Агата Кристи - Почему не Эванс?

– А потом, – продолжала Фрэнки, – я угодила в аварию совсем недалеко отсюда. Удивительное совпадение, не правда ли? – Она посмотрела на Бобби долгим увещевающим взглядом. – Поэтому я позвонила Бобби и предложила под видом моего шофера приехать сюда, чтобы заняться этим делом.

– Так что теперь вы понимаете, что к чему, – сказал Бобби, принимая допущенное Фрэнки легкое уклонение от истины. – А в довершение всего вчера вечером я забрел в усадьбу Грейндж и наткнулся на вас, на даму с фотографии.

– Вы довольно быстро узнали меня, – сказала Мойра со слабой улыбкой.

– Да, – отвечал Бобби, – после одного взгляда на фотографию я бы узнал оригинал где и когда угодно.

Мойра покраснела, хотя особых причин для этого не было. Вдруг ее осенила какая-то идея, и она быстро посмотрела сперва на Бобби, потом на Фрэнки.

– Правду ли вы мне рассказываете? – спросила она. – Вы в самом деле оказались здесь случайно? Или приехали, потому что… потому что… – Как она ни сдерживалась, голос у нее задрожал. – …Вы подозреваете моего мужа?

Бобби и Фрэнки переглянулись. Потом Бобби сказал:

– Даю вам слово чести, что до приезда сюда мы даже и не слышали о вашем муже.

– Ага, понятно. – Она повернулась к Фрэнки. – Простите меня, леди Фрэнсес, но я вспомнила тот вечер, когда мы приходили на обед. Джаспер все не давал вам покоя, расспрашивал об аварии. Я никак не могла взять в толк почему. Но теперь я думаю, что он мог заподозрить инсценировку.

– Ну, если вы действительно хотите знать, так оно и было, – призналась Фрэнки. – Уфф, сразу легче стало! Все было очень тонко подстроено. Но к вашему мужу это не имело никакого отношения. Мы затеяли это, чтобы… ну, как бы выразиться? Чтобы получить сведения о Роджере Бэссингтон-ффренче.

– О Роджере? – Мойра нахмурилась и растерянно улыбнулась. – Это кажется нелепым, – откровенно сказала она.

– И все равно от фактов никуда не денешься, – возразил Бобби.

– Роджер… о нет. – Она покачала головой. – Возможно, он слабоволен или слишком порывист. Он может влезть в долги или влипнуть в какой-нибудь скандал. Но столкнуть кого-то с утеса… Нет, я просто не могу себе представить.

– А вы знаете, – сказала Фрэнки, – я тоже никак не могу себе этого представить.

– Однако он наверняка забрал фотографию, – упрямо сказал Бобби. – Послушайте, миссис Николсон, сейчас я изложу вам факты.

Он рассказывал неторопливо и во всех подробностях. Когда Бобби умолк, женщина кивнула.

– Теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Это представляется очень странным. – Она помолчала с минуту, потом вдруг сказала: – А почему бы вам не спросить его самого?

На мгновение от дерзкой простоты этого вопроса у них захватило дух. Потом они разом заговорили.

– Это невозможно, – сказал Бобби.

– Это не годится, – сказала Фрэнки.

Потом оба замолчали: до них постепенно доходило, что это стоящая мысль.

– Понимаете, – с жаром заговорила Мойра, – я вижу, куда вы клоните. Действительно, создается впечатление, что фотографию взял Роджер и никто другой, но я и мысли не допускаю, что это он столкнул Алана. Зачем ему это? Они даже не были знакомы. Впервые встретились здесь, за ленчем. Они никогда не видели друг друга раньше. Нет никакого мотива.

– Тогда кто же его столкнул? – резковато спросила Фрэнки.

По лицу Мойры пробежала тень.

– Не знаю, – смущенно сказала она.

– Послушайте, – сказал Бобби, – вы не будете возражать, если я расскажу Фрэнки то, что вы рассказали мне? О том, чего вы боитесь?

Мойра отвернулась.

– Если хотите. Но все это звучит так мелодраматично и истерично. Сейчас я и сама этому не верю. – Она быстро встала. – Я и впрямь считаю, что вела себя ужасно глупо. – Губы у нее дрожали. – Пожалуйста, мистер Джонс, не обращайте внимания на то, что я вам наговорила. Это просто нервы. Во всяком случае, сейчас мне надо идти. До свидания. – Она быстро пошла прочь. Бобби вскочил, готовый последовать за ней, но Фрэнки твердой рукой вернула его на место.

– Останься здесь, болван, предоставь это мне. – Она бросилась догонять Мойру и вернулась через несколько минут.

– Ну? – в нетерпении спросил Бобби.

– Все в порядке. Я ее успокоила. Ее смутило, что о ее страхах болтают при ней, посвящая в них третье лицо. Я взяла с нее обещание, что вскоре мы опять встретимся, все трое. Теперь, когда тебе не мешает ее присутствие, давай послушаем эту историю.

Бобби все рассказал. Фрэнки внимательно выслушала и проговорила:

– Это объясняет два момента. Прежде всего, вернувшись, я нашла Николсона сидящим на кушетке рядом с Сильвией Бэссингтон-ффренч. Он сжимал ее руки в своих. А как он на меня посмотрел – будто кинжалом полоснул! Если бы взгляды могли убивать, я бы померла на месте.

– А второе? – спросил Бобби.

