Агата Кристи - Подвиги Геракла

— Вы хотите сказать, — поинтересовался сэр Джозеф, — что не знаете, кто это делает?

— Пока нет, — сказал Пуаро. — У меня есть некоторые идеи. Чтобы их реализовать, потребуется еще несколько дней.

Сэр Джозеф с любопытством посмотрел на Пуаро.

— Хорошая работа, — сказал он. — Когда у вас будет что-либо конкретное мне доложить…

— Я представлю вам отчет, — сказал Пуаро, — через несколько дней. — И добавил: — В этом же кабинете.

— Если вам удастся докопаться до самой сути, — сказал сэр Джозеф, — и выявить преступника, вы покажете прекрасный образец искусства расследования преступлений.

— Эркюль Пуаро свое дело знает, — сказал Пуаро. — Он никогда не проигрывает.

Сэр Джозеф посмотрел на Пуаро и выразительно хмыкнул.

— Уверены в себе, не правда ли? — сказал он.

— На это есть причины, — спокойно и уверенно сказал Пуаро.

— Ну хорошо. — Сэр Джозеф откинулся на спинку стула. — Но вы знаете, господин Пуаро, гордыня до добра не доводит.

Сидя возле электрообогревателя (больше всего Пуаро был пленен его геометрической формой), он инструктировал своего слугу и доверенного помощника.

— Все поняли, Джордж? — спросил Пуаро.

— Абсолютно все, сэр, — ответил Джордж.

— Скорее всего это небольшая квартира или маленький домик, — продолжал Пуаро. — И находится в определенном квадрате: к югу от кенсингтонского парка, к востоку от кенсингтонской церкви, к западу от Найтбридж-Баракс и к северу от Фулхем-роуд.

— Я все понял, сэр, — сказал Джордж.

— Прелюбопытнейшее дело, — продолжал размышлять Пуаро. — Чувствуется большой организаторский талант. И что более всего удивляет в этом деле — присутствие невидимой звезды представления — самого Немейского льва, если можно так выразиться. Да, небольшое, но очень интересное дело. Мне бы, правда, следовало проникнуться большей симпатией к своему клиенту, но уж больно здорово он напоминает мне мыльного фабриканта из Льежа, который отравил свою жену, чтобы жениться на секретарше-блондинке. Одно из успешных дел моей молодости…

— Ох уж эти блондинки, сэр, — сказал Джордж. — От них всегда одни неприятности.

Через три дня Джордж положил на стол хозяину листок бумаги.

— Вот адрес, сэр, — доложил он.

— Отлично сработано, Джордж, — похвалил Пуаро. — А какой день недели?

— Четверг, сэр, — ответил Джордж.

— Четверг, — повторил Пуаро. — А какой день у нас сегодня? К счастью, кажется, четверг. Нужно поторопиться.

Через двадцать минут Пуаро уже поднимался по лестнице одного из небольших домов, расположенных в маленьком переулке. Переулок выходил на широкую улицу с многоэтажными фешенебельными домами.

Квартира десять дома номер десять по улице Росхолм-Мэншнс находилась на последнем, третьем этаже, и дом не имел лифта. Пуаро с трудом поднялся по узкой, напоминавшей штопор лестнице.

На верхней площадке перед дверью квартиры десять он остановился, чтобы перевести дыхание. Из-за двери доносился собачий лай.

Пуаро покачал головой и, слегка улыбнувшись, нажал кнопку звонка.

Снова раздался лай, послышались шаги, дверь отворилась, и… появившаяся в дверях мисс Карнаби отпрянула назад, схватившись за сердце.

Вы позволите мне войти? — сказал Пуаро и вошел, не дождавшись ответа.

Увидев, что дверь в комнату направо открыта, Пуаро проследовал туда. Мисс Карнаби словно во сне последовала за ним.

Комната оказалась очень маленькой, заставленной вещами. Среди мебели он с трудом заметил живое существо: на софе, уставившись на огонь газовой горелки, лежала пожилая женщина. Когда Пуаро вошел в комнату, с софы спрыгнул пекинес и, заливаясь громким лаем, выражающим крайнюю подозрительность, бросился к нему.

— Ага, — сказал Пуаро. — А вот и главное действующее лицо нашего спектакля. Приветствую тебя, мой маленький друг.

Он наклонился’ протянул руку. Песик обнюхал ее, его умные глазки уставились на непрошеного гостя.

— Вы все знаете? — слабым голосом спросила мисс Карнаби.

— Да, — ответил Пуаро. — Я знаю все. — Он посмотрел на женщину, лежавшую на софе. — Это ваша сестра?

— Да, — ответила Эми Карнаби и автоматически его представила: — Эмилия, это… это господин Пуаро.

— О!.. — только и смогла произнести Эмилия Карнаби.

— Август… — позвала Эми.

Пекинес посмотрел в ее сторону, завилял хвостом, потом посмотрел опять на Пуаро и опять завилял хвостом.

Пуаро бережно взял пекинеса на руки, сел и посадил его к себе на колени.

— Итак, — сказал Пуаро, — я поймал Немейского льва. Моя задача выполнена.

— Вы действительно все знаете? — спросила Эми прерывающимся голосом.

