— Я просто разговаривал со своим клиентом.

— И спать пошли около одиннадцати?

— Да…

— И однако, даже проспав четыре часа, вы все еще были так сильно утомлены моим разговором, что вас не испугал вид мужчины в ночной сорочке и к тому же с ножом в руке?

— Но я же, проснувшись, осмотрел коридор!

— И снова спокойно заснули, мистер Дункан?

— Да, через две-три минуты.

— А сейчас будем честными перед присяжными. Во время нашей встречи я говорил всего несколько минут, не так ли?

— Я не следил за временем.

— Причем фактически я произносил лишь одно слово «нет» на ваши требования, согласны?

— Зачем нам углубляться в детали?

— Затем, что вы ничего не заметили тревожного, нисколько не испугались и спокойно заснули.

— Такое зрелище, как нож в руках человека, и вас бы испугал! — рявкнул Дункан.

— Безусловно. И побудило бы тотчас же позвонить в полицию. Но для этого надо было увидеть нож…

— Я не понимаю вашего вопроса.

— Разве это не факт, что вы не рассмотрели* что было в руках у обвиняемого, если только вы действительно ^видели его?

— Это был нож! Я видел его!

— Вот этот самый нож для разделки мяса? — И Мейсон указал на лежащий нож.

— Да, этот самый! Или такой же…

Мейсон взял из портфеля сверток и вынул нож с черной ручкой.

— А может, этот?

— Нет, не этот, а вон тот.

— Как вы это определили?

— Просто полагаю так, вот и все.,

— Вы хотите убедить присяжных и суд в том, что вам удалось опознать именно тот нож?

— Ну, не опознал, но думаю, что…

— Вы думаете или уверены?

— Как могу я быть уверен?

— Прошу высокий суд и второй нож приобщить к вещественным доказательствам.

— Возражаю! — вскричал прокурор. — Второй нож никакого отношения к убийству не имеет. Его приобрели в магазине уже после убийства.

Мейсон быстро повернулся к прокурору, но судья сказал:

— Довольно, господин прокурор! Мистер Мейсон имел право задать эти вопросы, и предоставленный им нож послужит доказательством номер один для защиты.

— Как же вы могли заснуть, когда видели в руках именно этот нож?

— Я видел, как что-то блеснуло.

— И не предполагали тогда, что это был нож. Вы видели силуэт в свете луны и, не желая ночного вторжения, просто заперли дверь и заснули. Когда же вы узнали об убийстве, то сопоставили все и заявили, что видели нож.

— Нет, я и в самом деле, видел нож.

— Вы видели, как фигура подошла к столику. Она подняла крышку стола?

— Да.

— А потом, когда она отошла, было ли у нее что-либо в руке?

— Что? Не знаю… Нет, не могу сказать.

— Значит, уже не было ножа в руках?

— Я не сказал, что не было. Я просто не знаю…

— Выходит, человек оставил нож в столике?

— Не могу ответить на этот вопрос.

— А вы уверены, что у человека и впрямь был нож, когда он приблизился к столику?

— Я протестую. Этот вопрос защита уже задавала.

— Нет, пусть свидетель ответит на него. — Судья нагнулся вперед, всматриваясь в растерянного Дункана.

— Да, человек держал нож…

— Хорошо, это нам удалось установить. Вы можете подтвердить личность обвиняемого? — наседал на свидетеля Мейсон.

— Да, это — обвиняемый. Он был в ночной сорочке.

— Босиком?

— Да.

— Когда вы установили это?

— Когда он проходил мимо моего окна.

— Но ведь на вас упала тень? Как же вы могли разглядеть, кто это? Покажите на плане, где вы увидели фигуру?

Дункан указал место, и Мейсон отметил его кружочком.

— Он находился от вас примерно в тридцати пяти футах?

— Да…

— И стоял к вам спиной? Можете еще раз подтвердить, что вы его узнали? Дело ведь серьезное, и вам придется присягнуть…

— Знаю…

— Сколько было на часах, когда вы снова посмотрели на них?

— Да то же самое время: не прошло и полминуты.

— Но ведь вы показали в прошлый раз, что было пятнадцать минут первого. Когда же вы ошиблись? Ведь тогда ваша память была более свежей, чем сейчас.

— Нет, совсем не так…

— Выходит, ваша память по истечении какого-то времени стала более точной?

— В этом случае да!

— Понятно. Сейчас, когда вы узнали время убийства, вы изменили показания и стали свидетелем номер один.

— Нет-нет, я точно теперь знаю, что было три, а не пятнадцать минут первого! — воскликнул Дункан.

— Скажите, свидетель, у вас хорошее зрение?

— Отличное.

— Но зачем вы носите очки? Вы были в них и ночью?

— Но… Я, наверное, надел их.

— А вы не помните, зачем вы надели их?

