Эрл Стенли Гарднер - Племянница лунатика

— Кто же мог сообщить ему о вашей встрече? Вас ждут неприятности, шеф?

— Думаю, что нет. А пока зака зад еше дюжину такого же товара. Ну а твои как дела?

— Превосходно! Так мило беседовала с^нею обо всем и ни о чем: о шляпках. У нее мягкие лапки, но острые коготки… А как с этим типом?

— Им-то и занимаюсь. Есть идея…

— Хорошо! Я позвоню вам, если будут новости.

Судебное заседание началось в десять часов утра. Судья Маркхэм, великий знаток человеческой натуры, сидел в своем кресле, опершись о стол. Окружной прокурор, Гамильтон Бюргер, широкоплечий, низкорослый, внимательно наблюдал за Мейсоном. Пристроившийся рядом с ним Сэм Блейк играл. черным шнурком от очков. Напротив, на скамье защитников, ютился Мейсон. Люсилл Мейс, занявшая место чуть подальше, ободряюще улыбалась Питеру Кенту, но это ему не помогало.

— Благодарю за удачный выбор присяжных! — произнес судья. — Господин прокурор, вы скажете вступительное слово?

Тот подошел к барьеру, отделявшему двенадцать присяжных от адвокатов, и громко начал:

— Я не собираюсь произносить речи, а хочу лишь познакомить всех с тем, чего добивается обвинение. Тринадцатого числа этого месяца подсудимый Питер Кент был в своем доме. Там же находились Эдна Хаммер, его племянница, и сводный брат Филип Риз, адвокат из Чикаго Джон Дункан, компаньон Кента Мэддокс и Эллен Уорингтон, его секретарша. Мы надеемся доказать, что утром четырнадцатого обвиняемый вошел в спальню сводного брата и нанес ему смертельный удар ножом. Заметим, что подсудимый не знал, что его брат поменялся комнатами с Мэддоксом, повздорившим с Кентом. Экспертиза установила: рана была нанесена ножом для разделки мяса в три часа утра. Смерть наступила мгновенно. Выяснено, что примерно тогда же обвиняемый крался с ножом через двор к левому крылу дома. Найдены неопровержимые улики — окровавленный нож под подушкой обвиняемою. Арестованный призвался, что страдает лунатизмом и во время приступов у него появляются преступные намерения. Обвинение докажет, что именно этим ножом был убит Риз и что тот же нож видели в руках обвиняемого, когда он босиком пересекал двор. Защита будет опираться на теорию лунатизма, а обвинение докажет, что еще год назад обвиняемый с гем же ножом для разделки:м

Мейсон встал.

— Высокий суд, я протестую! Прокурор не имеет права включать в свою речь то, что было год назад. И возражаю против заявления прокурора о том, что защита будет опираться на теорию лунатизма.

— Но доказательства ясны! — воскликнул Бюргер. — Обвиняемый уже год знает, что страдает припадками лунатизма. И ничего не Предпринял для того, чтобы излечиться.

Судья стукнул молотком.

— Обвинение не должно предсказывать поведение защиты. Принимаю протест защиты! Присяжные, не принимайте во внимание эту часть речи прокурора! Господин прокурор, прошу вас, продолжайте!

— Опираясь на показания его племянницы, мы установили, что за два дня до убийства она нашла под подушкой у дяди тот же самый нож для разделки мяса… Основываясь на этих показаниях, обвинение ожидает от присяжных приговора об убийстве первой степени. Я кончил.

— Защита, будет говорить? — спросил судья.

— Нет, ваша честь.

— Тогда, господин прокурор, приглашайте свидетелей.

— Прошу выйти Фрэнка Б. Мэддокса, — сказал тот.

Мэддокс вышел на свидетельское место и дал присягу.

— Вы находились в доме обвиняемого четырнадцатого числа?

— Да, находился.

— Сколько времени вы там жили?

— С девятого числа этого месяца.

— И вы видели утром четырнадцатого сводного брата обвиняемого, Риза?

— Да, в его спальне. Он был мертв. Его тело было покрыто одеялом, нож торчал из тела. Одеяло было пропитано кровью.

— У меня пока все, — произнес прокурор.

— У защиты есть вопросы к свидетелю? — спросил судья.

— Да. Вы сказали, что четырнадцатого были в доме обвиняемого. Когда вы впервые вышли из дома в тот день?

— Вопрос не по существу! — закричал Бюргер.

Судья колебался.

Мейсон сказал:

— Я изменю вопрос. Когда в последний раз перед тем, как было обнаружено тело убитого, вы покидали дом?

— Отвечайте, — потребовал судья.

— Но я вообще в тот день не покидал дома Кента.

— Как? Разве вы не покидали дом около трех часов утра?

— Нет…

— В котором часу тринадцатого числа вы вошли к себе в комнату?

— Около половины десятого вечера.

— И сразу же легли спать?

— Нет, я разговаривал со своим адвокатом. Он тогда же пришел ко мне.

— А когда вы встали утром?

— Когда вы с мистером Келтоном ворвались в спальню и разбудили меня, желая узнать, кого убили.

