Это было самое разумное решение, которое он принял за всю свою жизнь.

Когда еда была принесена и Найджел стал говорить, он периодически подчеркивал свои слова то куском колбасы, то мармеладом.

— Я придерживаюсь гипотезы, что О'Браен был убит, а не покончил жизнь самоубийством, — начал он. — Давайте рассмотрим все факты. Я хотел бы, чтобы вы были противником этой гипотезы, а я вас убеждал… Начну с психологической стороны.

Блэкли явно льстило, что Найджел усматривает в нем партнера.

Молодой человек продолжал:

— Все, кто знаком с О'Браеном, подтвердят, что он не был человеком, для которого свойственно самоубийство. Я мало его знаю, но тоже пришел к такому выводу. У него были свои причуды, но он не сумасшедший. Конечно, это был мужественный человек. У него хватило бы силы воли лишить себя жизни, но эта же воля помогла бы ему пережить любые трудности. Он был жесток в воздушных боях и так же безжалостно действовал бы в том случае, если бы ему пришлось кому-то мстить. Во всех его поступках сквозило жизнелюбие и жизнерадостность. Такие люди не прячутся в уголок, чтобы застрелиться.

— Но ведь говорили о том, что он стал нервным и имел утомленный вид!

Найджел в очередной раз взмахнул куском колбасы. Его глаза за стеклами очков сверкнули.

— Вы так полагаете? — спросил он и, не дожидаясь ответа собеседника, продолжил:

— Если бы О'Браен намеревался лишить себя жизни, он не был бы сдержан и рассеян, а улыбка его была бы натянутой, вымученной. Но этого не было! Он был в хорошем настроении. Его небольшую взволнованность я объясню лишь тем, что в полночь кончался ультиматум, указанный в анонимном письме.

Видно было, что Блэкли убедился в правоте доводов детектива, однако все же попытался отстоять противоположную версию:

— Но ведь неизвестный предупреждал полковника, чтобы он не лишил себя жизни и не ушел таким образом от его мести. А полковник поступил по-своему…

— Умная мысль, Блэкли. О'Браен был человеком с юмором. Он мог надуть своего противника, но я этому не верю. Мне кажется, неизвестный специально вставил соответствующую фразу в одно из писем, чтобы выдать свое преступление за самоубийство, которое он решил имитировать.

— Но ведь нет никаких доказательств! На одних предположениях далеко не уедешь!

— Тогда объясните мне одну вещь. Если О'Браен решил покончить жизнь самоубийством, то зачем он попросил меня оберегать его? А если он вообще намеревался умереть, то зачем ему надо было мешать другому?

Блэкли молчал, осознавая отсутствие контраргументов.

— Может, сэр, он хотел совершить самоубийство, но не желал, чтобы тот, кто покушался на его жизнь, избежал наказания, — неуверенно начал он.

— Неправдоподобно! У него всегда с собой револьвер. Он обманывал всех, скрывая, где именно будет спать! Ах! Я ведь об этом вам не рассказал…

Сообщив о хитрости, к которой прибегнул полковник, Найджел предоставил слово полицейскому.

— Все это выглядит бессмысленно, даже сверхъестественно, — признался Блэкли. — Человек ждет убийцу и позволяет ему себя убить из своего же револьвера! Убийца пробирается в хижину и уходит из нее, не оставив следов!

— Это должен быть человек, которого он совершенно не подозревал, — сказал Найджел. — И все же это странно. Ведь он думал о ком-то из своих гостей, когда готовил рождественский вечер…

— Что вы подразумеваете?

— Простите! Ведь вы этого тоже не знаете…

Найджел сообщил о намеках, которые делал полковник по поводу своего завещания и изобретения.

— Вот вам и мотивы, — сказал он. — А могли быть и другие, о которых О'Браен даже не подозревал. Вы помните, как миссис Грант обозвала Люси Трайл. Девушка была любовницей О'Браена. Я случайно слышал, как она настаивала, чтобы полковник пустил ее в ту ночь к себе в комнату, но он не согласился на это. А если Фергус отбил Люси у кого-то другого? На свете существует немало ревнивцев. Письма проникнуты ненавистью к О’Браену.

В этот момент вошел Артур Беллани и прошептал Найджелу на ухо какое-то сообщение. Полицейского он игнорировал, делая вид, что перед ним нечто среднее между ужом и гремучей змеей.

— Исчезла дама в костюме для верховой езды! — задумчиво произнес детектив.

— Кто она? — встрепенулся Блэкли.

— Я не знаю ее имени… Она была до вчерашнего дня в бараке… Нет! Теперь я вспоминаю… Я просил Артура выяснить, все ли в бараке на месте. Он только что сообщил об исчезновении фотографии девушки, которая всегда стояла на комоде в маленькой комнате барака.

— Может, ее сжег О'Браен перед тем как застрелиться?

— Возможно, и так. Но я помню, когда я вторично заглянул в барак уже после приезда гостей, мне показалось, что там чего-то нет. Не было фотографии, которая привлекла мое внимание накануне. Я совершенно об этом забыл… Почему О'Браен ее убрал?

