Миссис Петтигрю-Робинсон поднялась из-за стола.

— Теодор, думаю, нам пора собираться в церковь.

— Я вызову машину, — сказала герцогиня. — Питер, чрезвычайно рада тебя видеть. Ты не оставил адреса, и это было очень неудобно. Жаль, что ты не успел повидаться с Джеральдом.

— Все в порядке, — весело ответил лорд Питер. — Знаешь, а это довольно удачная мысль — совершать преступления в кругу семьи. Появляется гораздо больше возможностей. А вот Полли мне жаль. Как она?

— Ее сегодня лучше не тревожить, — решительно заявила герцогиня.

— И в мыслях этого не было. Уверен, она выдержит. Сегодня у нас с Паркером кровавый пир: он мне покажет эти чертовы следы. Не волнуйся, Хелен: это не ругательство, а фигура речи. Надеюсь, их не смыли?

— Нет, — ответил Паркер. — Большинство из них я накрыл цветочными горшками.

— Тогда перейдем к делу, — предложил лорд Питер. — Рассказывай.

После ухода верных приверженцев церковных служб атмосфера стала менее напряженной. Миссис Марчбэнкс протопала по лестнице сказать Мэри, что приехал лорд Питер, а полковник закурил длинную сигару. Фредди встал, потянулся, пододвинул кожаное кресло к камину и сел, положив ноги на решетку. Паркер обогнул его и налил себе еще одну чашку кофе.

— Полагаю, ты познакомился с материалами.

— Да, прочитал протоколы дознания, — кивнул лорд Питер. — Такое впечатление — если позволите так выразиться, — что свидетели главным образом поливали друг друга грязью.

— Постыдное чтиво, — добавил Мерблс. — Позор. Коронер вел себя неподобающе. Не в его компетенции делать подобные выводы. Чего еще ждать, если присяжные сплошь деревенщины. А какие всплывали подробности! Жаль, я не мог оказаться здесь раньше…

— Боюсь, Уимзи, это отчасти моя вина, — покаялся Паркер. — У Крейкса на меня зуб. Начальник полиции в Степли связался с нами через его голову. Когда пришло сообщение, я бросился к начальнику и попросил это дело. Решил, что, если возникнут сложности и недопонимание, ты тут же поможешь мне, как никто другой. У меня до этого было назначено несколько коротких встреч по делу о подлоге, которое я веду, туда-сюда, и в результате успел только на ночной экспресс. Когда я появился здесь в пятницу, Крейкс с коронером уже вовсю спелись и назначили дознание на сегодняшнее утро, что само по себе смехотворно. Они устроили так, чтобы их чертовы улики были представлены как можно драматичнее. Я же успел познакомиться с обстановкой только поверхностно. Да и то все было истоптано следами Крейкса и его дуболомов-помощников из местной полиции. Поэтому ничего не мог предложить присяжным.

— Взбодрись, — успокоил его Уимзи. — Я тебя нисколько не виню. Кроме того, это все добавит погоне азарта.

— Положение таково, — вмешался Фредди, — что уважаемый коронер нас недолюбливает. Мы для него ветреные аристократы и распутные французы. Жаль, Питер, что вы разминулись с Лидией Кэткарт. Она вернулась в Голдерс-Грин и увезла тело.

— Не страшно, — ответил Уимзи. — Не думаю, что на трупе оставались какие-то тайны.

— Ничего особенного, — подтвердил Паркер. — Если полагаться на медицинскую экспертизу, жертве прострелили легкие. И это все.

— Только учтите, — предупредил Фредди, — он не сам в себя стрелял. Я промолчал, не желая противоречить старине Денверу, но все рассуждения о том, что Кэткарт настолько расстроился, что решил покинуть этот мир, полная чушь.

— Почему вы так считаете? — поинтересовался Питер.

— Мы вместе поднимались наверх, в спальни. Я был не в настроении — изрядно потерял в акциях, утром все время мазал, проиграл спор с полковником по поводу числа подушечек на лапах кухонного кота. И прямо заявил Кэткарту, что наш мир безнадежно глуп, или что-то в этом роде. Нисколько, возразил он. Наш мир прекрасен. На следующий день он собирался согласовать с Мэри дату бракосочетания, после чего они бы уехали жить в Париж, где лучше знают толк в сексе. Я буркнул какую-то ерунду, и он, насвистывая, оставил меня.

Паркер мрачно посмотрел на него. Полковник Марчбэнкс кашлянул.

— Что спрашивать с таких, как Кэткарт? Ничего. Французское воспитание, сами понимаете. Совсем не то, что прямолинейный англичанин. Взлет — падение, туда-сюда — жалко парня. Что ж, Питер, надеюсь, вы с мистером Паркером разберетесь в ситуации. Негоже, чтобы старина Денвер сидел в тюрьме: неподходящее для него место. Да и дичи много в этом году. Полагаю, мистер Паркер, вы пойдете в инспекционный обход? Не покатать ли нам шары на бильярде, Фредди?

— Отчего же не покатать? Только дайте мне сотню очков форы.

— Чепуха, — добродушно рассмеялся ветеран. — Вы прекрасный игрок.

Когда мистер Мерблс удалился, Уимзи и Паркер переглянулись поверх остатков завтрака.

