— Но это же был несчастный случай!

— Какая теперь разница! Сколько человек было повешено из-за несчастных случаев!

— Все же нам следовало сообщить полиции!

— Мы не могли, — пояснил Миллер. — А что, если в полиции не поверили бы нам? А что, если бы власти обвинили нас в умышленном убийстве?

— Но они могли бы и поверить нам!

— Даже если бы они и поверили нам, — сказал Рутер, — все равно, какой скандал! Мое дело бы рухнуло!

— И моя работа тоже, — подтвердил Миллер.

— В каждой паршивой газетенке появилась бы подборка наших физиономий. И все бы они строили догадки, кто же из нас убил его. Как бы мы смогли жить после этого?

— Все же нам следовало бы сообщить полиции, — упрямо твердил старик Мэрфи.

— Мы поступили правильно, — сказал Миллер. — Никто не видел нас! '

Некому было доносить на нас!

— Это было не убийство. Нам следовало бы…

— Он был мертв, черт возьми! Ты что, хотел, чтобы полицейские и репортеры влезли и превратили в ад твою жизнь? Ты хотел, чтобы все, что заработано годами, рухнуло в один миг? Это же было случайное убийство! Если малый был мертв, как мы могли быть опасными ему и дальше? Мы знали, что Кеттеринг был одинок. Мы знали, что, кроме сестры, у него никого нет! Изуродовать свои жизни из-за мертвеца? Использовали шанс, за который закон судит нестрого? Мы поступили правильно! Это было единственное, что нам оставалось сделать!

— Я полагаю, — сказал Мэрфи, — что мы поступили правильно.

— Мы похоронили его, — сказал Миллер. — Затем сняли машину с тормозов, заперли все двери и сбросили ее в озеро. Мы думали, что никто не видит нас. Мы были уверены, что одни в лесу!

— Ошибаетесь, господа! — строго сказал Хейвз. — Вам все жа следовало бы сообщить властям! Вы совершили преступление, которое карается пятнадцатью годами тюремного заключения и штрафом в одну тысячу долларов. Если бы вы сообщили, то вам бы приписали неумышленное убийство, за которое карают послабее. Это же было случайное происшествие! Вы могли бы отделаться по дешевке!

— У нас не было времени, чтобы проконсультироваться t адвокатом, мистер Хейвз. У нас было время только действовать!

И мы поступили так, как посчитали правильным. Я не знаю, что бы вы сделали на нашем месте?

— Я бы пошел с повинной, — ответил Хейвз.

— Это ваше дело! Может быть, и не пошли бы! Вам легко так просто болтать про дело, не касающееся вас. Вы не стояли С ружьем у распростертого под вашими ногами тела, как пришлось нам. Легко рассуждать и принимать решения, сидя в кресле. Нам выбирать не приходилось, и мы быстро сообразили, что дрлать! Вы когда-нибудь убивали людей, мистер Хейвз?

— Нет, — ответил Хейвз.

— Тогда заткнитесь про то, что вы бы сделали или не сделали! Мы приняли единственно правильное решение. Мы поймали, что это было убийство, разве вы не понимаете? — сказал Миллер.

— Я же говорил вам, что лучше признаться, — снова сказал Мэрфи. — Говорил вам! Вы оба настаивали на обратном! Трусы! Мне не следовало бы слушаться трусов! Напрасно я пошел у вас на поводу.

— Заткнитесь! — рявкнул Миллер. — Откуда нам было знать, Что за нами кто-то следит!

— Крамер, — подсказал ему Хейвз.

— Да, — ответил за него Рутер. — Крамер — сволочь.

— Когда вы получили от него послание со словами: «Я ридел вас!»?

— Сразу после возвращения домой.

—' И что дальше?

— Он потом позвонил по телефону. Мы встретились с ним Изоле в конце сентября. Он сказал, что считает всех нас виновными в убийстве Кеттеринга, он сказал, что видел, как мы стреляли, видел, как хоронили Кеттеринга и как утопили vro машину. А так как он считает нас равными в содеянном, то все мы одинаковы перед правосудием, и нам следует одинаково платить ему за молчание. Он потребовал от нас тридцать шесть тысяч долларов, по двенадцать тысяч с каждого.

— Вот почему он сыпал деньгами в конце сентября! Ну ладно, дальше, — сказал Хейвз.

— В октябре он пришел к нам с другими требованиями, — сказал Рутер. — Он потребовал дополнительно десять тысяч от каждого, всего тридцать тысяч. Он сказал, что это последнее го желание. Мы не могли собрать сразу такие деньги и уговорили его принять частично в два приема: один — в октябре, другой — в январе будущего года. Мы отдали ему двадцать одну тысячу долларов в октябре и заплатили оставшиеся девять в январе.

— Ага, — сказал Хейвз, — теперь мне ясно, что каждый положенный вклад на счёт был новым, разделенным на три. Теперь ясно! Ну, а апрельский вклад? Пятнадцать тысяч долларов!

— Мы ничего не слышали о нем в течение зимы. Мы начали уже думать, что он сдержал свое слово, — сказал Мэрфи. — Но |атем, в апреле, он снова позвонил и потребовал еще пятнадцать тысяч. Он, правда, поклялся, что это последнее вымогательство. Мы выплатили ему эти деньги.

— Это было все? — спросил Хейвз.