— Прошу не принимать во внимание последнюю часть фразы, поскольку свидетель излагает свое заключение, — заявил Мейсон.

— Согласен, — поддержал его судья.

— Вы хотите убедить присяжных, что с того вечера и до утра четырнадцатого вы не выходили из своей комнаты?

— Именно так.

— А разве около трех часов утра четырнадцатого вы не ходили в «Пасифик Грёйхаунд» и не заказывали телефонного разговора с Дорис Кент, находившейся в Санта-Барбаре?

Мэддокс тюкачал головой.

— Прошу отвечать, и погромче, — обратился к нему судья.

— Пет, не заказывал, — промолвил Мэддокс.

— Ив три часа были в постели? — не унимался Мейсон.

— Да, я спал.

— И не разговаривали с миссис Кент?

— Нет, не разговаривал! Нет!

Вызвали чертежника и определили на плане дома место, где произошло убийствЬ.

Затем на свидетельское место вышел сержант Голкомб и подтвердил, что нож с пятнами крови, фигурируемый на процессе в качестве улики, и был тем самым ножом, который лежал под подушкой обвиняемого.

Тут Мейсон, молчавший все время, задал ему вопрос:

— Где находятся наволочка и простыни с постели Кента?

— Не знаю. Их взяли в стирку.

— Почему вы не предъявили их в качестве вещественных доказательств?

— Считал, что этого не требуется.

— А разве не правда то, что на белье не было следов крови?

— Думаю, что были, — возразил тот.

— О, если бы были, — улыбнулся Мейсон, — тогда бы вы хранили его как вещественную улику.

— Я протестую! — вскочил прокурор.

— Мне хотелось бы, чтобы свидетель показал, что на белье не было крови, — заявил Мейсон.

— Свидетель, отвечайте, — попросил судья.

— Я не знаю, не видел. Вы ведь нашли там нож, не я…

Публика разразилась хохотом. Мейсон произнес громко:

— Мне это и тестно. Хотите, скажу вам одну вещь?

— Прекратить! стумпд молотком судья.

— Я настаиваю на том, — продолжал Мейсон, — что сержант преднамеренно убрал бе; так как отсутствие крови свидетельствует против него.

— Свидетель, отвечайте! — потребовал судья, не выслушав протеста прокурора.

— Я ничего такого с бельем не делал.

— Но вы намекнули, что лучцле бы прибрать в спальне? Горничная может подтвердить это…

— Возможно, я и сказал что-то вроде того: застелите постель, наведите порядок…

— У меня все, — воскликнул Мейсон и взглянул на сердитого Бюргера.

Потом вызвали адвоката Дункана. Принеся присягу, он ответил на вопросы прокурора:

— Да, я находился в доме Кента. У нас с адвокатом Мейсоном состоялся разговор. При этом присутствовал мистер Кент, Эллен Уорингтон и мой клиент, мистер Мэддокс.

— Когда вы отправились спать?

— Около одиннадцати. Я поговорил перед этим со своим клиентом.

— Когда вы видели мистера Кента?

— Утром четырнадцатого, около трех часов.

Дункана попросили показать на плане, где он видел Кента и где расположено окно Дункана.

— Вы ясно видели из окна своей спальни обвиняемого, находившегося на дорожке, как вы утверждаете?

— Да, совершенно ясно.

— Когда же вы увидели его?

— Моего лица коснулась тень. Кто-то проходил через двор. Я вскочил с постели и взглянул на часы. Было три. Тогда я подошел к окну и увидел обвиняемого. Он. был в ночной сорочке, в руках держал нож. Подойдя к столику, постоял там немного и затем пошел через двор. А потом скрылся в дверях на другой стороне.

— Вот здесь, на плане, это место обозначено как «двери на северной половине двора». А где стоял тот столик?

— Вот тут, — указал Дункан.

— Вы зажигали свет? Как вы могли видеть время на часах?

— Часы с фосфоресцирующей стрелкой. Я посмотрел на них в тот момент, когда увидел обвиняемого, и позже, уже вернувшись в комнат>. ведь я, надев халат, вышел в коридор проверить, нет ли там кого!

— У защиты есть вопросы?

— Скажите, мистер Дункан, каким образом после столь жуткого зрелища — хозяина дома с таким большим ножом — вы смогли спокойно лечь в постель и заснуть?

— Я был измучен, ведь я весь вечер слушал, как вы говорили.

В зале снова засмеялись.

Судья постучал молотком.

— Вы ведь адвокат, мистер Дункан, а посему воздерживайтесь от личных нападок на защиту… Продолжайте, мистер Мейсон.

— Прошу высокий суд не вычеркивать последнее замечание мистера Дункана. Этот пункт служит отправной точкой для дальнейших моих вопросов.

— Согласен, — произнес судья.

— Если я вас правильно понял, мистер Дункан, вы были так измучены моим разговором, что снова заснули?

— Да, я так сказал.

— Но ведь вы тоже целый час говорили перед сном, но по возвращении от своего клиента не заснули, и мой разговор не помешал вам разработать стратегию вашего выступления?