— Я торопился.

— Почему?

— Дело в том, что Сильвия — миссис Бассет — при мне позвонила вам. Я не хотел, чтобы вы меня там застали.

— Послушайте, — спросил Мейсон, — а Сможете ли вы выдержать перекрестный допрос в полиции?

— Конечно смогу.

— Однако моих вопросов вы долго не выдержали.

— В полиции не будут задавать подобные вопросы.

— Почему?

— У них же нет сведений, что я имею какое-то отношение к Бассетам.

— Кто-то идет, — перебила их разговор Делла Стри*.

Дверь открылась, и вошел сержант Голкомб с двумя полицейскими.

— Питер Брунольд? — спросил он, указывая пальцем.

— Да, — вызывающе ответил тот, — а в чем дело?

Сержант рывком поднял его с кресла.

— Ничего особенного, — грубо сказал он, — кроме того, что вы арестованы по обвинению в убийстве Хартли Бассета. Предупреждаю, что все, сказанное вами, может быть использовано против вас.

Он повернулся к Перри Мейсону.

, — Простите* что я прервал вашу беседу, Мейсон. Мистеру Брунольду рекомендуется сменить климат.

— Не извиняйтесь, сержант, — ответил Мейсон, — только убирайтесь отсюда поскорее.

— Если окружной прокурор найдет нужным, я буду сидеть у вас целыми днями.

— Буду рад видеть вас, сержант.

Брунольд повернулся к Мейсону.

— Послушайте, адвокат… — начал он.

— Прекратите болтовню, — оборвал его сержант.

— Я имею право разговаривать со своим адвокатом, — сказал Брунольд.

— Нет, сперва в тюрьму, а там вы с ним наговоритесь.

Двое полисменов схватили Брунольда за руки и потащили к двери. Он пытался вырваться, но ему надели наручники.

Мейсон зевнул.

— Извините меня, сержант. Сегодня был ужасный день.

— Ладно, посмотрим, что из этого получится, — проговорил сержант и хлопнул дверью.

Мейсон весело подмигнул Делле.

— Как ты насчет того, чтобы заглянуть в ночной бар?

Она посмотрела на себя в зеркало.

— Если я пойду в таком виде, то меня арестуют: Вы же торопили меня, и я не успела как следует одеться.

— Ну, тогда отправляйся домой. Одного-то из нас не посадят в тюрьму.

В ее глазах мелькнуло беспокойство.

— Шеф, вы опасаетесь, что он может посадить вас?

Мейсон пожал плечами и с поклоном открыл перед ней двер^.

— Никто из нас не знает, что может сделать сержант Голкомб. Он удивительно вездесущ.

Глава 7

Мейсон, отдохнувший и свежевыбритый, наклонился над столом Деллы Стрит.

— Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — ответила она. — Я просматривала газеты с отчетами об убийстве Бассета. Но о Брунольде нет ни слова.

— Репортеры ничего о нем не знают.

— Почему?

— Потому что Голкомб не допустил их в управление полиции. Брунольд арестован и вне пределов их досягаемости.

— Вы можете что-либо сделать для него?

— Я могу прибегнуть к «навеа бори», но пока не хочу этого делать, чтобы не показать своей заинтересованности. У меня нет фактов. Возможьо, Брунольд замешан в этом деле. И прежде чем я добьюсь повестки в суд, полиция все из него вытянет.

— А как насчет миссис Бассет?

— Я звонил ей, когда вернулся домой.

Вы говорили с ней?

— С ней случилась истерика после моего ухода. Сын вызвал врача, и тот уложил ее в постель. Врач хотел отправить ее в больницу, но она отказалась. Парень не говорит, где она, но обещал сообщить о ее местопребывании, когда это будет необходимо.

— Он так и не сказал, где она?

— Увы, нет.

— Как же Голкомб позволил ей скрыться?

— Сержант отправился за Брунольдом, а молодой Бассет воспользовался этим. Но сыщики проследили за ним. Они знают это место, хотя Дик не подозревает об этом.

— Значит, вы не сможете повидать миссис Бассет, а полиция сможет. Верно?

— Похоже, что так.

— А миссис Бассет знает об аресте Брунольда?

— Видимо, нет.

— Когда ей станет известно об этом?

— В свое время, когда она придет в себя. Я просил молодого Бассета сказать матери, чтобы она позвонила мне.

— И она. звонила?

— Нет.

— А вы сумеете связаться с ней?

— Не знаю, стоит ли это делать. Полиция следит за ней, и если я попытаюсь это проделать, то дам им в руки хороший козырь против себя.

— Почему?

— Потому что на пистолете есть мои отпечатки.

Она сделала пометку в углу блокнота.

— Странное какое-то убийство, — сказала она. — У нас никогда не было ни подобного дела, ни такого клиента, как Брунольд.

Мейсон кивнул.

— Хотел бы я знать, — сказал он, — когда я смогу увидеть Берту Мак-Лайн. Она не оставила нам адрес?