— Думаю, что все, — сказал Пуаро. — Вы организовали этот бизнес, где главным действующим лицом был Август. Вы взяли собаку своей хозяйки, привели ее сюда, а на прогулку вышли с Августом. Парковый служитель видел вас, как обычно, с собакой. Если бы мы нашли пято с ребенком, она бы тоже подтвердила, что, когда вы с ней разговаривали, собака была с вами. Затем, во время разговора, вы обрезали поводок, и Август, которого вы тренировали для этого, убежал домой. Через несколько минут вы подняли шум, что у вас украли собаку.

Последовала пауза. Затем мисс Эми Карнаби взяла себя в руки.

— Да, — сказала она. — Все это правда. Мне… нечего сказать.

Ее больная сестра на софе начала тихо плакать.

— Совсем нечего сказать, мадемуазель? — спросил Пуаро.

— Нечего, — повторила Эми Карнаби. — Я — преступница, и меня поймали.

— Вам действительно нечего сказать, мисс Карнаби, — вновь спросил Пуаро, — в свое оправдание?

Бледные щеки Эми Карнаби вдруг покрыл румянец.

— Я… Я не раскаиваюсь в том, что я совершила, — начала она. — Думаю, что вы добрый человек, господин Пуаро, и, возможно, сумеете меня понять. Видите ли, дело в том, что мне надоело жить в вечном страхе.

— В страхе? — удивился Пуаро.

— Да, в страхе, — повторила она. — Мужчине это трудно понять. Видите ли, господин Пуаро, я совсем не такая уж умная, у меня нет образования. Чем старше я становлюсь, тем больше меня пугают мысли о будущем. У меня нет сбережений, так кто же позаботится о нас с сестрой на старости лет? И по мере того как я становлюсь старше, находится все меньше людей, нуждающихся в моих услугах: все хотят работников помоложе и попроворнее. Я… Я знаю многих женщин, подобных мне. Никому они не нужны, живут, как правило, в одной комнате, вроде нашей, и у них нечем разжечь огонь и нет еды, а иногда даже нет денег, чтобы заплатить за комнату. Конечно, есть специальные заведения… но не так-то легко попасть туда, особенно если у тебя нет влиятельных друзей, а у меня их нет. И потому, господин Пуаро, впереди нет ничего, кроме смертельного страха.

Голос ее задрожал, она замолчала.

— Поэтому-то я и решила собраться с мыслями. Идею с собаками мне подсказал мой Август. Видите ли, господин Пуаро, большинство людей не могут отличить одного пекинеса от другого (точно так же, как мы считаем всех китайцев на одно лицо). В действительности же это не так. Ни один знающий человек не спутает Августа с Нанки Пу или с Шан Тангом, а для всех других пекинес есть пекинес, да и только. Вот Август и навел меня на мысль… Ведь многие богатые женщины держат пекинесов.

— Должно быть, это оказалось прибыльным бизнесом, — заметил с улыбкой Пуаро. — Как много их было? Я хочу спросить: сколько успешных операций вы провели?

— Шан Танг был шестнадцатым, — с какой-то внутренней гордостью сказала мисс Карнаби.

— Поздравляю! — Брови Пуаро поползли вверх. — Ваша система сработала безукоризненно.

— Эми всегда была прекрасным организатором, — похвалилась ее сестра. — Еще наш покойный отец, будучи викарием Келлингтона в графстве Эссекс, часто говорил, что у Эми — божий дар организатора. Она всегда помогала отцу организовывать всякие собрания, базары и всякое другое…

— Я вполне разделяю его точку зрения, — с поклоном сказал Пуаро. — Мадемуазель, в иерархической лестнице преступников вы заняли бы весьма высокое место.

— Преступников?! — воскликнула Эми Карнаби и, подумав, добавила: — Может быть, вы и правы, что я — преступница, но я себя такой не чувствовала.

— Как так? — удивился Пуаро. — А что же вы чувствовали?

— Конечно, в какой-то степени вы правы, — согласилась Эми. — Я нарушила закон. Но вы понимаете, господин Пуаро, тут совсем другое дело. Сейчас я попробую вам это объяснить. Почти все женщины, которые нас нанимают, либо глупы, либо невежественны, а то еще и грубы. Леди Хоггин, например, совершенно не заботится о том, что мне говорит. Она может сказать, что ее тоник становится все более невкусным, и практически обвиняет меня в том, что я туда что-то подмешиваю. И все в подобном духе. — Мисс Карнаби вспыхнула. — Это очень неприятно слышать. А больше всего удручает то, что ты не смеешь сказать ни слова в ответ, а то услышишь еще худшее. Ну вы понимаете, что я имею в виду.

— Я вас прекрасно понимаю, мадемуазель, — согласился Пуаро.

— А деньги, — продолжала Эми Карнаби. — Невыносимо видеть, как они швыряют деньги направо и налево. А сэр Джозеф? Иногда он такое рассказывает о своих махинациях в Сити (конечно, я женщина невежественная и в финансах не очень много понимаю), что мне становится стыдно за него. Это меня очень расстраивает, поэтому я решила, что взять немного денег у людей, которые не слишком щепетильны в их приобретении и, право же, не ощутят их отсутствия, — не большой криминал.

— Ну прямо современный Робин Гуд! — пробормотал Пуаро. — Скажите мне, пожалуйста, мисс Карнаби, вы собирались каким-нибудь образом осуществлять свои угрозы?