– Какой ужас! – воскликнула Мери.

Томас Ройд выбил свою трубку и сказал, как обычно, спокойным и задумчивым голосом:

– Это подтверждает мои выводы. Я много размышлял об этом и считаю, что в определенных случаях – когда закон бессилен – человек имеет право сам вершить правосудие.

– Что вы имеете в виду, мистер Ройд?

Томас с сосредоточенным видом набивал новую порцию табака в трубку и, не отвлекаясь от своего занятия, изрек несколько отрывистых и несвязных сентенций:

– Допустим, известен преступник… Да, есть такие темные дела… И человек, совершивший преступление, не ответил за него по закону… В общем, избежал наказания. Тогда я допускаю, что любое заинтересованное лицо может взять на себя право исполнить приговор.

– Крайне вредная теория, мистер Ройд! – дружелюбно сказал мистер Тревис. – Подобные действия совершенно не могут быть оправданы.

– Не уверен. Как вы понимаете, я говорю о тех случаях, когда вина практически доказана, а закон бессилен!

– И все же самосуд в любом случае недопустим.

Лицо Томаса озарилось доброй, почти нежной улыбкой.

– Не могу с вами согласиться, – сказал он. – Если какому-нибудь подлецу следует свернуть шею, то я не вижу причин, почему бы мне не взять на себя ответственность и не позаботиться об этом самостоятельно.

– И в свой черед подвергнуться законному наказанию!

– Безусловно, я постараюсь сделать это без шума… – по-прежнему улыбаясь, сказал Томас. – В сущности, каждый может продумать свои действия и прибегнуть к известным маленьким хитростям…

– Тебя сразу выведут на чистую воду, Томас, – сказала Одри своим ясным, звонким голоском.

– По правде говоря, – возразил Томас, – не думаю, что это будет так уж легко сделать.

– Я помню один случай, – начал было мистер Тревис и нерешительно замолчал. – Вы знаете, – сказал он извиняющимся тоном, – криминология в некотором роде – мое давнее хобби.

– Пожалуйста, продолжайте, – сказала Кей.

– В свое время я был весьма сведущим специалистом в криминальных делах и накопил обширный опыт, – сказал мистер Тревис. – Но только несколько дел я мог бы назвать действительно интересными. Большинство убийц были прискорбно безынтересны и крайне недальновидны. Однако я могу рассказать вам об одном поистине интересном экземпляре.

– О да, – сказала Кей, – я обожаю рассказы об убийствах.

Мистер Тревис говорил медленно и задумчиво, очевидно, с особой тщательностью выбирая слова и выражения.

– Этот случай произошел с одним ребенком. Не стоит, наверное, вдаваться в подробности и уточнять пол и возраст. Факты, в сущности, таковы: два ребенка играли на лесной поляне с луками и стрелами. Один из детей выстрелил, и его стрела попала в другого ребенка, нанеся смертельную рану, в результате этот ребенок умер. Было проведено деликатное расследование. Оставшийся в живых ребенок был ужасно испуган и подавлен, и в итоге все могли лишь выразить сожаление и посочувствовать несчастному автору этого выстрела. – Он сделал паузу.

– И это все? – спросил Тед Латимер.

– Да, на этом дело было закрыто. Прискорбная случайность. Но однако, знаете ли, у этого случая была своя предыстория. Несколькими днями раньше некий фермер проходил по лесной тропе неподалеку от известной поляны. И заметил на этой полянке ребенка, старательно упражнявшегося в стрельбе из лука.

Он помолчал, чтобы смысл его слов дошел до всех присутствующих.

– Вы хотите сказать, – недоверчиво проговорила Мери Олдин, – что это было не случайно… что выстрел был сделан намеренно?

– Сие мне не известно, – ответил мистер Тревис. – И вряд ли я когда-нибудь смогу сказать об этом с определенностью. Но в ходе расследования было установлено, что дети едва ли не в первый раз взяли в руки лук и стрелы и вследствие этого стреляли совершенно неумело, практически наугад.

– То есть была допущена ошибка?

– Да, хотя в отношении одного ребенка такое утверждение было явно ошибочным!

– И что сделал фермер? – затаив дыхание, спросила Одри.

– Ничего не сделал. Правильно он поступил или нет, я до сих пор не уверен. На карту было поставлено будущее ребенка. И он полагал, что ребенка следует оправдать, поскольку имелись большие сомнения в его виновности.

– А вы сами, – спросила Одри, – можете определенно сказать, что произошло на самом деле?

– Лично я, – серьезно ответил мистер Тревис, – придерживаюсь того мнения, что это было исключительно изобретательное убийство – убийство, совершенное и до мельчайших деталей спланированное ребенком.

– Но какой у него мог быть мотив? – спросил Тед Латимер.

– О, мотивов могло быть сколько угодно. Детские ссоры, обиды… вполне достаточно, чтобы разжечь ненависть. Дети так непосредственны в своих чувствах, как в любви, так и в ненависти…

– Но задумать такое! – воскликнула Мери Олдин.

Мистер Тревис понимающе кивнул:

– Да, замысел был ужасный. Ребенок, затаив в сердце смертельную злобу, спокойно день за днем практиковался, готовился к финальному действию… Затем этот якобы неловкий выстрел – несчастье, притворное горе и отчаяние. Все это невероятно – настолько невероятно, что этому не поверил бы ни один суд.

