— Мистер Крамер…

— Это из…

— Мистер Крамер! — повысил голос Хейвз.

— Да, — ответил, придя в себя, Крамер.

— Не хотите ли сказать что-нибудь еще про Люси Митчел?

— Нет.

— А про Сая Крамера?

— Нет.

— Она все же была не уверена в том, что у кого-то еще есть ее снимки?

— Да, была.

— Вы когда-нибудь встречали ее раньше?

— Никогда!

— Хорошо, — ответил Хейвз. — Благодарю вас, мистер Крамер.

— Не стоит благодарности, мистер Хейвз, — они пожали руки, и Хейвз поднялся, а Крамер тем временем процитировал — «Прошлой ночью я мечтал о том, что снова поеду в Мандерли, и мне казалось, что я вновь стою у железной двери…»

Как показалось Хейвзу, у него появилось несколько полезных моментов на этой стадии расследования. Без сомнения, для начала нужно отметить, что, кроме Сая Крамера, никто не вымогал у Люси Менкен эти пятьсот долларов в месяц. Было очевидным также то, что Крамер угрожал предать гласности фотоснимки Люси Менкен, которые каким-то образом попали к нему. Ее муж-политик в ноябре собирается баллотироваться в сенат штата. Люси прекрасно понимала, что если эти фотоснимки попадут в руки оппозиционной партии или будут опубликованы в газетах, то это может стоить ему карьеры. Поэтому было понятно, почему Люси так стремилась заполучить их. Давно минуло то время, когда она, деревенская девушка, охотно обнажалась перед фотографом Ясоном Пуулом. А потом случилось так, что она вышла замуж за Чарльза Менкена, заимела поместный коттедж и двоих детей. Эти фотографии могли стоить Чарльзу Менкену сенаторского кресла и, если он не знал про них ничего, могли разрушить благополучие ее настоящей жизни.

Патрик Блиер сказал, что фотографий было тридцать шесть штук. Каждый месяц на счет Крамера приходило пятьсот долларов, так же, как и сумма в триста долларов от Эдварда Шлессера, а также сумма в тысячу сто долларов от неизвестного лица или ряда лиц. Как только Шлессер направлял оплаченный счет, Крамер сразу же высылал ему фотокопию злополучного письма. Шлессер полагал, что в один прекрасный день фотокопии кончатся. Но он, бедняга, не понимал, наверное, что копии можно снимать и с самих копий до бесконечности и что Крамер мог бы доить его до конца жизни.

Но, может быть, он и догадывался об этом, но почему-то молчал. Если увязать то, что он сказал, то ему все равно надо было пускать эти деньги в оборот, и он считал это что-то роде траты на рекламу.

Но представим, что Крамер поступал так же и с Люси Менкен, тогда мог ли он каждый раз отсылать ей фотографии и негативы, получая пятьсот долларов от нее? Тридцать шесть негативов и фото стоили уже 18000. Крамер справедливо решил, что ему выгодно получать малыми суммами, так как одна сумма в 18000 долларов могла бы оказаться слишком большой для простого человека. Особенно, если этот человек старается' сохранить все это в тайне. Вы не можете снять со счета кругленькую сумму в 18000, говоря, что вы купили на прошлой неделе несколько дорогих костюмов.

Далее, если следовать ходу мыслей Крамера, мог ли он не планировать свой жизненный доход? Так же, как и в случае с многочисленными копиями письма Шлессера, он мог размножить массу фотографий, которые можно было бы опубликовать в газете. А разве не мог он, «продав» последний фотоснимок, сказать, что у него остались еще негативы, запросив теперь большую сумму денег?

Понимала ли Люси Менкен все это? И не она ли убила Крамера? Все возможно! Но сейчас в этом деле появилось новое направление. Люси Менкен была уверена, что еще кто-то другой имеет на руках ее фотоснимки. Она убедилась в этом за прошедшие несколько дней, и первое, что она сделала, это нанесла визит Блиеру, а затем — Крамеру, журнальному издателю. Может, тот, кто-то другой, и имел на руках эти проклятые фотографии и мог бы после того, как Крамер прекратит свое вымогательство, сам начать вымогать деньги у Люси Менкен. Но кто же этот другой вымогатель? Если Люси убила Сая Крамера, то она могла совершить и второе убийство!

Раздумывая над всем этим, Хейвз удовлетворенно покачал головой:

— Сейчас подошло самое время начать прослушивание телефонных разговоров Люси Менкен.

Человек из телефонной компании был цветным. Он предъявил Люси Менкен удостоверение личности, и она впустила его в дом. Он объяснил, что на ее линии случились некоторые неполадки и необходим небольшой ремонт.

