— Интересно, продолжай, Сэм.

— О’кей. Над верстаком висят три полки. Они заставлены банками и жестянками, которые полны гвоздей, болтов, гаек и всякой всячины, которую обычно складывают возле верстака. И все это покрыто пылью.

— Коттон мне говорил об этом, — сказал Карелла.

— Именно. Тогда тебе известно также, что две полки покрыты пылью, а с третьей полки — средней — пыль была вытерта. ’ — Почему?

— Почему обычно вытирают пыль?

— Отпечатки пальцев.

— Точно. Каждому школьнику известно. Поэтому я послал Джона Ди Меццо еще раз взглянуть н велел ему рассмотреть каждую банку и жестянку на этой полке. Джонни сделал это. Он очень добросовестный малый.

— И?

— Почему я просил его рассмотреть все эти банки — жестянки? — спросил Гроссман.

— Это что? Полицейская викторина?

— Проверка, — ответил Гроссман.

— Потому что ты подумал, что если кто-то стер пыль с полки, значит он что-то на ней искал и, как только нашел, испугался, что оставил отпечатки. А поскольку на полке стоят только банки и жестянки, значит то, что он искал, находилось в одной из них.

— Класс!

— Элементарно, — скромно заметил Карелла.

— Во всяком случае, Джонни самым внимательным образом осмотрел все, что стоит на полке, и обнаружил, что большинство банок и жестянок покрыто слоем пыли. За исключением одной. Эта единственная банка так же начисто вытерта, как сама полка. «Максуэлл Хауз».

— Что?

— Банка. Это жестяная банка из-под кофе фирмы «Максуэлл Хауз».

— А… Это важно?

— Нет, но я подумал, что тебе будет интересно. Во всяком случае, Джонни решил, что, может быть, стоит взять ее сюда и получше исследовать. Он аккуратно завернул ее и принес, и мы все посмотрели. Она была полна гаек, болтов, винтов и другого барахла, как все остальные банки на полке. Но после разных анализов мы имеем основание полагать, что болты и другая дребедень были насыпаны в нее после того, как она была начисто вытерта. А это наводит на мысль, что до того, как она была вытерта, в ней, возможно, находилось что-то другое.

— Погоди, погоди, я не поспеваю за тобой, — сказал Карелла.

— Начнем сначала, — сказал Гроссман. — Со средней полки стерта вся пыль, ясно?

— Ясно.

— Банка из-под кофе «Максуэлл Хауз» тоже начисто вытерта.

— Понял…

— Но полна гаек, болтов и другой дребедени.

— Понял.

— О’кей. Мы высыпаем все из банки — все гайки, болты и прочее, что мы обнаруживаем?

— Что?

— Что внутри банка тоже начисто вытерта. К чему вытирать ее изнутри, если она полна разного хлама?

— Действительно, к чему?

— Значит, она не была полна хлама. Он был насыпан в нее после того, как она была вытерта.

— А что в ней было?

— Хочешь знать мое мнение? Деньги.

— А какие у тебя доказательства?

— Никаких. Только твой протокол осмотра и опроса жильцов. Ты написал, что смотритель здания подрабатывал продажей дров жильцам дома.

— Верно.

— Можно допустить, что он держал деньги, которые ему платили, в банке из-под кофе, в подвале.

— Да будет тебе, Сэм. Сколько денег он мог выручить? Пару долларов?

— Я думаю, тебе не надо напоминать, что многие убийства в нашем прекрасном городе совершались из-за пары центов.

— Да об этом можешь не напоминать.

— О’кей. Я хочу сказать тебе, Стив, что, по-моему, кто-то достал что-то из этой банки и что скорее всего это были деньги. Затем, по всей вероятности, вор вспомнил все кинофильмы, где преступник оставляет отпечатки пальцев, и вытер банку изнутри и снаружи, но подумал, что пустая банка среди остальных, полных всякой всячиной, привлечет внимание. Тогда он взял понемногу из каждой банки — несколько гаек из одной, несколько болтов из другой, пока не заполнил всю банку из-под кофе. И в довершение всего он вытер всю полку.

— Не слишком умен, а? — воскликнул Карелла.

— Не слишком, — согласился Гроссман. — А кто сказал, что убийцы должны быть умными? Они умные только в комиксах. Это убийство вообще достаточно глупое. Он вытер одну банку и одну полку, а все остальные оставил в пыли. Едва ли он привлек бы больше внимания, если бы прикрепил над верстаком большую неоновую стрелу.

— Может быть, он и хотел привлечь наше внимание, — предположил Карелла.

— Как бы не так.

— В самом деле, почему нет?

— Потому что он допустил еще одну ошибку.

— А именно?

— После всего этого старательного вытирания пыли, он все- таки оставил отличный отпечаток на банке. .

— Что?!

— Ей-богу. Что ты теперь скажешь?

— Где?

— На краю банки. Отпечаток части большого пальца. Вероятно, наследил, когда ставил банку обратно на полку.

— Можешь ты немедленно прислать его мне?

— Я уже проверял в картотеке преступников, Стив. Пустой номер.

— Как насчет ФБР?

— Я могу послать им прямо из лаборатории, — сказал Гроссман. — Сэкономим время.