– Один пустячный случай. Сильвия говорила, что фотография Мойры произвела большое впечатление на какого-то незнакомца, который приехал к ним в дом. Могу поспорить, что это был Карстэрс. Он узнал фотографию. Миссис Бэссингтон-ффренч сказала ему, что это портрет некоей миссис Николсон. Теперь ясно, как он узнал, где она. Но ты знаешь, Бобби, я по-прежнему не понимаю, какую роль тут играет Николсон. С какой стати ему убивать Алана Карстэрса?

– Ты думаешь, это был он, а не Бэссингтон-ффренч? Ничего себе совпадение, если он и Бэссингтон-ффренч оба оказались в Марчболте в один и тот же день.

– Однако совпадения случаются. Но если это был Николсон, я по-прежнему не вижу мотива. Может, Карстэрс узнал, что Николсон – главарь шайки торговцев наркотиками? Или мотив – твоя новая подружка?

– Могло быть и то и другое, – предположил Бобби. – Возможно, он узнал, что Карстэрс и его жена встречались, и вполне мог вычислить, что жена каким-то образом выдала его.

– Это, конечно, возможно, – сказала Фрэнки. – Но первым делом надо проверить Бэссингтон-ффренча. Единственное, что у нас есть против него, – эпизод с фотографией. Если он сможет дать ему убедительное объяснение…

– Ты собираешься говорить с ним на эту тему? Фрэнки, но разумно ли это? Мы же решили, что он преступник, а коли так, значит, мы выдадим себя.

– Отнюдь. Я сделаю все иначе. В конце концов, во всем остальном он чист и вне подозрений. Мы считаем его гениальным хитрецом, но что, если это просто невинность? Если он сможет объяснить эпизод с фотографией – а я буду следить за ним во время объяснения и замечу малейший признак нерешительности или лжи, – тогда он, возможно, окажется весьма ценным союзником.

– Что ты имеешь в виду, Фрэнки?

– Дорогой мой, твоя маленькая подружка может оказаться всего-навсего паникершей, которой нравится все преувеличивать. Но предположим, что она не такая. Допустим, все сказанное ею истинная правда и муж хочет жениться на Сильвии, избавившись от нее. Разве ты не понимаешь, что в таком случае смертельная опасность грозит и Генри Бэссингтон-ффренчу? Нам надо любой ценой помешать его отправке в Грейндж. А сейчас Роджер Бэссингтон-ффренч держит сторону Николсона.

– Молодчина, Фрэнки, – тихо сказал Бобби. – Берись за дело.

Фрэнки встала, собираясь уйти, но помедлила несколько секунд.

– Ну не странно ли, – сказала она. – Мы словно попали в книгу, в самую кульминацию какого-то романа. Удивительное это ощущение.

– Я понимаю, о чем ты, – ответил Бобби. – Тут есть что-то сверхъестественное. Я бы скорее назвал это пьесой, а не книгой. Как будто мы вышли на сцену посреди второго акта, и у нас на самом деле нет никаких ролей в пьесе, но мы вынуждены подыгрывать. Ужасно еще и то, что мы не имеем ни малейшего представления, о чем говорилось в первом акте.

Фрэнки закивала головой.

– Я даже не совсем уверена, что это второй акт. По-моему, больше похоже на третий. Бобби, я уверена, нам нужно вернуться далеко назад. И побыстрее, поскольку мне представляется, что пьеса ужасно близка к последнему занавесу.

– И везде разбросаны трупы, – сказал Бобби. – А очутились мы на сцене благодаря бессмысленной реплике из трех слов, чистейшей галиматье, насколько мы можем судить.

– «Почему не Эванс?» Не странно ли, Бобби, что мы ничуть не приблизились к загадочному Эвансу, хотя так много узнали и в игру вступили новые лица?

– У меня есть одна мысль насчет Эванса. Я чувствую, что в действительности он не играет никакой роли, что, хотя он послужил, так сказать, отправной точкой, сам по себе он совершенно несуществен. Как в том рассказе Уэллса, где принц построил чудесный дворец или храм над гробницей своей возлюбленной. А когда его закончили, оказалось, что один фрагмент все портит, нарушая гармонию. И принц велел убрать его, а это и была сама гробница.

– Иногда мне не верится, что существует какой-то там Эванс, – сказала Фрэнки и, кивнув Бобби, зашагала обратно к дому.

Фрэнки повезло: рядом с домом она повстречала Роджера.

– Привет, – сказал он. – Рано же вы вернулись из Лондона.

– У меня было не столичное настроение, – ответила Фрэнки.

– Вы уже были в доме? – спросил он. Его лицо посерьезнело. – Николсон, как я узнал, рассказал Сильвии правду о бедном старине Генри. Несчастная девочка, она так тяжело это восприняла. Похоже, она совершенно ничего не подозревала.

– Я знаю, – сказала Фрэнки. – Они оба сидели в библиотеке, когда я вошла. Она была… очень расстроена.

– Послушайте, Фрэнки, – сказал Роджер, – Генри надо вылечить во что бы то ни стало. Не думаю, чтобы он стал рабом привычки: не так уж долго он принимает наркотики. И у него есть ради чего лечиться: Сильвия, Томми, домашний очаг. Его надо как-то заставить осознать положение. Николсон – как раз тот человек, который способен на это. На днях мы с ним говорили. Он добился поразительных успехов, даже с людьми, которые много лет были рабами этого мерзкого зелья. Если бы только Генри согласился лечь в Грейндж…