— Что-то около тридцати пяти, думаю.

— А может, и она ищет алименты?

— Нет, она не согласна на брак до подписания контракта, в котором она отказывается от алиментов и наследства. Правда, дядя, если пожелает, может завещать ей незначительную сумму.

— А почему вы уверены, что после брака она не изменит своего решения?

— О, она чудесная, ей можно вполне доверять! К тому же у нее имеются кое-какие сбережения, пусть и небольшие, но на жизнь хватит.

— Но тогда почему бы ему не жениться? Если он оценил ее и — ей не нужны деньги вашего дяди…

— Дядя не спорит с Люсилл по поводу ее жеста, хотя сам, конечно, перепишет на нее часть своего состояния. Однако Дорис все сделает, чтобы не допустить этого. Она причинит массу неприятностей: твердит повсюду, что дядя не слишком нормален, и хочет стать его опекуншей.

— А, вот в чем главная проблема!

— Есть и еще кое-что… Да сам он вам расскажет, вы уж защитите его, прошу вас!

— Он уже в приемной, — доложила Делла, выслушав сообщение по телефону*

— Мой дядя? — Эдна вскочила. — Он* не должен знать, что я была здесь! Прошу вас, ни слова обо мне!

— Садитесь, ваш дядя подождет.

— О, вы его не знаете! Он не станет ждать.

— Еще одну секунду. В доме есть кто-нибудь, кого он может убить?

— Кажется, да… Нет, я не знаю, не спрашивайте меня! — Испугавшись, девушка заспешила к двери.

Делла произнесла спокойно:

— Мистер Кент оттолкнул дежурную и сейчас будет здесь.

Едва Эдна Хаммер выскочила в коридор, как в дверях показался худой и высокий человек. Молодая особа, вцепившись в полу его плаща, гневно кричала:

— Вы не войдете! Вы не смеете врываться так в кабинет!

— Все в порядке, мисс Смит, — сказал ей Мейсон, — Впустите мистера Кента.

Женщина выпустила плащ. Кент прошел внутрь, кивнул адвокату головой и, не обращая внимания на Деллу, опустился в кресло.

Глава 2

— Простите за вторжение, — затараторил он нервно, — но я сам не свой и ждать не могу. Если мне чего-то захочется, то я добиваюсь этого. Я решил с вами поговорить. Конечно, за деньгами дело не постоит. Моя племянница знает мой гороскоп. Она вообще все знает о планетах, я же не верю в подобные вещи. Тем не менее я все время думаю о ее словах. Она узнала из гороскопа, что мне следует обратиться к адвокату, фамилия которого должна быть из шести букв. Я хоть и доказывал ей, что это ерунда, однако, поразмыслив немного, вспомнил зачем-то адвоката с такой фамилией. Она же заявила, что это еще не все: фамилия его должна ассоциироваться с камнем. Вот ерунда! Но потом я подумал о вас: ведь слово «Мейсон» может значить и «каменщик», — и она очень обрадовалась! Я понимаю, что это чистейшей воды абсурд! Но я здесь!

— Простите, у вас неприятности? — спросил Мейсон, взглянув на Деллу.

— Да. Моя жена затеяла в Санта-Барбаре дело о разводе. Но затем передумала и заявляет теперь, что я слегка помешан. Она хочет назначить опеку. Но по делу о разводе уже вынесено предварительное решение.

— Если уже предварительное решение вынесено, то дело о разводе прекратить нельзя, — объяснил Мейсон Кенту.

— Ах, вы просто не знаете Дорис! Женщина с такими возможностями великолепно справится с любыми подобными трудностями. Она ловко расставила сети. Все тонкости, связанные с делами о браках и разводах, знакомы ей досконально, ведь она всю свою жизнь только этим и занимается. И сейчас готова присягнуть, что мы помирились.

— Разве это правда?

— Нет, но она уверяет, будто я ответил ей на ее глупое письмо, а это, мол, служит доказательством позитивных изменений в наших отношениях. Начав в Санта-Барбаре бракоразводное дело, она теперь надумала еще кое-что…

— Она давно поселилась там?

— Когда я покинул Чикаго, то имел в Калифорнии два дома: один, большой, в Голливуде, где я и живу в данный момент, и второй, поменьше, в Санта-Барбаре. Туда-то она и переехала из Голливуда, решив подать заявление о разводе.

— А где вы официально проживали?

— В Санта-Барбаре, но большую часть времени я проводил в Чикаго, поскольку там расположено мое предприятие. Дорис обосновала требование алиментов тем, что у нее нет своих средств, кроме тех, что остались от ее предыдущих браков. Ей удалось урвать тысячу пятьсот пятьдесят долларов в месяц, да еще на мои счет были отнесены судебные издержки. А когда она узнала о моем намерении снова жениться, то воспылала жаждой получить еще больше. Конечно, чтобы стать свободным, я выплачу ей все что ни потребуется; ведь я влюблен и хочу жениться!

— Ежемесячная выплата полутора тысяч долларов — непло-xoie лекарство от любви! Это все? Или у вас еще какие-то проблемы? — тоном доброжелательного врача спросил Мейсон посетителя.

