Слава богу, наконец-то реакция, которую я узнаю и понимаю. Я подсел к ней поближе и обнял ее.

Она плакала неудержимо, она всхлипывала и уронила голову мне на плечо. Немного погодя она пошарила рукой по моему пиджаку, вытащила носовой платок и высморкалась. Потом выпрямилась. И так и сидела, теребя уголок моего носового платка. Я опять пересел на стул.

— Прости меня, Мартин. Ты прав, я сегодня не в себе. Но это пройдет. Не беспокойся обо мне.

Она меня не убедила. Совсем не убедила.

— Хорошо, что я смогла поговорить с тобой, — продолжала она. По правде сказать, говорила она не очень много, беседу почти все время поддерживал я один.

— Я стала очень нервная, Мартин, сам знаешь, эта история со Свеном.

То, что случилось, непостижимо — я так любила Свена.

Она избегала главного. Но так легко она от меня не отвертится.

— А как ты собираешься поступить с П. М. Хорге? — спросил я.

Тут она в первый раз улыбнулась.

— Не принимай всерьез то, что я сказала, Мартин. Все это не так опасно, как кажется. С ним я все улажу.

Поворот на сто восемьдесят градусов.

— Мартин, садись поближе, — она похлопала по дивану рядом с собой. Я опять пересел на диван.

Она обняла меня за шею и прижалась головой к моему плечу. В другое время я отдал бы все на свете ради того, чтобы она прижалась ко мне, — никогда прежде она этого не делала. Но я человек подозрительный — думаю, меня провести труднее, чем других мужчин. Недаром я много лет подряд ежедневно общаюсь в школе с маленькими женщинами — я знаю, какими очаровательными они становятся, когда хотят чего-нибудь добиться.

— Мартин, — повторила она, — забудь обо всем. И обещай, что никому ничего не расскажешь. Обещаешь, Мартин? Тогда и я обещаю тебе, что все уладится лучшим образом.

Я не ответил. Она поставила меня в труднейшее положение.

— Мартин, я знаю, ты считаешь, что должен рассказать обо всем инспектору Халлу и Эрику.

Но если я пообещаю тебе, что все уладится в течение двух недель. Можешь ты подождать две недели, Мартин? И тогда я сама все расскажу Эрику, а ты можешь рассказать инспектору Халлу. Обещаешь, Мартин? Потому что если ты не.

Она чмокнула меня в щеку. Я сидел как истукан.

— Обещаешь, Мартин?

— Хорошо, Карен, но только две недели.

Она нашарила свою сумочку. Извлекла из нее пудреницу и напудрилась. Мои ноздри защекотал легкий запах гардении. Я вспомнил о солнечных лучах. Она встала.

— Ты закажешь мне такси, Мартин?

— Нет, — сказал я. — Я сам отвезу тебя домой. Я хочу быть уверен, что ты отправилась прямехонько к Эрику.

В машине она непринужденно болтала о пустяках. Глядя на нее, невозможно было представить, что она способна потерять самообладание. Если бы я не видел собственными глазами, я бы никогда в это не поверил.

— Я могу захватить с собой Лизу, — сказал я, высадив ее у ворот. — Она хотела поговорить со мной.

— Лиза здесь больше не живет, — совершенно спокойно заявила Карен.

Мне начали надоедать женские фокусы.

— По крайней мере два часа назад она здесь жила, — сказал я.

— Ты совершенно прав, милый Мартин. Но права и я: она здесь больше не живет. Я вышвырнула ее вон. Спокойной ночи, Мартин.

Я развернул машину и рванул с места так, что из-под колес полетел гравий. Впервые в жизни я рассердился на Карен.

Немного остыв, я сообразил, что даже не знаю, где живет Лиза. Раньше она снимала какую-то квартирку, но после смерти Свена перебралась к Карен и Эрику. Придется ехать домой и ждать ее звонка.

Звонок раздался, едва я вошел в квартиру. В трубке тикало: она звонила из автомата.

— Теперь я могу зайти, Мартин?

— Конечно. Заехать за тобой?

— Спасибо, не надо — я говорю из автомата на углу.

И вскоре она уже сидела на моем диване — как раз там, где только что сидела Карен.

Это меня немного отвлекло. Красивые девушки всегда садятся на диван. Девушки ничем не примечательные выбирают удобный стул. Испуганные девушки — стул неудобный. Мой брат Кристиан мог бы порассуждать на эту тему: подсознание, мотивы, кто куда садится и почему.

— Ты так странно смотришь на меня, Мартин.

— Д-да… Я просто кое о чем подумал.

— Надеюсь, ни о чем плохом?

— Нет, Лиза, ни о чем плохом.

— Ну и хорошо, — сказала она и поджала под себя ноги.

Рано или поздно она попросит меня сесть с ней рядом. Я уселся на безопасном расстоянии на стул.

— Кто здесь был? — вдруг спросила она.

— Здесь была Карен.

— Ах да, конечно. Гардения. Терпеть не могу гардению. А ты?

— А я терплю, — ответил я. — И даже охотно.

— Чего она хотела?

— Этого я тебе не скажу. Но ты сама, Лиза, чего хочешь ты?