— Там не была изображена именно та дама, которая находится теперь здесь?

— Сомневаюсь, что она имеет отношение ко всей этой истории.

Блэкли поднялся и потянулся, как бы стряхивая с себя все то, что высказал ему Найджел.

Потом он изрек чиновничьим тоном:

— Я не забуду всего, что вы мне сказали, мистер Стрейнджвейс, но пока нет причин, чтобы…

Схватив его за плечо, Найджел снова усадил его в кресло:

— Конечно, мистер Блэкли, — сказал он, улыбаясь, — но я еще не все сообщил… До сих пор мы занимались теорией, витали в облаках, а теперь пришло время заняться фактами, спуститься на землю. Советую вам выпить кофе или выкурить сигарету, поскольку это займет определенное время.

Заявив это, Найджел продолжил:

— Я не могу объяснить, почему на снегу отсутствуют следы убийцы, но пока не будем заниматься данным вопросом. Давайте лучше вспомним о том, что делал вчера вечером О'Браен. Без четверти двенадцать он объявил в бильярдной о том, что идет спать. Он намеревался выбраться из окна на крышу веранды, чтобы попасть в барак через сад. Но следы говорят о том, что он осуществил свой план только в половине второго. Почему он оставался все это время в своей комнате? Ведь все уже отправились спать! Почему он полтора часа находился в опасном для себя месте? Почему он не выпрыгнул из окна, как собирался?

— Почему вы в этом так уверены?

— Сегодня утром я смотрел вниз именно из этого окна. На крыше веранды снег не был тронут. Каков вывод?

— Возможно, он покинул комнату через крышу, когда снег еще не падал…

— Вы правы! Но если О'Браен хотел, чтобы его убили, он мог ждать убийцу в своей комнате. Если же этого ему не хотелось, почему он изменил свои планы? Ведь он рисковал, когда шел по коридору мимо дверей, где были гости…

— Возможно, он вышел из дома до того, как пошел снег, — предположил Блэкли, поглаживая усы.

— Тогда чьи следы на снегу?

— Конечно, убийцы!

Найджел посмотрел на полицейского с улыбкой доброжелательного учителя, который помогает ученику найти правильный ответ.

— Тогда что получается с ботинками О'Браена? Как мог до них добраться убийца?

— Почему мы считаем, что это были именно его ботинки? Мы знаем лишь то, что ботинки полковника подходят к следам, оставленным на снегу. Но ведь убийца может просто иметь тот же размер обуви?

Блэкли сделал какие-то пометки в своей записной книжке.

— Вы меня сведете с ума, сэр! — взмолился он. — Ведь следы ведут только к бараку! Ваш вариант поэтому полностью исключается!

— Пока эти стелы говорят об одном: тот, кто их оставил, бежал. Носки следов более отчетливо видны, чем каблуки. Это одинаково мог быть и О'Браен и его убийца. Каждый из них не хотел, чтобы его заметили на пути к бараку, он стремился преодолеть это расстояние как можно быстрее. А теперь рассмотрим несколько противоречий. Полковник решил покончить жизнь самоубийством. Он почему-то старательно запирает все окна, но оставляет открытой дверь. Снимает ботинки и одевает комнатные туфли…

— Возможно, он это сделал в силу привычки!

— Но я помню и другое. Рассказывали, что полковник в воздухе всегда надевал комнатные туфли. Можно предположить, что он готовился к бою с невидимым врагом…

— Боюсь, что все это фантазии… — не удержался Блэкли.

— Но ведь это возможно… Полковник бы попросту вытащил револьвер и застрелился бы, не меняя ботинки на шлепанцы. Если бы он по какой-то причине медлил, то оставил бы следы своих пальцев на дуле револьвера, которых там не оказалось. Но ведь ботинки он сменил!

— Вы верно все заметили, сэр, но это едва ли можно считать решающим доказательством!

— Капля долбит камень… Пойдем дальше… Вам приходилось слышать о самоубийцах, которые стреляют себе в сердце? Ведь, как правило, люди целятся в висок или в рот.

— Верно, — согласился Блэкли. — Меня это тоже удивило.

— А синяки? Вы считаете, что он ударился, падая, о край стола. Отсюда и разбитая запонка… при таком падении был бы один синяк, а цепочка на запонке вряд ли сломалась бы. А вот если бы я целился в вас, а вы пытались бы отвести мою руку, то были бы и синяки и поломанная запонка…

Блэкли вздрогнул:

— Боже мой, сэр! Выходит, это убийство! Полковник с кем-то говорил, потом вытащил револьвер. Убийца схватил его за руку… Потому-то пуля попала с близкого расстояния в сердце! Потом были приняты меры, чтобы выдать все это за самоубийство, вытерты следы на дуле… Но не мог же преступник улететь?

— Где вы нашли ботинки? — спросил Найджел.

— За одним из кресел.

— Они были видны?

— Их каблуки просматривались…

— Когда я утром обнаружил труп полковника, то сразу же задался мыслью, в чем он пришел в барак. Ботинок тогда там не было.

Блэкли испуганно уставился на детектива.