«Мы схватили его, сэр, – выдохнул он. – Негодяй подкрадывался к дому, прячась за кустами. Судя по экипировке, он отлично все продумал».

Мы поспешили на балкон, где два констебля держали какого-то оборванца довольно бандитского вида, который вертелся и извивался, тщетно пытаясь вырваться из их цепких рук. Один из полицейских показал нам развернутый пакет, который они отобрали у незадачливого пленника. В нем была ватно-марлевая подушечка и пузырек с хлороформом. Увидев это, я еще больше распалился. В пакете также оказалось адресованное мне послание. Я вскрыл конверт. Записка гласила: «Вам придется заплатить выкуп. Ваш сын обойдется вам в пятьдесят тысяч фунтов. Несмотря на все ваши предосторожности, как я и предупреждал, похищение состоялось двадцать девятого числа».

Я облегченно вздохнул и громко рассмеялся, но в этот самый момент послышался звук отъезжающей машины и чей-то крик. Я повернул голову. По аллее, по направлению к южным воротам, на бешеной скорости мчался длинный серый автомобиль. Сидевший за рулем мужчина что-то кричал, но не его крик заставил меня похолодеть от ужаса. Я заметил золотистые локоны Джонни. Мой ребенок сидел в той машине.

Инспектор громко выругался.

«Ребенок только что был здесь, – воскликнул он, окидывая нас взглядом. Все мы были на месте: я, Тредуэлл, мисс Коллинз. – Когда вы в последний раз видели его, мистер Уэйверли?»

Я помолчал, вспоминая последние события. Когда констебль позвал нас, я выбежал из комнаты вслед за инспектором, совсем забыв о Джонни.

И вдруг раздался звук, поразивший всех нас, – бой церковных часов донесся из деревни. Удивленно вскрикнув, инспектор вытащил свои часы. Они показывали ровно двенадцать. Не сговариваясь, мы все бросились в зал заседаний: на дедушкиных часах было десять минут первого. Должно быть, кто-то специально перевел стрелки, поскольку я никогда не замечал, чтобы они спешили или отставали. Эти часы всегда отличались исключительной точностью.

Мистер Уэйверли замолчал. Пуаро усмехнулся в усы и поправил салфетку, случайно сдвинутую со своего места разволновавшимся отцом.

– Таинственное и чудесное похищение, славная загадка, – пробормотал Пуаро. – Я с удовольствием разгадаю ее. Честно говоря, все было спланировано просто à merveille.

Миссис Уэйверли укоризненно взглянула на него.

– Но где же мой мальчик? – со слезами в голосе сказала она.

Пуаро поспешно спрятал улыбку и вновь нацепил на лицо маску глубочайшего сочувствия.

– Он в безопасности, мадам, ему никто не причинит вреда. Уверяю вас, эти злодеи относятся к нему с величайшей заботой. Они будут беречь его, как индейку… вернее, как курицу, несущую золотые яйца!

– Месье Пуаро, я уверена, что у нас есть только один выход… заплатить выкуп. Сначала я решительно возражала… но теперь!.. Материнские чувства…

– О, простите, мы не дали месье закончить его рассказ, – поспешно воскликнул Пуаро.

– По-моему, все остальное вы отлично знаете из газет, – заметил мистер Уэйверли. – Конечно, инспектор Макнейл сразу же отправился обзванивать полицейские участки. Всем было передано описание этой машины и ее водителя, и поначалу казалось, что все закончится благополучно. Автомобиль, подходящий под это описание, проезжал через соседние деревни, очевидно, направляясь в Лондон. В одном месте его остановили, и было замечено, что ребенок плакал и явно боялся своего спутника. Когда инспектор Макнейл сообщил, что машину остановили, задержав водителя и мальчика, я едва мог сдержать свою радость. Ну а последствия вам известны. Этот мальчик оказался не нашим ребенком, а мужчина был вовсе не похитителем, а страстным автолюбителем, который к тому же обожал детей, и он просто решил порадовать прогулкой на машине малыша, игравшего на улицах Эденсуэлла, того городка, что расположен милях в пятнадцати от нас. Из-за ошибки полиции похитители успели замести следы. Если бы полицейские так упорно не преследовали этого автолюбителя, то, возможно, уже отыскали бы нашего мальчика.

– Успокойтесь, месье. В полиции служат смелые и умные люди. Их ошибка была вполне естественной. Да и все похищение в целом было отлично спланировано. Насколько я понял, пойманный в имении бродяга упорно настаивает на своей невиновности. Он ведь заявил, что записку и сверток ему поручили доставить в Уэйверли-Корт. Тот человек, что дал десять шиллингов, пообещал заплатить еще столько же, если он доставит туда эту передачку ровно без десяти двенадцать. Пройдя по парку к дому, он намеревался постучать в заднюю дверь.

– Я думаю, что в его словах нет правды, – резко заметила миссис Уэйверли. – Все это сплошная ложь.

– En verité, да, история этого бродяги звучит малоубедительно, – задумчиво сказал Пуаро. – Однако его показания до сих пор не опровергнуты. И насколько мне известно, он также выдвинул некоторые обвинения, не так ли?

Он вопросительно взглянул на мистера Уэйверли. Тот заметно покраснел.

– Этот негодяй имел наглость утверждать, что он узнал в Тредуэлле человека, всучившего ему сверток. «Только этот тип сбрил усы», – заявил он. Надо же было сказать такое о Тредуэлле, который родился и вырос в нашем имении!

