Агата Кристи - Почему не Эванс?

– ГГ 8282 – номер машины епископа Ботолфа.

Фрэнки представила себе убийцу-епископа, который приносил в жертву сыновей священнослужителей, и со вздохом отбросила эту мысль.

– Я полагаю, епископа-то вы не подозреваете? – спросила она.

– Мы узнали, что в тот день машина епископа не выезжала из дворцового гаража.

– Значит, номер был поддельный.

– Да, тут уж как пить дать есть над чем подумать.

Фрэнки с восхищенным видом распрощалась с инспектором. Ей подумалось, что в Англии наверняка полно темно-синих «Тэлботов», но она промолчала, дабы не обескураживать его.

Вернувшись домой, она взяла со стола в библиотеке телефонный справочник Марчболта, отнесла его в свою комнату и принялась изучать. Она убила на это несколько часов, но результаты оказались плачевными: в Марчболте проживало 482 Эванса.

Неделю спустя Бобби был в Лондоне вместе с Бэджером. Он получил от Фрэнки несколько загадочных сообщений, написанных большей частью такими неразборчивыми каракулями, что о смысле приходилось только догадываться. Однако в общем можно было понять, что Фрэнки разработала план и что он, Бобби, не должен ничего предпринимать, пока не получит от нее вестей. Это было даже к лучшему, поскольку у Бобби не нашлось бы свободного времени, чтобы что-то сделать. Незадачливый Бэджер уже с успехом запутался сам и запутал все дело, насколько только может подсказать изобретательность, и Бобби занимался растаскиванием дров, которые, похоже, наломал его приятель, но при этом молодой человек был начеку. После восьми гранов морфия он особенно подозрительно относился к еде и напиткам. Более того, он привез с собой в Лондон армейский револьвер, обладание которым было весьма обременительно.

Ему уже начинало казаться, что вся эта история была неким фантасмагорическим кошмаром, когда по гаражу пронесся рев мотора «Бентли» и Фрэнки остановилась возле конторы. Бобби в замасленном комбинезоне вышел навстречу. Рядом с девушкой восседал молодой человек весьма угрюмого вида.

– Привет, Бобби, – сказала Фрэнки. – Это Джордж Арбатнот. Он врач, и он нам понадобится.

Они едва кивнули друг другу, и Бобби слегка поморщился.

– Ты уверена, что нам не обойтись без врача? – спросил он. – Не слишком ли ты заупокойно настроена?

– Я не думала, что он нам понадобится в этом качестве, – подчеркнула Фрэнки. – Он нужен для выполнения плана, который я разработала. Слушай, мы можем где-нибудь присесть и поговорить?

Бобби с сомнением огляделся и неуверенно предложил:

– Ну, можно у меня в спальне.

– Отлично, – сказала Фрэнки. Она вылезла из машины, и все поднялись по какой-то внешней лестнице в микроскопическую спальню.

– Не знаю, – сказал Бобби, озираясь, – есть ли тут на чем сидеть.

Сидеть оказалось не на чем: единственный стул был загружен, похоже, чуть ли не всем гардеробом Бобби.

– Сойдет и кровать, – сказала Фрэнки, опускаясь на нее. Джордж Арбатнот сделал то же самое, и кровать протестующе застонала. – Я все обмозговала, – продолжала Фрэнки. – Прежде всего нам нужна машина. Одна из ваших сгодится.

– Ты хочешь сказать, что покупаешь одну из наших машин?

– Вот именно.

– Это и впрямь очень мило с твоей стороны, Фрэнки, – с чувством сказал Бобби. – Но тебе не стоит этого делать. Друзей я не надуваю.

– Ты меня не так понял, – сказала Фрэнки. – Все совершенно иначе. Я знаю, что ты имеешь в виду: как будто я покупаю у друзей, которые только-только начали дело, вконец безобразные шляпки и одежду. Неприятно, но надо выручать. Но тут у нас совсем другое. Мне действительно нужна машина.

– У тебя же есть «Бентли».

– «Бентли» не годится.

– Ты с ума сошла, – сказал Бобби.

– Нет, не сошла. «Бентли» не годится для того, что я хочу сделать. Я хочу разбить машину.

Бобби со стоном приложил ладонь ко лбу.

– Похоже, я сегодня утром не очень в форме.

Тут впервые заговорил Джордж Арбатнот. Голос у него был глубокий и замогильный.

– Она хочет сказать, что попадет в аварию.

– Откуда ей знать? – с дичинкой в голосе спросил Бобби.

Фрэнки испустила вздох отчаяния.

– Так или иначе, – сказала она, – мы, похоже, не с того начали. Теперь спокойно послушай, Бобби, и постарайся уразуметь, что я скажу. Я знаю, что твоими мозгами в принципе можно пренебречь, но ты должен понять, если действительно сосредоточишься. – Она помолчала, потом продолжала: – Я на хвосте у Бэссингтон-ффренча.

– Ну-ну…

– Бэссингтон-ффренч, именно наш Бэссингтон-ффренч, живет в Мерроуэй-Корте в деревне Стейверли в Хэмпшире. Мерроуэй-Корт принадлежит брату Бэссингтон-ффренча, а наш Бэссингтон-ффренч живет там у него и его жены.

– У чьей жены?