— Спасибо, — Карелла помолчал. — Может, мне стоит спуститься в подвал и самому хорошенько осмотреть его, — сказал он.

— Ничем не рискуешь, — согласился Гроссман.

— Как ты думаешь, что было раньше — ограбление или убийство?

— Принимаешь мою гипотезу?

— Принимаю все, что дают, — сказал Карелла и улыбнулся. — В каком порядке, по-твоему, все происходило?

— Не знаю. Может быть, сперва убийство. Это объясняет ошибки. Возможно, преступник не так уж глуп. Может быть, он просто запаниковал после убийства?

— Думаешь, он знал, где хранились деньги?

— Ничто не говорит о том, что он рылся, искал. Значит, знал.

— Гм.

— А что ты думаешь, Стив?

— Знаешь что, — сказал Карелла, — если учесть, что этому- Лэссеру было восемьдесят семь лет, он начинает казаться мне загадочной личностью.

— Каждый человек — загадочная личность, — философски изрек Гроссман. — Просто убийство выявляет все скрытые черты, вот и все.

— Спасибо тебе за интересную версию и отличный отпечаток, который можно будет сопоставить с отпечатком подозреваемого, если, конечно, таковой объявится. Большое спасибо, Сэм.

— Не за что, — сказал Гроссман. — Не беспокойся. Распутаешь и это дело.

— Ты так думаешь, Сэм?

— Конечно, я так думаю! А ты думаешь, что верх одержит плохой человек? Не смеши меня.

ГЛАВА VIII

Во вторник утром Коттон Хейвз отправился в деловую часть города, где находилась контора бухгалтерской фирмы «Кэвано и Пост». Сигмунд Рур сказал детективам, что он в свое время служил в этой фирме, и Хейвз рассчитывал побольше узнать о респектабельном, ушедшем на пенсию шестидесятипятилетнем служащем, который играл в кости в подвале трущобы и лгал им. А в жилом квартале, в подвале трущобы всего четыре дюйма сыграли решающую роль — один полицейский чудом избежал смерти, другой — лишился жизни.

В конторе фирмы «Кэвано и Пост» Хейвз имел честь беседовать с самим мистером Кэвано, который оказался представительным джентльменом с багровым цветом лица и усами, напоминавшими руль велосипеда. Сидя напротив Кэвано и разглядывая его, Хейвз с трудом мог поверить, что перед ним американский бизнесмен, уроженец Филадельфии, который рос там в братской атмосфере Саут-Сайда. Кэвано походил на полковника английской кавалерии, и Хейвз ждал, что он того и гляди скомандует: «Заряжай!» и пойдет на штурм турецкой крепости.

— Вас интересует Сигги? — спросил Кэвано. — Почему? Он попал в какую-нибудь историю?

— Вовсе нет, — сказал Хейвз. — Обычная проверка.

— Что это значит?

— Что именно? — переспросил Хейвз.

— Что значит «обычная проверка»?

— Мы расследуем убийство, — кратко ответил Хейвз.

— Вы думаете, что Сигги кого-то убил?

— Нет, мы этого не думаем. Но некоторые аспекты этого дела не согласуются, мистер Кэвано. У нас есть основания полагать, что мистер Рур говорит неправду, вот почему мы решили, что надо несколько более подробно ознакомиться с его прошлым.

— Красиво вы говорите, — сказал Кэвано с оттенком восхищения.

Хейвз смущенно поблагодарил его.

— Я действительно так думаю. Если бы я так говорил там, где я вырос, мне бы — башку проломили. Поэтому я выражаюсь так, как привык с детства. У меня крупнейшая в городе бухгалтерская фирма, а говорю я, как бродяга, правда?

— Нет, сэр.

— А как?

— Не знаю.

— Значит, точно, как бродяга.

— Нет, сэр.

— О’кей, не будем спорить. Во всяком случае, вы говорите красиво. Мне нравятся люди, которые умеют говорить красиво. Что же вы хотите знать о Сигги?

— Сколько времени он у вас работал?

— С 1930-го и до прошлого года, когда ушел на пенсию.

— Он честно служил? — спросил Хейвз.

— Надо же, сразу попали в яблочко, — сказал Кэвано.

— Как это понять?

— Хотя я не сказал бы, что он был нечестным, — сказал Кэвано. — Во всяком случае, не в полном смысле слова.

— Тогда каким он был?

— Сигги помешан на лошадях.

— Азартно играл?

— Д-да, азартный игрок. Лошади, карты, кости, футбольный пул, профессиональный бокс — предложите что угодно и Сигги сделает ставку.

— Отражалось ли это на его работе?

— Гм… — Кэвано замялся и пожал плечами.

— У него были долги?

— Я знаю про один случай.

— Когда?

— В 1937 году. — Кэвано снова пожал плечами. — Ъпрочем, в 1937 году почти каждый в городе был в долгу.

— Но это был долг из-за азартной игры?

— Ага. Продул три тысячи долларов в покер.

— Уйма денег, — сказал Хейвз.

— Даже в наши дни это уйма денег, — сказал Кэвано. — В 1937 году это была чертова уйма денег.