Она взяла сигарету из коробки на столе. Я поднес ей спичку. Она посмотрела на часы.

— Уже двенадцатый час, — с испугом сказала она. — Мы не погубим твою репутацию?

— К счастью, да, погубим, — ответил я.

Она улыбнулась. И тут же стала серьезной. Улыбка появлялась на ее лице так же внезапно, как исчезала. Мне нравились эти мгновенные переходы. Она не обдумывала, как себя вести, не готовилась заранее. Она на все реагировала непосредственно.

— Мартин, сегодня днем я сболтнула ужасную ерунду. И уверена, что инспектор Халл это обнаружит.

Я ждал.

— Я сказала ему, что сидела на скамейке кэдди у западной стены гольф-клуба от десяти двадцати почти до половины двенадцатого. И сказала, что оттуда невозможно увидеть край песчаного карьера.

— А на самом деле можно, — сказал я. — Я сам был там сегодня вечером и убедился в этом.

— Вот это-то меня и мучает. Инспектор Халл сразу это обнаружит. Понимаешь, Мартин, я видела кое-кого на краю карьера. И я так боюсь, что инспектор Халл это поймет. Впопыхах я ухватилась за дурацкую ложь, будто оттуда ничего нельзя увидеть. А потом я готова была откусить себе язык. Ты не представляешь, Мартин, какой несчастной я себя чувствую из-за этой лжи.

Вид у нее действительно был удрученный.

— Я сидела там, закрыв лицо руками, а когда такси, ожидавшее Свена, уехало, я подняла голову. И тут вдруг увидела на краю песчаного карьера какую-то фигуру.

— Было слишком темно, — в отчаянии сказал я. — Ты не могла разглядеть, кто это был.

— Нет, Мартин, было не так темно. Мне кажется. Я почти уверена, что это была Карен.

— А что было дальше?

— И вдруг она исчезла. Словно сквозь землю провалилась.

Я закурил сигарету. Просто чтобы выиграть время.

— Похоже на сказку о привидениях, — сказал я.

— Да, это меня и поразило. Только что она была здесь — и вдруг исчезла. Мартин, я чувствую, что должна рассказать это инспектору Халлу. А как считаешь ты: я должна?

— Мне надо подумать, — пробормотал я. — Подожди, не рассказывай ему сразу. Мне надо подумать.

— Ты уже это сказал.

И вдруг я разозлился. Меня охватила страшная усталость. Хорошо бы оказаться в 5-м «английском» классе и решать его понятные проблемы. С какой это стати одна красивая женщина за другой являются ко мне, садятся на мой диван и обрушивают на меня все свои сложности? Я решил защищаться.

— Почему ты съехала от Карен? — спросил я.

Глаза Лизы сузились, в точности как раньше у Карен.

— Ей не понравилось, что Пребен поцеловал меня. Ее персональный протеже Пребен, полубог Пребен, ее кузен Пребен, красивый, остроумный, одухотворенный и элегантный Пребен. Хочешь знать, что я думаю о нем? Я не дам за Пребена Рингстада ломаного гроша.

— Ты, однако, когда-то была с ним помолвлена.

— Ты когда-нибудь жил в Лиллехаммере? — спросила она. — Я была слишком молода, чтобы оценить по заслугам эту весьма специфическую атмосферу, — я скучала. А тут появился Пребен.

Он собирался писать книгу о музеях Майхаугена[8].

Очаровывать он умеет. Но это оказалось чудовищным недоразумением.

— И ты приехала в Осло. И устроилась на работу в одну из крупнейших пароходных компаний к Свену и Эрику. А через четыре месяца обручилась с шефом и теперь стала его наследницей.

Это был злой выпад. Я ждал, что она расплачется и мне придется подсесть к ней на диван, утешать ее и одалживать ей носовой платок.

Но она спокойно сидела, глядя мне прямо в глаза. Я ее недооценил.

— А ты сам, Мартин Бакке? Допустим, в один прекрасный день ты влюбишься в меня. И, допустим, я отвечу тебе взаимностью. Тогда ты женишься на девушке с большими деньгами.

Я онемел. Я уже знал ее манеру называть вещи своими именами, но к такой прямоте я все же не привык.

— Подумай об этом, — сказала она. — И подумай о том, что твой друг Карл Юрген, который, возможно, тоже не лишен воображения, станет удивляться, если утопия, схему которой я набросала, станет действительностью. Может, ему покажется странным, что именно ты — а ты последним видел Свена — проявляешь интерес к богатой наследнице Свена…

— Боже мой, Лиза, но я ведь даже не знал тебя до того, как Свен погиб…

— Дорогой Мартин, это, наверно, как раз и будет очень трудно доказать Карлу Юргену Халлу. И представь себе, что он начнет выяснять, правду ли ты сказал насчет угнанной «шкоды». Ты ведь мог позвонить на радио на другой день и спросить, не был ли объявлен накануне какой-нибудь розыск. Ты мог сделать это, чтобы обеспечить себе алиби.

Она встала и сама заказала по телефону такси.

— Спокойной ночи, — промолвила она и ушла.

А я остался стоять посреди комнаты.

Я думал о том, что она не попросила меня подсесть к ней на диван.

И понял, что никогда не научусь разбираться в женщинах.