— Питер, — начал детектив, — не знаю, правильно ли я поступил, заявившись сюда. Если ты считаешь…

— Будет тебе, старина, — перебил его товарищ. — Хватит деликатничать. Станем работать над этим делом, как над любым другим. Всплывет что-нибудь неприятное, я предпочитаю, чтобы свидетелем стал ты, а не кто-то другой. Интересная загадка в своем роде, и я собираюсь хорошенько потрудиться.

— Если ты уверен, тогда все в порядке…

— Вот что, дорогой: если бы тебя здесь не оказалось, я бы сам за тобой послал. А теперь к делу. Я, разумеется, исхожу из предположения, что старина Джеральд не убивал.

— Конечно, не убивал, — согласился Паркер.

— Нет-нет, — покачал головой Уимзи. — Это не твоя роль. Никаких непродуманных выводов, никакого доверия. Твоя задача — остужать мои надежды холодной водой и подвергать сомнению мои заключения.

— Договорились. С чего хочешь начать?

— Давай начнем со спальни Кэткарта, — подумав, предложил Уимзи.


Комната покойного оказалась умеренных размеров, с расположенным над центральным входом единственным окном. Кровать стояла справа, туалетный столик — перед окном, слева — камин, перед ним кресло и маленький письменный стол.

— Все как было, — заметил Паркер. — Крейкс придает этому большое значение.

— Прекрасно. Джеральд заявил, что, когда он обвинил Кэткарта в шулерстве, тот так подпрыгнул, что чуть не перевернул стол. Вот этот письменный стол. Следовательно, Кэткарт сидел в кресле и, оттолкнув стол, смял этот ковер. Пока все сходится. Теперь: чем он занимался за столом? Чем угодно, только не читал. Книги нигде нет. А ведь мы знаем, что он второпях выскочил из комнаты и больше сюда не вернулся. Может, писал? Тоже нет. Промокательная бумага кристально чистая.

— Он мог писать карандашом, — предположил детектив.

— Согласен, губитель моих теорий, мог. И засунул лист в карман, когда явился Джеральд, потому что здесь никакого листа нет. Но и в карман не засовывал, поскольку на теле его не нашли. Следовательно, он не писал.

— Если не забросил бумагу куда-нибудь еще, — не сдавался Паркер. — Я не всю территорию обошел. Примитивный расчет показывает, если услышанный Хардро выстрел в одиннадцать пятьдесят — тот самый, что у нас неучтенных полтора часа.

— Хорошо. Давай так — нет никаких свидетельств того, что Кэткарт писал. Что это нам дает? Ну, следовательно…

Лорд Питер достал лупу, внимательно осмотрел поверхность кресла и только после этого в него сел.

— Ничего полезного, — заключил он. — Ясно одно: Кэткарт сидел там, где теперь сижу я. Он ничего не писал. Он… Ты уверен, что в комнате ничего не трогали?

— Абсолютно.

— Тогда он также и не курил.

— Почему нет? Когда пришел Денвер, он мог выбросить остаток сигары или окурок сигареты в огонь камина.

— Только не сигареты, — покачал головой Питер. — Иначе мы обнаружили бы где-нибудь следы: на полу, на решетке. Легкий пепел разлетается по сторонам. Другое дело сигара: он мог курить сигару, не оставляя следов, — но думаю, что и этого не было.

— Почему?

— Потому что я считаю, старина, что в словах Джеральда есть элемент правды. Разнервничавшийся человек не станет утонченно наслаждаться сигарой перед сном и следить, куда падает пепел. Хотя, с другой стороны, если Фредди прав и Кэткарт был спокоен и доволен жизнью, его поведение могло быть именно таким.

— Тебе не кажется, что мистер Арбатнот все это сочинил? — задумчиво спросил Паркер. — Хотя на меня он не произвел такого впечатления. Чтобы такое сочинить, требуется воображение и недоброжелательность. По-моему, эти качества за ним не водятся.

— Согласен, — кивнул лорд Питер. — Я знаю Фредди всю свою жизнь, он мухи не обидит. И к тому же у него не хватит мозгов сочинить такой рассказ. Тревожит другое: у Джеральда тоже недостаточно воображения, чтобы сочинить такую драму, как в театре «Адельфи» — изобразить настоящие страсти между собой и Кэткартом.

— Хотя, с другой стороны, если мы на секунду представим, что это он стрелял в Кэткарта, придется согласиться, что у него был мотив. Если все настолько усложняется — это стимул для обострения воображения. И еще: приведенная история выдает неопытного рассказчика.

— Господи, ты топчешь все мои открытия. Ладно. Я ранен, но не сломлен. Кэткарт сидел здесь…

— Так утверждает твой брат.

— Будь ты неладен! Я говорю, что сидел. По крайней мере, кто-то сидел и оставил на подушке вдавленный отпечаток своего седалища.

— Отпечаток мог остаться с более раннего времени дня.

— Вздор! В доме целый день никого не было. Не перегибай со своим саддукейским подходом, Чарлз. Я утверждаю, что здесь сидел Кэткарт. И вот пожалуйста. — Лорд Питер наклонился к решетке. — Здесь кусочки сгоревшей бумаги!

— Видел. Вчера я пришел в восторг, когда их обнаружил, но нашел точно такие же в других комнатах. Это растопка. В спальнях часто разжигают огонь днем, когда хозяев нет дома, а потом еще, за час до ужина. Из прислуги здесь только повар, горничная и Флеминг — маловато, чтобы обслуживать такую большую компанию.