На мгновение она задумалась, а потом взглянула на меня с большим уважением.

— Мне следует выкупить этот иск? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Если вы считаете, что дело того стоит. Забрать иск, и все. Скорее всего, мы так и не узнаем, кто сидел за рулем той машины.

— А если узнаем?

— Тогда вам придется предъявить претензии.

— Не может ли подобный документ рассматриваться как… инкриминирующий?

— Вы уступите свои права мне, — объяснил я. — Я буду выступать в качестве посредника, если делу будет дан ход.

— Не будет ли это несколько рискованно? А вдруг кто-то захочет задать… определенные вопросы?

— Люди постоянно задают мне вопросы. И я не обязан всякий раз давать исчерпывающие ответы.

— Но вам придется, если эти вопросы начнет задавать полиция.

— Я не обязан сообщать полиции имена своих клиентов.

— Дональд, — сказала она. — Мне кажется, вы удивительно компетентный человек.

— Благодарю вас.

— И вы не хотите узнать, почему я всем этим интересуюсь?

— Черт побери, нет!

Филлис на мгновение вспыхнула, затем рассмеялась и сказала:

— Думаю, я вас поняла. Неведение не грозит неприятностями.

— И то, чего я не знаю, не причинит вам боль.

— А вы не хотите сделать мне больно, правда, Дональд?

— Вы — мой клиент.

— Посидите здесь, — попросила она и вышла в соседнюю с комнатой спальню.

До меня донеслось какое-то шуршание, и вскоре хозяйка квартиры вернулась с пачкой совершенно новых стодолларовых банкнотов.

Сев рядом, она отсчитала сто хрустящих купюр, слегка касаясь рукою моих колен.

— Вот, пожалуйста, Дональд. Ровно десять тысяч. А теперь скажите мне, что будет, если полиция все-таки отыщет машину, которая сбила эту женщину?

— Они попросят ее обратиться в суд.

— Допустим, она обратилась, что дальше?

— Женщину, которая совершила наезд, могут признать виновной на основании доказательств, которыми располагает полиция, но если пострадавшая не подаст заявления, дело могут спустить на тормозах.

— Пока что у них нет улик?

— Они располагают платьем, из которого был вырван клочок материи… да еще, возможно, стеклом от передней фары. Как правило, у них больше не бывает.

— И все же стоит испытать судьбу, не так ли? — спросила она, улыбаясь.

— Наверно, — ответил я.

Потом я поставил бокал на столик и поднялся.

Филлис задумчиво посмотрела на меня:

— Дональд, я думаю, что вы замечательный, совершенно замечательный!

Я усмехнулся и произнес:

— Если я начну доказывать вам противоположное, у нас уйдет на это уйма времени. До свидания, Филлис.

— До свидания, Дональд.

Глава 4

Я снова припарковал машину в двух кварталах от дома миссис Честер, обогнул большой каменный дом и, остановившись перед дверью крошечного бунгало, постучал в дверь.

— Входите, — послышался унылый голос.

Я открыл дверь и вошел.

Миссис Честер сидела на кровати, под глазами у нее были черные круги.

— Я провела ужасную ночь, — сообщила она.

— За вами никто не присматривает?

— Сиделка мне не по карману. Я хотела бы перебраться к дочери, но она не может за мной приехать, а у меня нет денег, чтобы отправиться к ней.

— Где она живет?

— В Денвере.

— Вам все так же плохо?

— Думаю, у меня задеты нервные окончания, — ответила она. — Кажется, это называется переневрий.

И эта боль, все время боль! У вас когда-нибудь болели зубы?

— Да.

— Так представьте, что у вас болит тысяча зубов и боль растекается по всему телу… Вздохнуть — и то нельзя!

— Врачи не обнаружили переломов?

— Они говорят, что нет. Но разве в наше время можно доверять врачам…

— Кому-то же нужно доверять.

— Да, пожалуй, вы правы.

— Вам не прописали снотворное?

— Дали какие-то капли, но от них мало толку.

— Я связался с тем знакомым, который иногда выкупает иски. Он говорит, что готов рискнуть.

Женщина задумчиво прищурилась, поглядела на меня и наконец произнесла:

— Я долго думала над вашим предложением. Я хочу двенадцать тысяч и пятьсот долларов. Наличными.

Я покачал головой.

— Таково мое решение, — повторила она.

Я достал стодолларовые банкноты и разложил их веером на столе.

— Мне поручено передать вам все это. Здесь десять тысяч долларов. В обмен на эти деньги вы даете мне гарантию, что поставите свою подпись под документом о том, что уступаете свои права в любое время, когда того потребуют обстоятельства. Если мы потребуем от вас подписать жалобу, вы ее подпишете, и если в результате тяжбы вам будут присуждены какие-либо деньги, вы передадите их нам. Мы, естественно, оплачиваем все судебные издержки.