. — Да, и великое множество. Но главная проблема — Это мой компаньон. Его зовут Фрэнк Б. Мэддокс. Мы вместе работали в Чикаго, но поскольку мне пришлось сменить образ жизни, я был вынужден уехать оттуда.

— А ваш компаньон?

Но тут мистер Кент стал дергаться, затряслось буквально все: мускулы лица, руки, ноги.

— Вот так временами меня терзают приступы, — с трудом произнес он хриплым голосом. — Это — нервное расстройство.

— Вы говорили о своем компаньоне.

— Да… Фрэнк — изобретатель без гроша в кармане. Я нашел его в Чикаго, в трущобах. Он считает, что придумал приспособление для обработки клапанов автомобиля, но не имеет на него патента. Я решил предложить этот инструмент владельцам ремонтных мастерских, однако у него был всего лишь один образец, выполненный вручную. И тогда мы основали компанию по производству оригинальных приспособлений. Поскольку же мне пришлось покинуть этот город то всеми делами стал заправлять Мэддокс. Он посылал мне отчеты о работе, а затем и сам заявился ко мне. Да не один, а с адвокатом Джоном Дунканом, который утверждает, будто Мэддокс помимо части прибыли имеет право получать в нашей компании еще и зарплату и что я своим'письмом владельцу патента на еще одно устройство для обработки клапанов уменьшил стоимость нашего патента, оценивавшегося первоначально в миллион долларов.

— Ага, теперь, когда предприятие стало прибыльным, ваш компаньон решил полностью им завладеть?

— Если бы только это! Они хотят еще вытянуть из меня довольно крупную сумму — после того как я столько сделал для него! Да еще гостит у меня, словно лучший мой друг. Я потерял веру в людей: они готовы вцепиться в любого, словно ракушки, усеивающие днище корабля, если только могут заработать на этом!

— Все ясно. Чем же мне вам помочь?

— Мистер Мейсон, я так надеюсь на вас! Приезжайте ко мне, разделайтесь с Мэддоксом и его адвокатом, а потом отправьтесь в Санта-Барбару и уладьте дело с моей женой!

— И тогда вы снова женитесь?

— Тотчас же, как только представится такая возможность!

— На какие уступки вашей жене я могу пойти?

— Заплатите ей в качестве отступного семьдесят пять тысяч долларов.

— А если она не согласится?

— Тогда вам придется с ней побороться. Она утверждает, что я помешан. Перед тем как покинуть Чикаго, я ходил во сне…

— Это еще не помешательство.

— Видите ли, я взял нож и пошел в спальню.

— А теперь вы уже совсем здоровы?

— Да, но остались последствия — проклятые судороги.

— Когда я должен к вам приехать?

— Сегодня же, к восьми вечера… И захватите с собой какого-нибудь специалиста, пусть он осмотрит меня. Моя племянница считает, что доктор признает меня совершенно здоровым в умственном отношении. Этоц идее она обязана звездам.

— Она, видать, в прекрасных отношениях с ними, ваша племянница! А у вас есть еще родственники?

— Да, сводный брат Филип Риз, он живет у меня. Ему я хотел бы оставить почти все свое состояние.

— А племянница?

— Она не будет в нем нуждаться: ее жених так много заработал, что хватит им на всю жизнь. Да и сам он просил ничего не завещать Эдне. Она так своевольна и избалована, что Харрису будет легче, если у нее не будет собственных средств. Брак только станет крепче от этого, да и она послушнее.

— Но брак может оказаться и неудачным?

— В таком случае я смогу изменить завещание…

— А вдруг опоздаете? — заметил Мейсон.

— Я тоже так подумал. Но разве нельзя заранее все обговорить?

— Конечно можно.

— Вот так я и сделаю! Двадцать пять тысяч завещаю своей секретарше Эллен Уорингтон, чтобы она смогла нигде не работать после моей смерти. Все доходы отпишу моему брату, но с оговоркой: если Эдна не разведется с Джеральдом Харрисом, он будет получать их полностью, в случае же расторжения брака — только часть.

— А ваш брат знает о ваших намерениях?

— Да, знает. Он, видите ли, довольно странный тип ипохондрика. Врач сказал, что его волнует лишь собственное здоровье и самочувствие, остального для него не существует.

— А у него есть собственные средства?

— Сейчас нет, но когда-то были. Однако он неудачно распорядился ими… И теперь сердит на весь мир. Нечто вроде радикала, понимаете?

— А ваши успехи его раздражают?

— Раздражают, да еще как!

— Несмотря на то, что вы составите завещание в его пользу?

— Вы его плохо представляете: у него весьма своеобразный характер.

— А ваша будущая жена?

— Ей ни цента не достанется… Впрочем, мы заготовили два контракта: один будет подписан до, другой — после брака. Только таким образом я и смогу узнать, выходит ли она за меня из-за денег или нет. Люсилл — так зовут ее — сама это придумала. Она настаивает, чтобы документально был подтвержден ее отказ от какой бы то ни'было доли наследства в случае моей смерти и от алиментов, если мы разведемся. Но я, говоря между нами, думаю все же подарить ей крупную сумму наличными. — Он рассмеялся, когда Мейсон удивленно приподнял брови.