— Чтобы посмотреть, конечно…

— Иными словами, будучи потревожены, вы их надели, зная, что без них ничего- не увидите?

— Да, в них я лучше вижу.

— Вы только что сказали, что у вас отличное зрение.

— Да, но в очках я вижу особенно хорошо.

— Так зачем же тотчас после убийства вы поспешили к окулисту и заказали новые очки? Приказ окружного прокурора?

— Протестую! Это инсинуация! — Бюргер был в бешенстве.

— Зачем вы это сделали, отвечайте!

— Я не говорил, что делал это.

— А я утверждаю, что сделали! Зачем?

— Я был занят и не имел времени раньше сделать это… У меня и так много дел… Вы знаете мою работу…

— И долго вы так загружены?

— Да, не один год…

— Итак, несколько лет вам не нужны были новые очки, но, получив от прокурора соответствующие указания, вы тотчас же поспешили к окулисту, чтобы заказать их?

— Я вовсе не спешил.

— Когда вы пошли к нему?

— Вечером того же дня, когда было совершено убийство, после допросов.

— Итак, вечером вы пошли к окулисту?

— Да.

— Вы попали к нему потому, что заранее договорились по телефону?

— Нет, я не звонил ему!

— Тогда кто же позвонил? — громко и торжественно воскликнул довольный Мейсон.

— Протестую, — заявил Блейк, вставая. — Вопрос не существенный и никакого отношения к делу не имеет.

— Нет, имеет, — возразил Мейсон. — Мистер Дункан — адвокат и должен понимать, что я могу сомневаться в его зрении. Он сам фактически сознался, что не видел без очков и что имевшиеся у него очки не устраивали его уже много лет. Его ответы наводят на размышления…

— Тогда я обращусь к свидетелю: кто же в таком случае, если не вы, звонил окулисту? — спросил судья.

Но тот не ответил. Тогда Мейсон прикрикнул на него:

— Отвечайте высокому суду! Кто звонил?

— Мистер Блейк, — ответил Дункан едва слышно.

— Заместитель прокурора? * Кто, как не он, только что доказывал высокому суду, что вопрос этот не существенный?

Тут уж все присутствующие засмеялись, и даже судья не сдержал улыбки, но затем он все же взял себя в руки и сурово произнес:

— Достаточно! Объявляю перерыв! Разбирательство приостанавливается до завтрашнего дня. Заседание суда возобновится в десять часов утра. Присяжные находятся под надзором шерифа. Никто не должен приближаться к ним до указанного времени.

Глава 20

И снова Мейсон вышагивал по кабинету, поглядывая на озабоченную Деллу.

— Черт возьми, что-то здесь не вырисовывается! Как-то все не так с миссис Дорис Кент.

— Никаких признаков жизни?

— Никаких… Ты уверена, что Притчард познакомился с ней?

— Еще бы! Он так лип ко мне, но тотчас отшвырнул меня, как горячую картошку, когда я сказала ему о крупном состоянии миссис Кент.

— Он очень красив. Наверное, при виде его твое сердечко забилось сильнее?

— Нет… Но выглядит он как голливудский Аполлон.

— Прическа? Фигура?

— Густые темно-коричневые с блеском волосы. Прекрасные огромные глаза и лицо без единой морщинки. Смешные усики, а рот потрясающий, особенно когда он говорит. Какая фигура! Какой костюм! Когда он танцует, любая чувствует себя пушинкой в его руках!

— И он произвел на нее впечатление?

— Мало сказать, все сердце было в ее глазах, когда она смотрела на него!

— О, дьявольщина! Как это, «сердце в глазах»?

Если хотите, покажу, — предложила Делла.

Он быстро шагнул к ней. Она всматривалась в его лицо, потом засмеялась.

— Только для пользы дела!

Мейсон протянул к ней руки, но тут, как всегда, постучали.

— Потом, — сказал он. — Держу пари, что это Дорис.

Делла побежала в библиотеку.

— Не забудь записать. Карандаш и бумага у тебя есть.

Мейсон открыл дверь.

На пороге стояла Дорис.

— Я знала, что застану вас, мистер Мейсон.

— Входите, прошу вас!

Она сладко улыбнулась Мейсону и села так, чтобы ее золотистые волосы эффектно выглядели на черной спинке кресла.

— Вам много приходится работать?

— Да, порядочно.

Простите, что помешала вам своим визитом.

— А у вас уже есть адвокат?

Пока нет, но дело не в этом. — Она, отвернув взгляд от Мейсона. стала гладить шелк юбки. — Признаюсь, я снова закрутила ото дело в Санта-Барбаре потому, что не желала нового брака Пита. Какая-то вымогательница, простая медсестра — и он… Она растратит его состояние… Пусть сама зарабатывает себе на

ЖИЗНЬ:..

А что в том плохого? Люблю женщин, зарабатывающих себе на жизнь!