– А что случилось потом… с этим ребенком? – с любопытством спросила Кей.

– Я полагаю, его имя было изменено, – сказал мистер Тревис. – После публичного расследования это было вполне целесообразно. На данный момент ребенок уже стал взрослым человеком и спокойно живет в этом мире. Весь вопрос в том, что творится в его душе, по-прежнему ли он способен на убийство? – Мистер Тревис помолчал и задумчиво добавил: – Много лет прошло с тех пор, но я мог бы узнать моего маленького убийцу когда угодно.

– Ну это уж вряд ли, – усомнился Ройд.

– О, даже не сомневайтесь, этот ребенок имел определенную физическую особенность… Однако я не хочу больше вдаваться в подробности. Не самые, знаете ли, приятные воспоминания. И к тому же мне действительно пора отправляться в отель.

Он поднялся с кресла.

– Может быть, выпьете что-нибудь на дорожку? – предложила Мери.

Графины с напитками стояли на столе в другом конце комнаты. Томас Ройд – он находился поблизости – шагнул к этому столу и, взяв графин с виски, вынул тугую пробку.

– Виски с содовой, мистер Тревис? Латимер, вам налить?

Невиль сказал Одри тихим голосом:

– Какой чудесный вечер. Выйдем прогуляться ненадолго?

Она стояла у окна, глядя на залитый лунным светом балкон. Он прошел мимо нее и, выйдя за порог, остановился в ожидании. Одри отвернулась от окна, отрицательно качнув головой:

– Нет, Невиль, я устала, наверное, мне пора подняться к себе. Пора спать.

Она пересекла гостиную и вышла.

Кей широко зевнула:

– Да, думаю, мне тоже хочется отдохнуть. Доброй ночи, мистер Тревис. Томас, поухаживай, пожалуйста, за мистером Тревисом.

– Доброй ночи, мисс Олдин. Доброй ночи, миссис Стрендж.

– Тед, завтра мы приедем к вам в гости на ленч, – сказала Кей. – Если погода не изменится, мы сможем искупаться и позагорать!

– Отлично, я буду ждать вас. Доброй ночи, мисс Олдин.

Обе женщины покинули комнату.

– Я могу проводить вас, сэр, – любезно предложил Тед Латимер мистеру Тревису. – Все равно я иду к переправе мимо вашего отеля.

– Благодарю вас, мистер Латимер. И с удовольствием принимаю ваше предложение.

Хотя мистер Тревис заявил о своем намерении покинуть сей гостеприимный дом, однако он явно не спешил осуществлять его на деле. Пребывая в состоянии легкой задумчивости, он с довольным видом потягивал виски с содовой, посвятив себя довольно трудной задаче – выудить из Томаса Ройда хоть какую-то информацию о жизни в Малайе.

Ройд был на редкость односложен в своих ответах. Да и эти ответы удавалось вытянуть из него с таким трудом, что создавалось впечатление, будто детали повседневного малайского быта являлись секретом национальной важности. Погруженный в собственные мысли, он, похоже, совсем не мог сосредоточиться на том, чтобы нормально отвечать своему собеседнику.

Теду Латимеру уже давно не сиделось на месте. Он выглядел утомленным и с видимым нетерпением ждал возможности уйти.

– О, едва не забыл! – вдруг воскликнул он, вмешиваясь в разговор. – Я принес для Кей несколько граммофонных записей, о которых она просила. Они в холле. Пойду принесу их сюда. Ройд, вы напомните ей о них завтра?

Томас кивнул, и Тед поспешно покинул гостиную.

– У этого молодого человека беспокойная натура, – пробормотал мистер Тревис.

Ройд хмыкнул вместо ответа.

– Я полагаю, он приятель миссис Стрендж? – продолжал старый адвокат.

– Кей Стрендж, – уточнил Томас.

Мистер Тревис улыбнулся.

– Да, да, – сказал он. – Я именно так и подумал. Вряд ли он мог бы быть другом бывшей миссис Стрендж.

– Ни в коем случае, – выразительно произнес Ройд. Затем, встретив насмешливый взгляд своего собеседника, сказал, немного покраснев: – Нет, я просто имел в виду…

– Не затрудняйтесь, мистер Ройд, – прервал его мистер Тревис, – я прекрасно понял, что вы имели в виду. Ведь сами вы, как я подозреваю, являетесь старинным другом миссис Одри Стрендж?

Томас Ройд медленно набивал в трубку очередную порцию табака из кисета. Не отрывая глаз от своего занятия, он сказал довольно невнятно:

– М-да… В каком-то смысле… Мы выросли вместе.

– Вероятно, она была необычайно милой девушкой?

Томас Ройд произнес нечто нечленораздельное, что звучало примерно как: «Гм… Угу…»

– Должен сказать, что присутствие в этом доме двух миссис Стрендж создает несколько неловкую ситуацию.

– О да… более чем.

– Бывшая миссис Стрендж оказалась в довольно трудном положении.

Лицо Томаса Ройда вспыхнуло.

– Исключительно трудном.

Мистер Тревис подался вперед. Его вопрос прозвучал резко и неожиданно:

– Зачем она приехала, мистер Ройд?