еще коньяка. Руки у него дрожали так, что бутылка стукнулась о стакан.

— Давай дальше, Мартин.

Я перевернул кассету и снова включил магнитофон, мне было очень скверно.

Опять послышались крадущиеся шаги, потом к столу придвинули стул.

— Войдите. — Дверь открылась.

— Добрый вечер, это опять я, — помедлив, сказал Свен.