Агата Кристи - Подвиги Геракла

И вновь над ними нависла тень случившейся трагедии.

— И что вы обо всем этом думаете? — спросил Пуаро.

Фробишер напрягся и нахмурил брови.

— По-моему, чем меньше разговоров об этом, тем лучше. И, откровенно говоря, мосье Пуаро, не понимаю, зачем Дайана притащила вас сюда.

— Вы знаете, что Хью разорвал их помолвку?

— Да, знаю.

— И знаете почему?

— Нет, об этом я ничего не знаю, — неохотно пробормотал Фробишер. — Их дело молодое. Мне туда соваться нечего.

— Хью Чандлер сказал Дайане, что они не могут пожениться, потому что он сходит с ума.

У полковника на лбу выступил пот.

— Стоит ли ворошить эту чертовщину? — сказал он. — Что, по-вашему, тут можно поделать? Хью, бедняга, поступил правильно. Это не его вина, это наследственность… формирование плода… клетки мозга… Но когда он понял, в чем дело, что ему оставалось, кроме как разорвать помолвку? Тот случай, когда другого выхода нет.

— Хотелось бы в этом удостовериться.

— Можете мне поверить.

— Вы же мне ничего не сказали.

— Я сказал, что не желаю об этом говорить.

— Почему адмирал Чандлер заставил сына выйти в отставку?

— Потому что у него не было другого выхода.

— Почему?

Полковник упрямо помотал головой.

— Это имело отношение к зарезанным овцам? — с невинным видом спросил Пуаро.

— Так вы слышали об этом? — сердито отозвался полковник.

— Мне рассказала Дайана.

— Лучше бы этой девчонке держать язык за зубами.

— Она в этом не уверена.

— Она не все знает.

— И чего же она не знает?

Полковник заговорил — неохотно и сердито:

— Ну, вы, уж видно, не отступитесь… Чандлер в ту ночь услышал какой-то шум. Подумал, кто-то залез в дом. Пошел проверить. У парня в комнате горел свет. Чандлер туда зашел. Хью, одетый, лежал на кровати. Спал мертвым сном. На одежде — кровь, вода в тазике для умывания красная от крови. Отец не мог его разбудить. На следующее утро он узнал насчет овец. Стал допытываться у Хью. Парень ничего не помнил. Не помнил, чтобы он выходил, а у двери стояли его ботинки, все в грязи. Не мог объяснить, откуда в тазике кровь. Да и вообще ничего не мог объяснить. Он просто ничего не помнил, ясно?

Чарлз пришел ко мне посоветоваться. А что можно было сказать? Через три дня это повторилось. После такого — сами понимаете… Пришлось ему уйти с флота. Здесь он хоть у Чарлза на глазах, за ним можно приглядеть. Нельзя было допустить скандала на корабле. Да, это был единственный выход.

— И что же дальше? — спросил Пуаро.

— Больше я вам ничего не скажу, — отрезал полковник. — Вам не кажется, что Хью лучше знать, что ему делать дальше?

Пуаро не удостоил собеседника ответом. Ему претила сама мысль о том, что кому-то что-то лучше знать, чем ему, Эркюлю Пуаро.

Вернувшись в прихожую, они увидели в дверях адмирала Чандлера. На миг его темный силуэт четко обозначился на фоне яркого солнечного света.

— А, вот вы где, — сказал он низким ворчливым голосом. — Мосье Пуаро, я хотел бы с вами поговорить. Пойдемте в мой кабинет.

Фробишер оставил их наедине, и Пуаро последовал за адмиралом, чувствуя себя гардемарином[104], вызванным на шканцы[105] для разноса.

Адмирал жестом указал Пуаро на одно из кресел, сам опустился в другое. Если в компании полковника Фробишера Пуаро постоянно ощущал беспокойство, нервозность и раздражительность собеседника, то есть все признаки нервного напряжения, то от адмирала Чандлера исходил дух безнадежности, затаенного глубокого отчаяния…

— Мне жаль, что Дайана впутала вас в эту историю… — сказал адмирал, тяжело вздохнув. — Бедная девочка… Знаю, как ей несладко. Но это сугубо семейная трагедия, мосье Пуаро, и вы, надеюсь, понимаете, что посторонние нам тут не нужны.

— Да, я могу понять ваши чувства.

— Дайана, бедняжка, никак не может в это поверить… Я и сам поначалу не верил… И сейчас бы, наверное, не поверил, если бы не знал…

Он умолк.

— Не знали о чем?

— Что это у нас в роду.

— И тем не менее вы дали согласие на помолвку?

Адмирал покраснел.

— Вы хотите сказать, что я должен был вмешаться еще тогда? Но в то время у меня не было ни малейших подозрений… Хью пошел в мать, он нисколько не похож на Чандлеров. Я надеялся, что он пошел в нее и… в смысле… что с нервами у него все будет в порядке… С детства и до последнего времени в его поведении не было ничего настораживающего. Не мог же я знать… Черт возьми, да почти у каждого в роду случаются психические отклонения!

— Вы не обращались к доктору? — поинтересовался Пуаро.

— Нет, и не собираюсь! — прорычал адмирал. — Здесь, под моим присмотром, ему ничего не угрожает. Я не позволю запереть его в четырех стенах, как дикого зверя…

— Вы говорите, что ему здесь ничего не угрожает. А как насчет остальных?