Пуаро улыбнулся, видя негодование сельского помещика.

– Однако вы сами подозреваете, что кто-то из домашних был соучастником этого похищения.

– Да, но только не Тредуэлл.

– А как считаете вы, мадам? – спросил Пуаро, неожиданно поворачиваясь к ней.

– Уж конечно, Тредуэлл не мог сделать это… Я вообще не верю, что кто-то передал этому бродяге письмо и сверток. Он заявляет, что их вручили ему в десять часов утра. А в это время Тредуэлл был вместе с моим мужем в курительной комнате.

– Месье, вы успели разглядеть лицо водителя той машины? Возможно, он был чем-то похож на Тредуэлла?

– Нет, расстояние было довольно большим, и я не смог разглядеть его лицо.

– А вы случайно не знаете, есть ли у Тредуэлла братья?

– У него было несколько братьев, но все они умерли. Последний погиб на войне.

– Пока я не совсем ясно представляю себе план вашего имения. Похититель направил автомобиль к южным воротам. Есть ли другой выход из Уэйверли-Корт?

– Да, мы называем его восточной сторожкой. Вид на нее открывается с другой стороны дома.

– Мне кажется странным, что никто не заметил, как этот автомобиль въехал в имение.

– Есть один удобный путь, он ведет к старой часовне. По нему часто ездят машины. Похититель мог незаметно оставить там машину и добежать до дома во время суматохи, когда все внимание было обращено на бродягу.

– Но ведь возможно, что он уже был в доме, – задумчиво проговорил Пуаро. – Нет ли здесь укромного местечка, где он мог бы спрятаться?

– Ну, мы, конечно, не особенно тщательно обыскивали дом. Нам казалось, в этом нет необходимости. Видимо, он мог бы где-то спрятаться, но кто впустил его внутрь?

– К этому мы вернемся немного позже. Всему свое время… Давайте будем придерживаться определенной системы и выясним все по порядку. Итак, нет ли в вашем доме особого потайного места? Уэйверли-Корт – старинный особняк, а в них порой бывают так называемые потайные кельи, в которых в давние времена скрывались от преследования католические священники.

– Черт возьми, а ведь и правда есть у нас такой тайник! Он находится в холле за одной из панелей.

– Рядом с залом заседаний?

– Да, прямо около его дверей.

– Ah, voilà?[22]

– Но никто не знает о его существовании, за исключением меня и моей жены.

– А Тредуэлл?

– Ну… он, возможно, что-то слышал о нем.

– Мисс Коллинз?

– Я никогда не рассказывал ей о тайнике.

Пуаро задумчиво помолчал.

– Итак, месье, теперь мне необходимо самому осмотреть Уэйверли-Корт. Я не нарушу ваших планов, если заеду к вам сегодня во второй половине дня?

– О, пожалуйста, месье Пуаро, чем скорее, тем лучше! – воскликнула миссис Уэйверли. – Вы ведь уже видели очередное послание.

Она вновь вручила ему записку похитителя, доставленную в Уэйверли-Корт утром, которая и заставила ее немедленно отправиться к Пуаро. В послании давались четкие и ясные указания о выплате денег, а заканчивалось оно угрозой, что в случае обмана мальчик может лишиться жизни. Было очевидно, что после нелегкой борьбы врожденная материнская любовь миссис Уэйверли наконец победила благоприобретенную любовь к деньгам.

Мистер Уэйверли вышел из комнаты, а Пуаро на минутку задержал его супругу.

– Мадам, пожалуйста, ответьте мне искренне. Вы разделяете веру вашего мужа в преданность этого дворецкого, Тредуэлла?

– Я ничего против него не имею, месье Пуаро, и не понимаю, какое он может иметь отношение к этой истории, но… в общем-то, он мне никогда не нравился… никогда!

– Еще один вопрос, мадам. Вы можете дать мне адрес бывшей няни вашего малыша?

– Хаммерсмит, Нетералл-роуд, сто сорок девять. Неужели вы воображаете…

– Воображение тут ни при чем, мадам. Помочь нам могут только… мои маленькие серые клеточки. И иногда, именно иногда, они подсказывают мне хорошие идеи.

Закрыв дверь за миссис Уэйверли, Пуаро подошел ко мне:

– Итак, мадам никогда не нравился дворецкий. Об этом стоит подумать, не правда ли, Гастингс?

Я уклонился от ответа. Пуаро так часто пускал меня по ложному следу, что я научился быть осторожным в своих высказываниях. От моего друга всегда можно было ожидать какого-то подвоха.

Тщательно одевшись для загородной прогулки, мы сначала отправились на Нетералл-роуд. Нам повезло, мисс Джесси Уитерс была дома. Она оказалась привлекательной женщиной лет тридцати пяти, толковой и хорошо образованной. Мне не верилось, что она могла быть замешана в таком деле. Она очень обиделась на то, что ей отказали от места, но признала свою провинность. Нарушив распоряжение хозяина, она вышла из дома, чтобы встретиться со своим женихом, он работал по соседству художником-оформителем. Ее поступок казался вполне естественным. Я не совсем понял, чего добивался Пуаро. Все его вопросы казались мне совершенно неуместными. В общем, все они касались обычной, повседневной жизни в Уэйверли-Корт. Я откровенно скучал и поэтому обрадовался, когда Пуаро, простившись с мисс Уитерс, направился к двери.