— Нет, только адрес Гарри. И то лишь на контору по заключению пари.

— Попробуйте туда дозвониться. Может быть, тебе сообщат другой адрес.

Делла кивнула.

— Еще кому-нибудь позвонить?

— Да. Позвони Бассетам. Скажи Дику, что мне срочно нужна его мать, я хочу помочь ей. Попробуй, может быть, тебе удастся его убедить.

Зазвонил телефон. Делла сняла трубку, внимательно выслушала и повернулась к Мейсону.

— Знаете, где нашли вашу машину?

— Нет. Где же?

— Возле отдела регулирования движением. Кто-то поставил ее там около двух часов ночи. Они спрашивают, не была ли она украдена.

Мейсон поморщился.

— Скажи им, что машину не воровали. Скажи, что это сделал я сам.

— Они требуют, чтобы ее тотчас забрали.

— Пошли за ней кого-нибудь из ребят, — сказал Мейсон. — Только пусть держат язык за зубами. Ты представляешь себе эту дьяволицу? Взять машину и поставить ее у здания полиции.

— Вы думаете, что это сделала она? Или, может быть, полиция поймала ее?

— Не знаю.

— Если это проделала полиция, то над нами зло пошутили.

Он кивнул и направился в кабинет.

— Пусть смеются. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним… Глаза у тебя?

—. Вы имеете в виду те глаза, которые принес Дрейк?

— Да.

Она открыла ящик стола и достала коробку с глазами.

— Меня бросает в дрожь, когда я смотрю на них.

Мейсон открыл коробку, достал пару глаз и положил их в жилетный карман.

— Остальные убери в сейф, — сказал он. — Постарайся, чтобы никто их не видел. Эти глаза — наш с тобой маленький секрет.

— Что вы собираетесь с ними делать?

— Не знаю. Они должны пригодиться для защиты Брунольда. Я жду его следующего шага.

— И каков он будет?

— Он попросит меня стать его адвокатом в этом деле.

— А с вами ничего не случится, если вы вмешаетесь в это дело? И не будет ли против вас протестовать сержант Голкомб?

— Ничего, если не обнаружат отпечатков моих пальцев. Пока об этом ничего не известно. Возможно, на меня обидятся за исчезновение Хазел Фенвик, но это не страшно. Тем более, сейчас у нас новый окружной прокурор, так что, думаю, все будет в порядке. Естественно, что он не станет судить невиновного.

— Вы хотели бы, чтобы я записала весь разговор с Бруноль-дом?

— Нет, пока подождем, — ответил он и ушел в свой кабинет.

Он сел в кресло и стал просматривать газеты. Вскоре зазвонил телефон.

— Я дозвонилась Гарри Мак-Лайну. Он держался очень независимо, но все же дал телефон сестры. Я говорила с ней, и она сказала, что скоро придет к вам и приведет брата, если ей это удастся. А еще она сказала, что ей самой очень нужно видеть вас.

— А что ей нужно?

— Этого я не знаю… Я послала одного парня за вашей машиной. Звонил Пол Дрейк и интересовался, когда вы сможете его принять.

— Скажи Полу, чтобы шел ко мне. Как только придет Берта Мак-Лайн, поставь меня в известность. Если полиция не нашла Фенвик, возможно, что и она позвонит, используя, думаю, вымышленное имя. Так что если будет звонить какая-либо таинственная незнакомка, сообщи мне. Будь тактичной, но настрй-чивой. Полу скажи, чтобы шел прямо ко мне в кабинет. Если я вызову тебя, захвати блокнот.

Он повесил трубку и снова углубился в газету, но не прочитал и полстолбца, как в дверь постучали. Он открыл ее и увидел Пола с его неизменной улыбкой.

Мейсон хитро посмотрел на него.

— Ты выглядишь, как будто спал спокойно всю ночь.

— Это тебе кажется. Я спал не больше двадцати минут.

— Где ты был? — спросил Мейсон, вызывая звонком Деллу.

— Утром я вздремнул в парикмахерской. Ты бы на моем месте уже был бы буйнопомешанным. Странно, почему тебе нравится, когда твои сотрудники работают по ночам?

— Я же не виноват, что преступники стали действовать в нерабочее время. Ну как, нашел что-нибудь?

— Кое-что есть. Я поставил на ноги двадцать оперативных работников. Надеюсь, что твои клиенты не дадут умереть нам с голоду.

— Будем надеяться. Ну так что у тебя?

— Одна интересная сказка.

— Садись и рассказывай.

Пол Дрейк уселся в кресло, вытянул свои длинные ноги и сложил руки на груди. Вошла Делла Стрит, улыбнулась детективу и села.

— Я вернусь к добрым временам романтических измен и предательств, которыми так славилась викторианская эпоха.

— Что, что?

Дрейк достал сигарету, закурил ее и с удовольствием затянулся.

— Я нарисую вам картину прекрасного общества процветания, счастья и предрассудков. Ударение на слово «предрассудки».