— Что вы имеете в виду?

Пуаро, не отвечая, взглянул прямо в грустные темные глаза адмирала.

— Каждому свое, — произнес тот с горечью. — Вы ищете преступника, а мой сын не преступник, мосье Пуаро!

— Пока нет.

— Как это понимать «пока нет»?

— У него бывают припадки… Эти овцы…

— Кто вам сказал об овцах?

— Дайана Мэберли. И ваш друг полковник Фробишер.

— Лучше бы Джордж держал язык за зубами.

— Он ваш старинный друг, не так ли?

— Лучший друг, — проворчал адмирал.

— И он был другом вашей жены?

— Да, — улыбнулся адмирал. — Джордж был влюблен в Кэролайн, когда она была еще девочкой. Думаю, он из-за этого так и не женился. Счастье выпало мне — по крайней мере, так мне тогда казалось. Я ее похитил — только для того, чтобы потерять.

Он вздохнул, и плечи его поникли.

— Полковник Фробишер был с вами, когда… когда ваша жена утонула? — спросил Пуаро.

— Да, — кивнул адмирал. — Он был тогда с нами, в Корнуолле[106]. Мы с женой отправились кататься вдвоем, Джордж в тот день остался дома. Я так и не понял, почему лодка перевернулась. Наверное, вдруг образовалась пробоина. Мы оказались в открытом море при сильном отливе. Я поддерживал ее на поверхности, сколько мог… — Голос его дрогнул. — Ее тело вынесло на берег два дня спустя. Слава Богу, что с нами не было маленького Хью! По крайней мере, тогда я так подумал. А теперь… может быть, для Хью было бы лучше, если бы тогда он оказался с нами. Все уже было бы кончено…

Он вновь испустил глубокий, безнадежный вздох.

— Мы последние из Чандлеров, мосье Пуаро. После нас в Лайде Чандлеров не будет. Когда Хью обручился с Дайаной, я надеялся… э-э, да что уж теперь… К счастью, они не успели пожениться. Больше мне нечего сказать.

Пуаро сидел с Хью Чандлером на скамейке рядом с розарием. Дайана Мэберли только что оставила их одних.

Молодой человек повернул к собеседнику свое красивое измученное лицо.

— Вы должны убедить ее, мосье Пуаро, — сказал он. — Видите ли, — продолжал он, после некоторой паузы, — Дай — она такая… она никогда не смирится с тем, с чем должна смириться. Она… она так и будет верить, что я вполне нормален.

— А почему вы сами так уверены в том, что вы, извините, душевнобольной?

Хью передернуло.

— Я еще не окончательно свихнулся, — сказал он, — но мне становится все хуже. Дайана, дай ей Бог здоровья, об этом не подозревает. Она-то меня видит, только когда я в порядке.

— А что же происходит, когда вы не в порядке?

Хью Чандлер глубоко вздохнул.

— Во-первых, у меня бывают кошмары, и в этих кошмарах я схожу с ума. Не далее как прошлой ночью мне представилось, что я больше не человек. Сначала я был быком, бешеным быком, носящимся под палящим солнцем по арене… ощущал во рту вкус пыли и крови… пыли и крови. А потом я был псом — огромным слюнявым псом. У меня была водобоязнь — дети разбегались при моем приближении, мужчины пытались меня пристрелить, кто-то поставил мне большую миску воды, но я не мог пить… не мог пить…

Я проснулся, — продолжал он после паузы, — и понял, что все это было правдой. Я пошел к умывальнику. В горле у меня жутко пересохло. Я хотел пить, но не мог, мосье Пуаро. Я не мог сделать ни глотка… Господи, я не мог пить…

Пуаро пробормотал что-то успокаивающее. Руки Хью были стиснуты на коленях, шея вытянута, глаза полузакрыты, как будто он следил за чем-то, подступающим к нему.

— А кое-что происходит наяву, — продолжал он. — Средь бела дня я вижу страшных призраков. Они злобно поглядывают на меня. А иногда я взлетаю, парю, оседлав ветры, и черти парят вместе со мной…

Пуаро пренебрежительно прищелкнул языком.

— Да нет же, — повернулся к нему Хью, — сомнений быть не может. Это у меня в крови. Наследие предков… Никуда от этого не деться. Слава Богу, что я вовремя это понял, до того как женился на Дайане. Представьте, если бы у нас родился ребенок и унаследовал эту болезнь…

Он положил руку Пуаро на локоть.

— Вы должны ее убедить. Ей надо обо всем забыть. Иначе нельзя. Рано или поздно у нее появится кто-нибудь другой. Вот Стив Грэм — он от нее без ума, а он замечательный парень. Она будет с ним счастлива, и ей ничто не будет угрожать. Я хочу, чтобы она была счастлива. Конечно, у Грэма, как и у ее родителей, плохо с деньгами, но после моей смерти все образуется.

— Интересно, каким образом?

Хью Чандлер улыбнулся нежной, теплой улыбкой.

— Моей матери в свое время, — пояснил он, — досталось солидное наследство. Деньги эти перешли мне. А я оставлю их Дайане.

— A-а, — произнес Пуаро и откинулся на спинку скамейки.

— Но ведь вы можете дожить до глубокой старости, мистер Чандлер, — произнес он, помолчав.