Наконец склоненная голова поднялась. Собрав исписанные листы, человек откинулся на спинку кресла и внимательно перечитал. Да, сценарий был просто идеальный.

Улыбка озарила серьезное, сосредоточенное лицо, хотя его выражение вряд ли можно было назвать приятным. Человек издал глубокий удовлетворенный вздох.

Если Господь возрадовался, сотворив человека по образу своему, то на этот раз это была некая ужасная пародия творческой радости.

Да, сценарий был очень хорош, он учитывал свойства характеров и реакцию каждого участника – их достоинства и недостатки должны были сыграть свою роль, помогая порочному уму осуществить свой замысел.

Не хватало только последнего штриха…

С легкой усмешкой драматург поставил дату… Последний акт должен быть сыгран в сентябре.

Затем послышался злорадный смех, и исписанные листы были разорваны на кусочки. Человек поднялся с кресла и, пройдя по комнате, бросил их прямо в пылающий камин. Все обрывки бумаги сгорели дотла. Теперь этот план существовал только в мозгу своего создателя.

8 марта

Суперинтендант Баттл, покончив с завтраком, сидел за столом и с суровым видом медленно и сосредоточенно читал письмо, которое ему только что передала огорченная жена. Выражение его лица практически не изменилось, ему вообще было несвойственно проявление каких-либо эмоций. Его лицо обычно напоминало деревянную маску. Оно было жестким и непроницаемым, но иногда очень впечатляющим. Суперинтенданта Баттла едва ли можно было назвать яркой личностью. Он явно не блистал остроумием, однако его медлительной натуре был присущ некий особый дар, трудный для определения, но тем не менее очень действенный и мощный.

– Не могу поверить, – всхлипнув, сказала жена. – Сильвия не могла так поступить!

В семье суперинтенданта Баттла было пятеро детей, и Сильвии, младшей дочери, уже исполнилось шестнадцать лет. Ее школа находилась неподалеку от Мейдстоуна.

Это послание пришло от мисс Амфри, директрисы вышеупомянутого заведения. Письмо было, несомненно, дружелюбным и исключительно вежливым. В нем черным по белому излагалось, что в школе с некоторых пор начали происходить разные мелкие кражи и перед педагогическим составом школы встали известные проблемы. Однако сейчас все уже благополучно разрешилось, так как Сильвия Баттл признала свою вину, и в связи с этим мисс Амфри хотела бы видеть мистера и миссис Баттл в ближайшее время, «дабы обсудить создавшееся положение».

Суперинтендант Баттл сложил письмо и, сунув его в карман, сказал:

– Предоставь это мне, Мери. – Он встал из-за стола, подошел к жене и, погладив ее по щеке, добавил: – Не волнуйся, милая, все будет в порядке.

Он вышел из комнаты, оставив за собой атмосферу некой бодрой и спокойной уверенности.

В полдень суперинтендант Баттл уже находился в современной и очень оригинальной гостиной мисс Амфри; он сидел в кресле напротив директрисы, напряженно расправив плечи и положив на колени большие крепкие руки; сейчас ему более чем когда-либо хотелось выглядеть стопроцентным полицейским, и, надо сказать, это ему вполне удалось.

Мисс Амфри слыла весьма преуспевающей директрисой. Это была деятельная особа, широко и хорошо известная своими просвещенными и современными методами обучения и умело сочетавшая дисциплину с новыми идеями о личностном самоопределении.

Ее гостиная являла собой дух и сущность этой Мидвейской школы. Цветовая гамма была выдержана в желтовато-соломенных тонах – повсюду были расставлены большие кувшины с нарциссами, вазы с тюльпанами и гиацинтами, интерьер украшали пара отличных копий с античных греков, несколько новомодных статуэток и на стенах две картины итальянских примитивистов. А в центре этого великолепия восседала сама мисс Амфри, облаченная в темно-синее платье. Лицом напряженным и энергичным она чем-то напоминала добросовестную английскую борзую, выслеживающую дичь, ее ясные голубые глаза с глубокой серьезностью смотрели на собеседника сквозь толстые линзы очков.

– Главное, – говорила она своим чистым, хорошо поставленным голосом, – найти верный путь к решению этой проблемы. Прежде всего мы должны подумать о самой девочке, мистер Баттл. О состоянии самой Сильвии! Это очень важно, крайне важно – нельзя нанести даже малейший вред молодой жизни! Ни в коем случае нельзя возложить на нее всю тяжесть этого греха – порицание должно быть очень, очень умеренным, если таковое вообще необходимо. Нам нужно выяснить скрытые причины, побудившие ее к этим мелким, незначительным кражам. Возможно, это чувство неполноценности? Знаете, она не слишком сильна в спортивных играх, и у нее могло возникнуть смутное, неосознанное желание отличиться в какой-то иной сфере, желание утвердить свое эго. Мы должны быть очень, очень тактичны. Вот почему мне хотелось сначала поговорить с вами наедине и убедить вас быть крайне, крайне осторожным в разговоре с Сильвией. И я повторяю еще раз: главное – узнать скрытые мотивы ее поведения.

– Именно ради этого, мисс Амфри, – сказал суперинтендант Баттл, – я и приехал сюда.

