– Конечно. Я же сказала, что это было… постойте… пять дней назад. Сегодня – шестой.

– И полиция до сих пор никого не нашла? – спросил я. – Ведь с каждым упущенным днем шансы найти преступника все уменьшаются, так же как и ваши шансы на получение компенсации.

Она ответила мне холодным взглядом.

– Откройте эту дверь и подайте мое платье, молодой человек.

Я открыл шкаф и вынул оттуда платье.

Она расправила его и показала мне место, откуда был выдран небольшой клочок материи.

– Клочок этого платья вырвала наехавшая на меня машина, – пояснила она. – Полицейские сказали, что волокна ткани должны остаться на решетке радиатора. Они ее найдут.

Материал платья был точно такой, как тот, что демонстрировал мне Даусон.

– Возможно, это и так, но даже если они найдут нарушителя, вполне может оказаться, что у него нет ни цента, и никакая страховка…

– Вряд ли, – заметила она. – Это была первоклассная машина… из тех, что мчатся как ракеты, и я знаю, что эта женщина была застрахована. Ведь вы же здесь? Вы же из страховой компании?

Я покачал головой.

– Ну ладно, – продолжала пострадавшая. – Я делаю вам предложение. Хотите – соглашайтесь, хотите – нет. Если ваш знакомый выкладывает десять тысяч долларов наличными, я подписываю документ.

– И что вы сделаете дальше? – спросил я.

– А что я, по-вашему, должна делать?

Я сказал:

– Может статься, что мой знакомый предпочтет уладить дело без суда. В таком случае ему не с руки, чтобы полиция чересчур старалась.

– Я уеду, – вмиг сообразила она. – Найти меня будет непросто. Я устрою все так, что полиция до меня не доберется, но эти десять тысяч долларов я должна получить наличными в ближайшие двенадцать часов.

Я улыбнулся и покачал головой:

– Это невозможно. Ровно столько времени может уйти у меня только на то, чтобы связаться с этим знакомым, да еще может оказаться, что он уже не интересуется такого сорта делами. Все, что я знаю, – это что он время от времени совершает подобные сделки, и порой они окупаются. Случается, что он выигрывает в десять раз больше, чем потратил, а случается, что и теряет свои деньги.

– Ну, что касается этого дела, то ваш знакомый внакладе не останется, – сказала она. – Полиция должна отыскать машину. Она давно уже должна была ее найти. А когда машина окажется в руках полицейских, они заставят хозяйку уплатить большой штраф. Я ведь не вчера родилась. Это дело не того сорта, когда водитель останавливается, отвозит вас в ближайшую больницу и оказывает всяческую помощь. Нет, на меня наехали, сбили с ног, а затем дали деру. А меня бросили лежать посреди дороги. Это уже преступление. Женщина, которая сидела за рулем той машины, может угодить в тюрьму. Стоит им только ее найти, и ей придется заплатить… а вы представляете ее интересы. Это так же верно, как и то, что я сижу сейчас перед вами. Мне следовало запросить с вас пятьдесят тысяч!

Я рассмеялся:

– Пусть будет пятьдесят, если вам так хочется. А я, пожалуй, пойду, и вы меня больше не увидите… Разве только пожелаете подписаться на эти журналы. Тогда вами займется отдел распространения.

– Будь по-вашему, – сдалась она. – Мне нужны деньги. Рискну. Итак, десять тысяч долларов наличными в течение двадцати четырех часов… Я сдержу свое обещание, подпишу документ и скроюсь от всевидящего ока полиции. Я позволю этой молодой женщине ускользнуть.

Я покачал головой:

– Так не пойдет.

– Почему это?

– Потому что на языке правосудия это означает «соучастие в преступлении с отягчающими обстоятельствами».

– Хорошо, предположим, что я ничего подобного вам не говорила.

– Тогда это абсолютно законно, поскольку во всех предыдущих вопросах мы не достигли взаимопонимания.

Она улыбнулась мне мудрой, всезнающей улыбкой. Затем посмотрела на часы и проговорила:

– Молодой человек, если вы хотите уложиться в двадцать четыре часа, вам следует поторопиться.

– Вы уверены, что не хотите взять журналы?

Она рассмеялась. Я сказал:

– Я попытаюсь связаться со своим приятелем и в случае, если он заинтересуется, дам вам знать об этом.

Я осторожно закрыл за собой дверь, спустился по ступенькам и прошел два квартала к казенной колымаге. Проехав еще шесть кварталов до телефонной будки, я набрал номер Элси Бранд и сказал:

– Нужно послать Клейтону Даусону телеграмму следующего содержания: «Стоит ли это дело десяти тысяч наличными? Сделку следует заключить в течение двенадцати часов».

– Как ее подписать? – спросила Элси.

– Никак, и в книгу расходов не заноси, – предупредил я. – Отправляйся на ближайший телеграф, оплати телеграмму наличными и укажи фиктивный обратный адрес.

Глава 3

«Молния» из Денвера, штат Колорадо, пришла через два часа. Телеграмма гласила:

«Заключайте сделку тчк обратитесь Филлис Элдон зпт „Паркридж Апартментс“ номер 609 тчк никаких бумаг».

