— Что стряслось? — спросил он недоверчиво.

— Наше маленькое дельце в пятницу рискует провалиться. Я не могу говорить об этом по телефону. Существует конкуренция.

— Кроме шуток? В таком случае, ты меня найдешь через тридцать минут в клубе Паскуале.

За окном снова лил дождь. Пока я натягивал плащ, зазвонил телефон.

— Вызов из Нью-Йорка, — предупредила телефонистка. — Не вешайте трубку.

Я понял, что это Чалмерс. Он сразу же набросился на меня.

— Чем вы так заняты? Почему не звоните мне?

Я не был расположен выносить его диктаторский тон, потому весьма сухо ответил:

— Я не могу тратить время на телефонные разговоры. Но раз вы сами позвонили, то я воспользуюсь этим, чтобы вас предупредить. Мы с огромной скоростью катимся к такому скандалу, что ему будут посвящены первые страницы всех газет, кроме ваших собственных.

Произнеся это, я представил его физиономию. Он громко задышал.

— Черт побери! Вы понимаете, что говорите?

— Меня ждут, я тороплюсь, мистер Чалмерс. У меня имеются неопровержимые доказательства, что ваша дочь была наркоманка, а средства на приобретение наркотиков она добывала, широко используя шантаж. Она была связана с преступными элементами, была любовницей Менотти. Ходят слухи, что это она выдала его убийцам. Без сомнения, ее саму убили только потому, что она имела глупость шантажировать убийцу Менотти.

— Вы пьяны или сошли с ума! — заорал совершенно взбесившийся Чалмерс. — Какое право вы имеете оскорблять мою честную любящую дочь, которой я всегда так гордился…

— Это я уже слышал, — прервал я его совершенно непочтительно. — Что ж, подождите, пока вам не представят доказательства. У меня имеется список пятнадцати мужчин, с которыми она была здесь, в Риме, в интимных отношениях с единственной целью — позднее получить от них деньги путем шантажа. Деньги же нужны ей были, чтобы покупать наркотики. И это известно не только мне одному. Карлотти тоже в курсе дела. Существует еще один частный детектив, который день и ночь следил за ней с первой минуты ее появления в Италии. У него имеется досье с датами, именами и подробностями, которые документально подтверждают то, что я вам рассказал в нескольких словах.

Наступило долгое молчание, я даже подумал, что нас разъединили. Но потом, видимо, справившись с собой, он произнес:

— Будет лучше, если я приеду сам. Простите, Доусон, что я на вас накричал. Я должен был знать, что вы не из тех, кто попусту болтает, не располагая неопровержимыми данными. Для меня это шок. Но, может быть, все не так страшно, как вы говорите?

— Не обольщайтесь, мистер Чалмерс. Лучше смотреть правде в глаза и думать, как ослабить удар.

— Мне необходимо задержаться здесь до четверга. Я прилечу в Неаполь в пятницу. Вы сумеете задержать скандал, хотя бы на это время?

— Постараюсь. Но события разворачиваются столь стремительно, что я ни в чем не могу быть уверенным.

— Попробуйте уговорить Карлотти не назначать доследование на понедельник.

— Речь идет об убийстве. Со мной просто никто не станет разговаривать.

— И все же попытайтесь. Я надеюсь на вас, Доусон!

Я посмотрел на свое отражение в зеркале и невесело улыбнулся. Интересно знать, долго он еще будет вот так "надеяться на меня"? После того, как узнает, что и я в списке пятнадцати…

— Поговорить-то я поговорю, но вряд ли это поможет, сэр.

— Кто ее убил, Доусон?

— Некто по имени Карло Манчини. Пока я еще не располагаю необходимыми доказательствами, но делаю все, чтобы их раздобыть. Как мне кажется, этот же Карло убил Менотти, и помогла ему в этом ваша дочь.

— Господи, но это какой-то бред!

По его голосу было слышно, в каком он отчаянии.

— Скажите, Доусон, могу я сделать что-нибудь для вас здесь?

— Знаете, босс, заставьте полицию покопаться в прошлом Манчини и Зетти. Мне хотелось бы получить данные о связях между этими двумя. Попробуйте также узнать, действительно ли Элен… посетила квартиру Менотти.

— Боже мой! Что вы говорите, Доусон! Неужели вы не понимаете, что это нужно замять?

— Замять? С таким же успехом можно замять факт взрыва атомной бомбы. — С этими словами я повесил телефонную трубку.

Немного подождав, я позвонил в управление и справился, на месте ли лейтенант Карлотти. Оказалось, что он у себя в кабинете, и через пару минут я услышал его негромкий голос:

— Да, синьор Доусон? Чем могу быть полезен?

— Я просто хотел выяснить в отношении дознания. Скажите, оно по-прежнему назначено на 11.30?

— Да. Я вылетаю сегодня самолетом. Не хотите ли составить компанию?

— Сегодня нет. Я вылечу завтра утром. Как продвигается следствие?

— Нормально.

— Никаких арестов?

— Пока еще нет… Такие вещи требуют времени…

— Да-да, понятно.