– Жены брата, разумеется. Суть не в этом, а в том, как ты, или я, или мы оба проникнем к ним в дом. Я побывала там и провела рекогносцировку местности. Стейверли – заурядная деревушка, чужого человека там видать за милю. Его появление там – просто небывалый случай. Поэтому я разработала план. Вот что произойдет: леди Фрэнсес Деруэнт, неосторожно управляя машиной, врежется в стену возле ворот Мерроуэй-Корта. Машина вдребезги, леди Фрэнсес тоже разбивается, но не совсем: ее вносят в дом, у нее шок и сотрясение мозга, и ее ни в коем случае нельзя перевозить.

– Кто это говорит?

– Джордж. Теперь ты понимаешь, в чем заключается его роль? Мы не можем рисковать и допустить, чтобы посторонний врач заявил, что со мной ничего страшного. А то еще, того гляди, какой-нибудь чиновник подберет мое распростертое тело и доставит в местную больницу. Нет, произойдет вот что: Джордж проезжает мимо – тоже на машине, так что тебе придется продать нам еще одну, – видит аварию, выскакивает из машины и берет все в свои руки. «Я врач, освободите, пожалуйста, место (то есть если там вообще кто-то будет). Мы должны внести ее в этот дом. Что это за дом? Мерроуэй-Корт? Сгодится! Мне надо ее как следует осмотреть». Меня тащат в лучшую свободную комнату, Бэссингтон-ффренчи либо сочувствуют, либо противятся изо всех сил, но в таком случае Джордж их быстро обломает. Джордж производит осмотр и выходит с диагнозом. К счастью, это не столь серьезно, как он думал: кости целы, но есть опасность сотрясения мозга. Меня ни в коем случае нельзя никуда перемещать два или три дня. Потом я смогу вернуться в Лондон. А затем Джордж уезжает, и тут уж я должна сама как-то втереться в доверие.

– А какова же моя роль?

– У тебя нет никакой роли.

– Но послушай…

– Милое дитя, ты забыл, что Бэссингтон-ффренч тебя знает. Меня он в глаза не видел. Я в очень выгодном положении, потому что у меня титул. Видишь, как он пригодился. Я не просто какая-то бродяжка, стремящаяся с загадочной целью проникнуть в дом. Я дочь графа и, следовательно, в высшей степени респектабельна. А Джордж – настоящий врач и вне подозрений.

– О, пожалуй, все верно, – с несчастным видом сказал Бобби.

– По-моему, замечательный план, – горделиво сказала Фрэнки.

– А я, значит, вообще ничего не делаю? – спросил Бобби. Он по-прежнему чувствовал себя обиженным, почти как тот пес, у которого вдруг отняли кость. Ведь это преступление полагалось бы расследовать ему, считал он. А теперь его оттирают.

– Конечно, делаешь, милый. Ты отращиваешь усы.

– Ах вот как, усы отращиваю…

– Да. Сколько на это надо времени?

– Полагаю, две-три недели.

– Боже! Я и не знала, что это такой медленный процесс. А ты не мог бы его ускорить?

– Нет. А почему бы мне не нацепить фальшивые?

– Они всегда выглядят как фальшивые, и они скручиваются, или отваливаются, или воняют спиртовым клеем. Впрочем, погоди-ка, есть такие, которые наклеиваются волосок к волоску, и их совершенно нельзя отличить от настоящих. Я полагаю, театральный гример сделает это для тебя.

– Он еще, чего доброго, подумает, что я скрываюсь от правосудия.

– Неважно, что он подумает.

– Ну, добуду я себе усы, а что дальше?

– Напялишь шоферскую ливрею и подъедешь на «Бентли» к Стейверли.

– О, понятно. – Лицо Бобби просветлело.

– Понимаешь, моя задумка такова, – сказала Фрэнки. – Никто не смотрит на шофера так, как смотрят на обычного человека. Во всяком случае, Бэссингтон-ффренч видел тебя только минуту или две, причем он, должно быть, очень нервничал, гадая, сумеет ли вовремя подменить фотографию, так что ему было недосуг тебя разглядывать. Для него ты был всего лишь молодой и глупый фанатик гольфа. Это не то что с Кейменами, которые сидели напротив тебя и разговаривали с тобой, специально прикидывая, чего ты стоишь. Я готова спорить, что в шоферской ливрее Бэссингтон-ффренч не узнает тебя даже без усов. Он может просто подумать, что твое лицо ему кого-то напоминает, но не более того. А с усами ты будешь в полной безопасности. Теперь скажи-ка, что ты думаешь об этом плане?

Бобби прикинул и так и эдак.

– По правде сказать, Фрэнки, – признался он, – я думаю, что план очень хорош.

– В таком случае, – с жаром воскликнула Фрэнки, – пойдем и купим несколько автомобилей! Слушай, кажется, Джордж проломил твою кровать.

– Ничего, – гостеприимно сказал Бобби. – Она мне никогда особенно не нравилась.

Они спустились в гараж, где нервный с виду молодой человек, у которого каким-то странным образом не было подбородка, приветствовал их приятной улыбкой и каким-то неопределенным «Хо-хо-хо!». Его наружность много теряла оттого, что глаза никак не желали смотреть в одну сторону.

– Привет, Бэджер, – сказал Бобби. – Ты ведь помнишь Фрэнки, правда?

Бэджер явно не помнил, но снова дружески произнес:

– Хо-хо-хо!

– Когда я видела вас в последний раз, – сказала Фрэнки, – ваша голова застряла в грязи, и нам пришлось вытаскивать вас за ноги.

– Нет, правда? – изумился Бэджер. – Б-б-боже, это, д-д-должно быть, еще в Уэльсе.

– Совершенно верно, – согласилась Фрэнки, – в Уэльсе.