Эркюль Пуаро замолчал, а потом спросил уже совсем другим тоном:

— А кто составляет семейство этого сэра Жерваза?

— Ну, во-первых, Ванда — жена. Она из Арбатнотов. Девушкой была очень хороша собой. Она и сейчас хороша. Хотя пугающе загадочна. Очень предана Жервазу. По-моему, увлекается оккультизмом[264]. Носит амулеты, всяких скарабеев[265], твердит всем, что в ней реинкарнировалась[266] египетская царица… Потом Руфь — их приемная дочь. Своих детей у них нет. Очень привлекательная и вполне современная девушка. Вот и вся семья. Не считая конечно же Хьюго Трента. Это племянник Жерваза. Памела Шевени-Гор вышла за Реджи Трента, и Хьюго — их единственный сын. Сейчас он сирота. Титул, естественно, не унаследует, но думаю, что большая часть состояния Жерваза в итоге достанется ему. Приятный молодой человек, учится в Оксфорде[267].

Пуаро задумчиво кивнул. Потом спросил:

— Сэра Жерваза конечно же огорчает, что у него нет сына, который унаследовал бы его имя и титул?

— Думаю, для него это настоящее горе.

— Судьба родового имени — вот что не дает ему покоя?

— Да.

Мистер Саттертуэйт не знал, что еще сказать. Он был сильно заинтригован. Потом все же осмелился спросить:

— У вас есть веские основания для поездки в Хэмборо Клоус?

Пуаро медленно покачал головой.

— Нет, — сказал он, — насколько я понимаю, оснований вообще нет. И все-таки я, кажется, поеду.

2

Эркюль Пуаро сидел в углу купе первого класса. За окном мелькали сельские пейзажи.

Пуаро с задумчивым видом достал из кармана сложенную телеграмму, развернул ее и перечитал:

«Выезжайте 16.30 со станции Панкрас[268] велите проводнику остановить поезд в Уимперли

Шевени-Гор».

Он сложил телеграмму и сунул ее в карман.

Проводник оказался услужлив. Джентльмен едет в Хэмборо Клоус? Да-да, для гостей сэра Жерваза Шевени-Гора мы всегда останавливаем в Уимперли. «Им, как вы понимаете, особая привилегия, сэр».

Попозже проводник наведывался к нему еще дважды: один раз, чтобы уверить пассажира, что купе останется целиком в его распоряжении; второй — чтобы сообщить об опоздании на десять минут.

По расписанию поезд должен был прибыть в 19.50, но, когда Эркюль Пуаро вышел на платформу маленькой пригородной станции и сунул в руку предупредительному проводнику положенные полкроны, было уже 20.02.

Раздался гудок, и Северный экспресс снова двинулся в путь. К Пуаро подошел высокий шофер в темно-зеленой форме.

— Мистер Пуаро? В Хэмборо Клоус?

Он взял аккуратный саквояж сыщика и направился к выходу со станции. Их ждал огромный «роллс-ройс»[269]. Шофер распахнул перед Пуаро дверцу машины, укрыл ему ноги роскошным шерстяным пледом, и они отъехали от станции.

Минут десять они ехали по проселочным дорогам, преодолевая крутые повороты и резкие спуски, в конце концов машина свернула в широкие ворота, по обеим сторонам которых восседали массивные каменные грифоны[270].

Они проехали через парк к дому. Дверь уже была открыта, и на ступеньках показался солидного вида дворецкий.

— Мистер Пуаро? Прошу за мной, сэр.

Дворецкий повел его через холл направо и распахнул дверь.

— Мистер Эркюль Пуаро, — объявил он.

В комнате было несколько человек, все в вечерних туалетах. Пуаро сразу понял — его здесь не ждали. Все присутствующие рассматривали его с искренним удивлением.

Наконец к нему неуверенно направилась высокая женщина с темными, чуть тронутыми сединой волосами.

Пуаро склонился к ее руке.

— Прошу простить меня, мадам, — сказал он. — К сожалению, мой поезд опоздал.

— Ничего страшного, — рассеянно ответила леди Шевени-Гор. Она по-прежнему смотрела на него озадаченно. — Ничего страшного, мистер… простите, я не расслышала…

— Эркюль Пуаро, — произнес он четко и внятно.

За его спиной тут же раздалось удивленное «Ах!», и он понял, что сэра Жерваза в этой комнате нет. Он тихо спросил:

— Вы знали о моем приезде, мадам?

— A-а… да… — Ее голос звучал совсем неубедительно. — Я думаю… По-моему… но я так рассеянна, мосье Пуаро. Все забываю. — В ее голосе послышалось некое грустное удовлетворение. — Я слышу то, что мне говорят. И вроде бы все понимаю, но слова лишь на миг задерживаются в моем мозгу — через секунду их уже нет! Исчезли! Словно мне никто ничего не говорил.

И, будто выполняя с большим опозданием свой долг, она рассеянно огляделась и пробормотала:

— Я думаю, все присутствующие вам знакомы.

Конечно же это было не так. Фраза просто была испытанным приемом, с ее помощью леди Шевени-Гор освобождала себя от повинности представлять гостей и, следовательно, от необходимости напрягать свою память, чтобы ненароком не переврать их имена.