— Если бы, — ответил Миллер.*— Если бы последние деньги. Крамер был бы жив! Он позвонил в июне и снова приказал нам принести ему еще пятнадцать тысяч. Это было уже невыносимым, и мы решили прикончить его.

— Он нас разорял! — закричал Рутер. — Я только начал становиться на ноги. Я должен был отдавать ему каждый цент, заработанный трудом.

— Если убийство можно иногда рассматривать как справедливое, — заметил Миллер, — то убийство Крамера имеет оправдание!

Хейвз, казалось, пропустил его слова мимо ушей:

— Как это произошло?

— Когда принесут ваш завтрак? — вдруг поинтересовался Рутер.

— Скоро. Расскажите, как вы убили Крамера.

— Мы следили за ним целый месяц, — ответил Мэрфи. — Мы установили постоянный надзор за ним. Разработали план. Мы знали все: куда он ездит и по каким часам. Наверное, мы знали про него больше, чем он сам.

— Нам пришлось, — объяснил Рутер, — > нам пришлось убрать его.

— Дальше, — сказал Хейвз.

— 20 июня мы купили «Саваж-300».

— Почему такой калибр?

— Мы наивно полагали, что выстрел из такого ружья изуродует Крамера до неузнаваемости. Еще и потому, что такое ружье есть у меня, — сказал Мэрфи. — Мы подумали, если по лиция все же выйдет на нас, то она не сможет доказать, что стреляли из моего ружья.

— Кто стрелял? — спросил Хейвз.

Никто не ответил ему. Все молчали и смотрели на него.

— Хорошо, — согласился Хейвз. — Вы все одинаковы перел законом, все равны.

— Самый лучший стрелок из нас и сделал это, — сказал Рутер. — Пусть это будет так.

— Мэрфи был за рулем? — спросил Хейвз.

— Да, конечно, — сказал Мэрфи. — Я отлично зржу машину

— Что делал третий?

— Он был у заднего окна с другим ружьем. Нам все ж» не хотелось пускать его в ход, но мы умышленно сделали так, чтобы показалось, что стреляет один.

— Это вам почти удалось, — заметил Хейвз.

— Не «почти», а удалось, — поправил Рутер.

— Может быть, и нет, — возразил Хейвз. — Многие попада лись на таком деле. Еще одно убийство на вашей совести Оно не снимает с вас ответственности за наказание. Вас ждя: электрический стул. Это точно!

— Где ваш завтрак? — опять напомнил Миллер.

— Что вы сделали потом с ружьем? — не ответил на его опрос Хейвз. Прошло уже почти двадцать минут, как он «заказал завтрак». Хейвз, полагая, что Карелла не успеет вовремя, Стал разглядывать своих гостей повнимательнее.

— Мы разобрали ружье и спрятали по частям в разных Местах,*— сказал Рутер.

— Понимаю, — ответил Хейвз.

«Мэрфи самый слабый, — подумал Хейвз, — он не в счет. Он не может точно стрелять. Но у него два револьвера, и, кажется, только на моем револьвере надет глушитель».

— Вы недавно купили эти револьверы? — обратился он к Мэрфи.

— Они из моей коллекции, — ответил Мэрфи. — Мы спрячем Их потом, после использования!

— Убьете парня, который невиновен вообще, — сказал Хейвз. — Вы на самом деле играете с огнем!

— Вы только что заметили, что мы действуем сообща. Мы месте убили Крамера, — сказал Мэрфи. — Мистер полицейский, " — старик, и не старайтесь заморочить мне голову!

— Вы и есть старик! — сказал Хейвз.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Мэрфи.

— Только старик может наставить на человека оружие, не гое с предохранителя.

— Что? — поразился Мэрфи. Он быстро посмотрел вниз, но ч этого было достаточно для Хейвза. Он стремительно бросился на Мэрфи и сильно ударил его по руке. Раздался слабый хлопок ыстрела из револьвера с глушителем, и пуля, вылетевшая из ьтвола и попавшая в пол, разметала в стороны кусочки паркета. Хейвз, не теряя времени, сильно двинул кулаком по лицу Мэрфи, н тот мешком свалился ему под ноги.

Мигом схватив выпавший из рук Мэрфи револьвер, Хейвз быстро, как учили на многочисленных тренировках, повернулся на спине и выстрелил из револьвера. Глушитель совсем ослабил Звук выстрела. Все произошло с удивительными хлопками и слабым шумом, но довольно профессионально и убедительно. Первым выстрелом Хейвз попал в Рутера. «Отлично! — подумал Хейвз. — Двое на полу».

Миллер скользнул к двери, поднимая на Хейвза револьвер.

— Брось, Миллер! — заорал Хейвз. — Стреляю без промаха! Под ложечку!

Миллер, поколебавшись, бросил револьвер на пол. Хейвз отшвырнул его на безопасное расстояние и повернулся к Мэрфи. Старик лежал без признаков жизни и не мог, естественно, пустить в ход револьвер, засунутый за его пояс.

Франк Рутер сидел на полу и, прижимая ладонь к истекающему кровью плечу, кричал, матерясь от боли:

— Дурак! Почему ты не убил его?!

Миллер, замерший у двери, слабым голосом ответил ему:

— Я плохой стрелок, Рутер. Ты же знаешь.