— Не пойдет, — уперлась она. — Вам просто выпала не та карта. После того как вы ушли, мне стало хуже. Вот мое последнее слово — одиннадцать тысяч.

— Извините, — стоял я на своем. — Одиннадцать не пойдет. Я располагаю только десятью.

— В таком случае, — упрямилась миссис Честер, — скажите своему знакомому, чтобы он пошел и утопился. Десять тысяч меня никак не устраивают.

— О’кей, — вздохнул я, собирая разложенные купюры.

Она сидела и смотрела на меня. Ее лицо застыло.

Я сложил деньги аккуратной стопкой, перехватил их резинкой и, положив в карман, сказал:

— Прошу прощения, миссис Честер.

— На кого вы работаете? — выдохнула она.

— Я уже говорил вам — он парень не промах. Этот человек играет по-крупному. Иногда он попадает в точку, иногда — нет.

— Боль просто нестерпимая, — поморщилась она. — Обо мне некому позаботиться.

— Я весьма сожалею.

— Послушайте, а что, если мы поделим с вами прибыль? Вы даете мне тысячу сверху, а я отдаю половину вам? Мне необходимы деньги, чтобы переехать к дочери в Денвер!

— Я только посредник, — пожал плечами я. — Просто хотел оказать вам услугу.

— Чем вы зарабатываете на жизнь? — спросила вдруг миссис Честер, пробуя зайти с другого боку.

— Допустим, я скажу вам, что продаю журналы.

— Ну да! — Она рассмеялась жестким металлическим смехом.

— Так мы с вами далеко не уйдем, — сухо заметил я и направился к двери.

Она ждала, пока я наполовину закрою дверь, и только тогда окликнула меня.

— Постойте!

Это слово прозвучало как удар хлыста. Я все еще закрывал дверь.

И услышал, как она встала с постели.

Она подскочила к двери. Это было трогательное зрелище: немолодая женщина стояла, ухватившись одной рукой за ручку двери, а другой за косяк.

— Помогите! — выдавила она. — Я упаду в обморок. Я не должна была вставать.

Я вернулся.

Она рухнула прямо мне на руки.

— О! Помогите, — застонала женщина. — Помогите! Я совсем ослабла и так больна и беспомощна.

Я помог ей доплестись до кровати.

Она все еще стонала и жаловалась:

— Я не должна была этого делать! Я не должна была! Врач запретил мне подниматься! — причитала она. — О, мои бедные нервы…

Осторожно уложив ее в кровать, я спросил:

— Так лучше?

Она показала тонким бледным пальцем на круглую белую коробку с лекарствами.

— Дайте мне две таблетки и воду. Быстро!

Я снял крышку с коробки, дал ей стакан воды и сказал:

— Берите’ свои пилюли.

Она взяла две, запила их водой и откинулась на подушках.

— Не уходите. Не покидайте меня.

Я придвинул стул и сел у изголовья кровати.

Минуты две она лежала с закрытыми глазами.

— Вам лучше?

Она ответила мне слабой улыбкой.

— Ну, — сказал я, — тогда я пошел.

— Не уходите.

Женщина открыла глаза и с видимым усилием произнесла:

— Ты — хороший мальчик. Ты просто хочешь мне помочь, я знаю. Мне нужны деньги… о, как мне нужны деньги! И еще внимание! Я хочу, чтобы рядом со мной были любящие друзья. Я хочу уехать к своей дочери в Денвер. Я возьму их!

— Возьмете что?

— Десять тысяч.

— Может, подождем, пока вы не почувствуете себя лучше? — предложил я.

— Нет-нет. Я хочу уехать. Я хочу уехать прямо сейчас. Я вызову карету «Скорой помощи», меня отвезут в аэропорт и посадят в самолет. Вы и глазом не моргнете, как я окажусь в Денвере.

— Сначала подпишите отказ.

— Ну да… ну да… Десять тысяч за так не дают. Бумаги у вас при себе?

— Бумаги у меня при себе, — отозвался я. — И в них черным по белому написано, что за десять тысяч долларов вы передаете Национальному резервному банку, выступающему в качестве вашего доверенного лица, все свои претензии какого бы то ни было вида, характера и описания, предъявляемые к любому лицу или лицам, известным, а равно неизвестным, которые могли бы причинить вам любые физические увечия в течение минувшего года, в частности, к любым лицам, которые каким-либо образом причастны к тому автомобильному происшествию. Вместе с тем особо отмечается, что вы передаете третьему лицу все права на возмещение всяческих убытков по той или иной причине, которые могут возникнуть в отношении отдельного лица или группы лиц в соответствии с гражданским правовым деликтом.

— Что такое деликт?

— Гражданское правонарушение, — объяснил я. — Обычно сопровождается актом насилия или нарушением прав личности.