У меня мелькнула мысль рассказать ему, что Чалмерс просил отложить дознание, но потом я решил, что это бесполезно.

— Кстати, вы закончили с квартирой мисс Чалмерс?

— Да. Ключ у привратника. Я снял наблюдение сегодня утром.

— Хорошо. Теперь я могу заняться приведением в порядок вещей? Вы обратили внимание на номер телефона, написанный на стенке около телефона?

— Да, разумеется. Мы его проверили. Это телефон синьоры Миры Зетти, приятельницы мисс Чалмерс.

— И вам известно, что синьора Зетти — дочь Фрэнка Зетти, которого тщетно разыскивает международная полиция?

— Я был в этом уверен, — сказал он холодно, после паузы.

— Я просто подумал — вдруг вы не заметили, — сказал я и повесил трубку.

III

Карло ожидал меня в клубе Паскуале. Он пил вино и курил чирутку. Он помахал мне, я пересек пустой зал и опустился в свободное кресло рядом с ним.

— Ну, в чем дело? — спросил он. — Пить будешь?

Я отрицательно покачал головой.

— Ты мне говорил, что, если мы пойдем в одной упряжке, ты мне поможешь. У тебя есть прекрасная возможность доказать, что это не пустые слова.

Он выслушал мои объяснения насчет Сарти, прищурив глаза, раскачиваясь на кресле и пуская дым в потолок.

— Старый Чалмерс приказал мне нанять частного детектива, чтобы тот покопался в прошлом его дочери. Я никак не ожидал, что Сарти будет копать так глубоко. Он откопал меня.

Карло посмотрел на меня без всякого выражения.

— И что?

— И теперь он меня шантажирует на десять миллионов лир. Если я не заплачу, он передаст собранную информацию в полицию.

— Насколько опасна эта информация? — спросил Карло, почесывая подбородок грязными пальцами и продолжая раскачиваться в кресле.

— Если полиция ее получит, то со мной покончено. И у меня нет десяти миллионов лир — даже и близко. Так что, если хочешь, чтобы я для тебя смотался в Ниццу, будь добр, быстро что-то предприми.

— Типа?

— Это уже твоя забота. Сомневаюсь, чтобы ты захотел одолжить мне 10 миллионов лир. Или одолжишь?

Он заржал, закинув голову, потом сказал:

— Да ты шутник, приятель. Ладно, пойдем посмотрим на этого подонка. Я с ним потолкую.

Мне страшно не хотелось быть участником карательной экспедиции, потому я сказал Карло, что вряд ли Сарти сейчас дома. Не лучше ли, мол, Карло отправиться завтра утром к Сарти в контору, пока я буду находиться в Неаполе на полицейском дознании.

Он положил руку мне на плечо, заглянув в лицо, и проникновенно сказал:

— Он будет дома. Время-то обеденное. А дело касается тебя. Вдвоем мы его уделаем.

К Сарти мы поехали на знакомом зеленом "рено".

— Я знаю, где он живет, этот прохвост, — говорил Карло. — Мы с ним уже обтяпывали кое-какие дела. Он меня просто обожает. Вот увидишь, он все сделает, лишь бы я был доволен.

Он остановился перед невзрачным зданием на виа Фламиния Незова, вышел из машины, быстрыми шагами пересек тротуар и, перепрыгивая через ступени, поднялся на второй этаж. Я едва успевал за ним. На правой стороне двери была прикреплена дощечка с указанием имени и занятия владельца.

Карло нажал на кнопку звонка и держал палец, пока за дверью не послышались шаги. Дверь чуть-чуть приоткрылась, на какое-то мгновение мелькнула грязная, небритая физиономия Сарти… Он пытался сразу же захлопнуть дверь, но у него не вышло. Карло этого ждал и изо всей силы двинул по двери ногой. Дверь распахнулась, сметая Сарти внутрь. Сарти, заорав от боли и ужаса, отлетел назад и рухнул на пол.

Карло вошел первым, пропустил меня, потом пинком захлопнул за нами дверь. Молча подойдя к Сарти, он схватил его за шиворот, приподнял и потряс в воздухе, как это делают с напакостившим котенком. Воротник сдавил шею Сарти. Тот побагровел, посинел, но все же пару раз ударил по лицу Карло. Впрочем, эти хилые касания не возымели никакого действия на верзилу: ни морального ни физического.

Опустив Сарти на пол, он врезал ему такого пинка, что несчастный полетел головой вперед через распахнутую дверь маленькой столовой, при этом он наткнулся на обеденный стол и с грохотом опрокинул его на пол.

Я стоял в стороне и смотрел. Карло вошел в столовую, заложив руки в карманы и что-то насвистывая. Сарти сидел среди остатков своего обеда, физиономия у него покрылась пятнами, глаза налились кровью.

Карло подошел к окну и сел на подоконник. Оскалившись в сторону Сарти, он заговорил примерно в таких выражениях:

— Послушай, жирный боров, этот парень — мой друг… — Он указал на меня пальцем. — Так что, если кому-то хочется испортить ему настроение, пусть воздержится. На это имею право только я. И я не стану это дважды повторять. Уразумел?