Голос его был совершенно спокойным, лицо бесстрастным, и его оценивающий взгляд внимательно изучал школьную даму.

– Я поговорила с ней в дружелюбной, мягкой манере, – сказала мисс Амфри.

– О, это очень мило с вашей стороны, мадам, – коротко отозвался Баттл.

– Вы знаете, я действительно люблю и понимаю все сложности детской и юношеской натуры.

Баттл уклонился от прямого ответа на это заявление и сказал:

– Если вы не возражаете, мисс Амфри, сейчас мне хотелось бы увидеть мою дочь.

С новым пылом мисс Амфри принялась увещевать его проявить тактичность, дабы не вызвать сопротивления, не давить на ребенка, едва вступившего на путь зрелости. Суперинтендант Баттл не выказал никаких признаков нетерпения. Он просто казался несколько озадаченным и смущенным.

Наконец она повела его в свой рабочий кабинет. В коридоре они прошли мимо пары воспитанниц. На лицах девочек отразилось лишь вежливое внимание, но глаза были полны любопытства. Препроводив суперинтенданта Баттла в маленькую комнату, не столь отмеченную оригинальным вкусом директрисы по сравнению с гостиной на первом этаже, мисс Амфри отступила к двери, сказав, что пришлет к нему Сильвию.

Она была уже на пороге, когда Баттл вдруг остановил ее:

– Одну минутку, мадам. Каким образом вы пришли к заключению, что Сильвия ответственна за эти… э-э… пропажи?

– Мои методы, мистер Баттл, основаны на психологии, – с достоинством произнесла мисс Амфри.

– На психологии? Гм… Ну а как насчет доказательств, мисс Амфри?

– Д-да, да, конечно, я вас понимаю, мистер Баттл. Вы предпочитаете иной путь… Ваши, так сказать, профессиональные методы… Но психологические методы уже начали признавать в криминалистике. Я могу заверить вас, что они действуют безошибочно. Сильвия сама во всем призналась.

Баттл кивнул:

– Да-да, я знаю. Я просто хотел спросить: что именно изначально навело вас на мысль о ее виновности?

– Я поняла вас, мистер Баттл. В общем, из шкафчиков девочек начали пропадать вещи, и, когда кражи участились, я собрала всю школу на общее собрание и сообщила об этих печальных случаях. И одновременно я ненавязчиво изучала их лица. Выражение лица Сильвии сразу поразило меня. Оно было виноватым и смущенным. И я тотчас поняла, кто виноват. Мне не хотелось самой обвинять ее, и я дала ей возможность признать свою вину. Я устроила ей маленькое испытание… Мы просто поиграли немного в ассоциации…

Баттл кивнул, показывая, что ему понятно, о чем идет речь.

– И в итоге ваша дочь сама во всем призналась, – заключила мисс Амфри.

– Да, понимаю, – сказал озадаченный отец.

Не зная, что добавить, мисс Амфри нерешительно помолчала и затем вышла из комнаты.

Когда дверь кабинета вновь открылась, Баттл стоял у окна, разглядывая окрестный пейзаж.

Он медленно повернулся и взглянул на свою дочь.

Закрыв за собой дверь, Сильвия смущенно стояла у порога. Девочка была высокой, смуглой и немного угловатой, как все подростки. На печальном лице видны были следы слез. Она сказала скорее робко, чем вызывающе:

– Ну вот и я.

Баттл задумчиво посмотрел на нее пару минут и вздохнул.

– Мне не следовало отдавать тебя в эту школу, – сказал он. – Ваша директриса просто глупа.

Сильвия в полнейшем изумлении взглянула на него, забыв о всех своих горестях.

– Мисс Амфри? О нет, она – замечательная женщина. У нас все так считают.

– М-да… – с сомнением проронил Баттл. – Ну, может, она и не безнадежная дура, если смогла произвести на вас такое впечатление. И все-таки эта Мидвейская школа явно не для тебя… Хотя, кто знает, такое могло случиться где угодно.

Сильвия стояла, сцепив руки и потупив глаза.

– Мне очень жаль, папа, – тихо сказала она. – Мне правда очень жаль, что так случилось.

– Да уж, иначе и быть не может, – отрывисто сказал Баттл. – Подойди ко мне.

Она медленно и неохотно прошла по комнате и встала перед ним. Приподняв своей широкой, большой ладонью ее опущенный подбородок, Баттл внимательно посмотрел на смущенное лицо дочери.

– Это было для тебя тяжким испытанием, да? – сказал он мягким голосом.

Ее глаза наполнились слезами.

– Понимаешь, Сильвия, – словно размышляя, продолжал Баттл, – я всегда знал, что с тобой может произойти нечто подобное. Большинство людей имеют разного рода слабости и недостатки. Как правило, они достаточно хорошо заметны. Ну, скажем, мы замечаем, что ребенок жадный, капризный или любит похулиганить. Ты всегда была доброй девочкой, очень спокойной… с уступчивым, мягким характером. В общем, с тобой не было никаких проблем, и все же я иногда беспокоился. Потому что если есть некая трещина или слабина, которую ты не замечаешь, то в определенный момент, когда наступит час испытания, она может испортить общее впечатление.

– Как у меня! – сказала Сильвия.