Через тридцать минут я был в «Паркридж Апартментс» и нажимал кнопку звонка в квартире под номером 609.

Филлис Элдон оказалась просто конфеткой.

Если и существовало какое-либо сходство между отцом и дочерью, то я его не уловил. Передо мной стояла жизнерадостная красотка с волосами цвета меда, наивными голубыми глазами и с такой фигурой, о которой большинство женщин могут только мечтать. С такими данными она могла бы стать моделью высшего класса.

– Дональд Лэм, – представился я.

– Я вас жду, – сказала она. – Вы хотите получить десять штук, не так ли?

– Хочу.

– Пожалуйста, присядьте, – предложила она. – Шотландское виски или бурбон?

– В данный момент – ничего. Я на работе.

– Ого! Вы что, трезвенник? Я тоже на работе, однако собираюсь налить себе виски с содовой.

– В таком случае приготовьте двойную дозу.

Она направилась к бару.

У нее была чудесная квартира, обставленная всякой новомодной техникой, которая просто кричала о достатке хозяйки.

Филлис взяла два хрустальных бокала, плеснула в них шотландского виски, бросила кубики льда, налила содовой и подошла ко мне.

– Ваше здоровье, – произнесла она.

– И ваше, – поддержал я.

– Наверное, – продолжала она, – вы считаете меня весьма испорченной особой.

– А вы такая?

– Не знаю, – откровенно призналась девушка. – Но подозреваю, что мой отец наговорил вам всякого.

– Пытаетесь выведать что?

– Нет, – сказала Филлис. – Я – человек и хотела бы, чтобы вы воспринимали меня так же.

Я оглядел ее с ног до головы и совершенно серьезно сказал:

– Я смотрю на вас и полагаю, что вы – человек.

Девушка рассмеялась:

– Я вижу, вы умеете выворачивать слова наизнанку.

Она подняла бокал и посмотрела на меня сквозь стекло.

Я кивнул, и мы выпили. Филлис смотрела на меня оценивающе.

– Мой отец утверждает, что вы – первоклассный детектив.

– Когда он впервые появился в нашей конторе, он был другого мнения.

– Он был разочарован. Надеялся увидеть более солидного мужчину.

– Сожалею, что не оправдал его ожиданий.

– Лично меня вы вполне устраиваете, – заявила она. – Думаю, что вы очень компетентны… по части каламбуров.

Ее глаза, сияющие из-за бокала с выпивкой, встретились с моими. Она улыбнулась. Неожиданно выражение ее лица изменилось.

– Это очень серьезно, Дональд?

– Шесть дней назад на миссис Харвей Честер был совершен наезд, – ответил я. – Ее сбила машина – на переходе. Миссис Честер представления не имеет о том, кто ее сбил, но убеждена, что за рулем сидела женщина.

– Продолжайте, – сказала она.

– Я выяснил, насколько серьезны ее травмы и согласится ли она на сделку.

– Дональд, вы могли бы урегулировать это дело, не нарушая закона?

– Я сообщил миссис Харвей Честер, – продолжал я, не обращая внимания на вопрос, – что знаю человека, который приобретает иски частных лиц – вроде того, который может предъявить она. Я сказал, что иногда он покупает их, и если находит преступника, то извлекает немалую выгоду, но случается, что и он остается с носом. В таком случае он, разумеется, теряет деньги.

На мгновение она задумалась, а потом взглянула на меня с большим уважением.

– Мне следует выкупить этот иск? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Если вы считаете, что дело того стоит. Забрать иск, и все. Скорее всего, мы так и не узнаем, кто сидел за рулем той машины.

– А если узнаем?

– Тогда вам придется предъявить претензии.

– Не может ли подобный документ рассматриваться как… инкриминирующий?

– Вы уступите свои права мне, – объяснил я. – Я буду выступать в качестве посредника, если делу будет дан ход.

– Не будет ли это несколько рискованно? А вдруг кто-то захочет задать… определенные вопросы?

– Люди постоянно задают мне вопросы. И я не обязан всякий раз давать исчерпывающие ответы.

– Но вам придется, если эти вопросы начнет задавать полиция.

– Я не обязан сообщать полиции имена своих клиентов.

– Дональд, – сказала она. – Мне кажется, вы удивительно компетентный человек.

– Благодарю вас.

– И вы не хотите узнать, почему я всем этим интересуюсь?

– Черт побери, нет!

Филлис на мгновение вспыхнула, затем рассмеялась и сказала:

– Думаю, я вас поняла. Неведение не грозит неприятностями.

– И то, чего я не знаю, не причинит вам боль.

– А вы не хотите сделать мне больно, правда, Дональд?

– Вы – мой клиент.

– Посидите здесь, – попросила она и вышла в соседнюю с комнатой спальню.

До меня донеслось какое-то шуршание, и вскоре хозяйка квартиры вернулась с пачкой совершенно новых стодолларовых банкнотов.

Сев рядом, она отсчитала сто хрустящих купюр, слегка касаясь рукою моих колен.

– Вот, пожалуйста, Дональд. Ровно десять тысяч. А теперь скажите мне, что будет, если полиция все-таки отыщет машину, которая сбила эту женщину?