Предпринимая сверхъестественные усилия, чтобы с честью выйти из сложного положения, она прибавила:

— Моя дочь Руфь.

Девушка, стоявшая перед Пуаро, была тоже высокая и темноволосая, но совершенно другого типа. В отличие от размытых, неопределенных черт лица леди Шевени-Гор у нее был точеный, почти орлиный нос и четкая линия подбородка. Черные волосы падали на плечи пышной волной мелких кудрей. Ее лицо было настолько чистым и румяным, что почти не требовало косметики. Эркюлю Пуаро редко доводилось встречать столь очаровательных девушек.

Кроме того, Пуаро сразу понял, что она не только красива, но и умна, и распознал некоторые черты ее характера — гордость и своенравие. Она заговорила, слегка растягивая слова, и Пуаро показалось, что она делала это намеренно.

— Как это здорово, — сказала она, — принимать у себя мосье Эркюля Пуаро! Видимо, Старик решил преподнести нам небольшой сюрприз.

— Так вы не знали, что я должен приехать, мадемуазель? — быстро спросил он.

— Даже не подозревала. Но раз так, мою книгу для автографов придется забрать только после обеда.

Из холла донеслись звуки гонга, дворецкий, распахнув двери, оповестил:

— Кушать подано.

Но раньше, чем прозвучало последнее слово — «подано», — произошло нечто странное. На лице чинного дворецкого отразилось — всего лишь на мгновение — крайнее изумление…

Сия метаморфоза длилась долю секунды, маска вышколенного слуги тут же вновь появилась на его лице. И тот, кто в это мгновение не смотрел на дворецкого, ничего не заметил. Однако Пуаро как раз смотрел и сразу насторожился.

Дворецкий замешкался в дверях. Хотя лицо его опять, как и положено, было бесстрастным, в позе осталась некоторая напряженность.

Леди Шевени-Гор неуверенно сказала:

— О Боже… это более чем странно. Нет, в самом деле, я… как же быть?

Руфь обернулась к Пуаро:

— Не удивляйтесь. Это невероятное замешательство вызвано тем, что мой отец впервые, по крайней мере за последние двадцать лет, опаздывает к ужину.

— Это более чем странно… — недоуменно пробормотала леди Шевени-Гор. — Жерваз никогда…

К ней подошел пожилой мужчина с отменной военной выправкой. Он добродушно посмеивался.

— Наш милый старина Жерваз! Наконец-то опоздал! Точность — вежливость королей. Клянусь честью, мы ему это попомним. Выходит, и ему не чужды человеческие слабости?

— Но Жерваз никогда не опаздывает, — тихо сказала леди Шевени-Гор, и в голосе ее звучало изумление.

Замешательство, вызванное этим незначительным contretemps[271], было нелепым, почти смешным. И все же Эркюлю Пуаро оно таковым не показалось… За этим замешательством он разглядел тревогу и даже мрачные предчувствия. К тому же ему показалось странным, что Жерваз Шевени-Гор не вышел встретить гостя, которого пригласил таким необычным образом.

Между тем стало очевидно, что никто из гостей не знает, как вести себя дальше. Никто из них еще не попадал в такое положение, в самом деле было от чего растеряться.

Наконец леди Шевени-Гор взяла инициативу в свои руки, если позволительно было так назвать ее действия. Ибо, говоря по правде, действия эти были весьма необычны.

— Снелл, — вопросила она, — а что ваш хозяин?..

Она не договорила, только выжидающе посмотрела на дворецкого.

Снелл, привыкший к ее манере изъясняться, сразу же отчеканил:

— Сэр Жерваз без пяти минут восемь спустился вниз и сразу прошел в кабинет, миледи.

— A-а, понятно… — Ее рот оставался открытым, а взгляд отсутствующим. — Как вы думаете… то есть… он слышал гонг?

— Я думаю, он непременно должен был его услышать, миледи, ведь гонг — прямо у двери кабинета. Я, разумеется, не знал, что сэр Жерваз все еще не вышел оттуда, иначе сообщил бы ему лично, что обед подан. Мне сделать это сейчас, миледи?

Леди Шевени-Гор ухватилась за это предложение с заметным облегчением.

— Да, благодарю вас, Снелл. Пожалуйста, сообщите ему. Да, конечно.

Когда дворецкий вышел из комнаты, она сказала:

— Снелл — просто сокровище. На него можно всецело положиться. Просто не знаю, что бы я делала без Снелла.

Кто-то с готовностью ей поддакнул, и опять в комнате повисло молчание. Эркюль Пуаро тем временем изучал присутствующих и обнаружил, что они заметно возбуждены. Он переводил взгляд с одного на другого, словно составлял в уме список. Двое пожилых мужчин: один — тот, что только что говорил, по виду военный, второй — худощавый, убеленный сединами, с плотно сжатыми губами, по виду типичный юрист. Двое молодых людей, очень непохожих друг на друга. Один — сдержанно высокомерный, с усиками, вероятно, племянник сэра Жерваза, тот самый, что учится в Оксфорде. Другого, с зачесанными назад лоснящимися волосами и, безусловно, весьма привлекательного, он причислил к более низкому сословию. Еще в комнате находились невысокая, средних лет женщина, с умными глазами, в пенсне, и огненно-рыжая девушка.