Этого малого звали Артур Браун, и служил он в 87-м участке.

Браун установил «жучки» на трех телефонах в доме и вынес провода через задний фасад дома, подсоединил их к магнитофону в специально построенном на улице фургончике, якобы принадлежащем* телефонной компании. Это прослушивающее устройство автоматически должно было записывать все телефонные разговоры в доме. Такое устройство могло записывать и поступающие звонки, и ответы автоматически. Фиксировались все звонки: заказы в продуктовом магазине, звонки к родственникам, друзьям — все это аккуратно прослушивалось в полицейском участке. Но ни один записанный разговор не мог считаться свидетельствующим показанием на суде.

Но все они могли вывести на того (или тех), кто угрожал Люси Менкен.

ГЛАВА VIII

Когда Марио Торр остановился перед комнатой детективов, Берт Клинг болтал по телефону со своей невестой. Торр подождал за перегородкой, пока Берт не закончил разговор. После он выжидающе посмотрел на Берта, и тот кивком головы пригласил его войти. Так же, как и в первый визит, Марио Торр был одет как оборванец. Он прошел к стулу позади стола Берта и плюхнулся на него, не заботясь о своих поношенных штанах.

—' Я подумал, не зайти ли мне узнать, как идут дела, — сказал он. .

— Дела идут отлично, — ответил Берт.

— Есть какие-нибудь новости? ‘

— Хватает.

— Это хорошо, — одобрил Торр. — Сай был моим другом. Я хочу увидеть справедливость, возмездие. Вы все же уверены том, что это дело рук банды уголовников?

— Мы работаем над несколькими версиями, — ответил Клинг.

— Хорошо, — опять согласился с ним Торр.

— Почему ты не сказал, что сидел в тюрьме, Торр?

— Гм… — хмыкнул Торр.

— Получил Д1 года Кэстлвью за вымогательство. Ты был выпущен досрочно. Что скажешь, Торр?

— Ну год, ну и что? Я уже забыл про это.

— Неужели?

— Я завязал! — ответил Торр. — У меня хорошая работа.

— Ты работаешь на песчаной косе? Санд Спит?

— Да. Рабочим. Я зарабатываю девяносто долларов в неделю. Это хорошие деньги.

— Я рад за тебя, — сказал Берт.

— У меня нет никаких связей с прошлым, — угрюмо ответил Торр.

— Конечно, проценты получать от преступлений невозможНо, — усмехнулся Берт.

— Гм… — буркнул себе под нос Торр.

— Человек, который честно работает, не должен иметь дел С таким типом, как Сай Крамер.

— Да нет, у нас были чисто формальные отношения. Но, послушайте, Берт, мужчина делает свой бизнес — это его личное дело. Он никогда не говорил мне про свои дела, а я никогда не разбалтывал про свои.

— Но ты понимал, что он занимается чем-то непристойным?

— Крамер хорошо одевался, раскатывал на шикарных машинах. Да, я догадывался, что он чем-то занимается.

— Ты когда-нибудь видел его девку?

— Нэнси О’Хара? Мистер Берт, про нее нельзя так говорить! Если бы видели ее, вы бы не говорили так. Вы бы не назвали ее девкой.

— Итак, ты встречал ее?

— Только один раз. Сай ехал вместе с ней на «Кадиллаке». Я помахал им рукой, и Сай остановился поздороваться со мной. Он познакомил меня с Нэнси.

— Она уверяет, что ничего не знает про его делишки. Ты веришь в это, Торр?

— Верю, — ответил Торр. — Кто считает, что женщинам нужны мозги? Все мозги у нее только…

— Значит, вы оба ничего не знали про занятия Крамера?

— Я догадывался, что Сай много зарабатывает, — ответил Торр. — Он должен был много зарабатывать. Мужчина не может позволить себе роскошный гардероб, машины, красивых любовниц, пока не заработает кругленькую сумму. Сай, видимо, греб деньги лопатой. Это не были крохи.

— Что ты имеешь в виду под словом крохи?

— Крохи — это несколько банкнотов в месяц, которые зарабатывают женщины, — недовольно проворчал Торр, а потом неожиданно воскликнул — Что вы мне морочите голову, Берт? Вы же лучше меня знаете, сколько он загребал от своих кли ентов.

— Порядочно, тебе и не снилось, — ответил Клинг.

— Я имею в виду не богатых клиентов, я говорю про мелких пташек.

— Откуда ты знаешь и про крупных, и про мелких? — спро сил Клинг.

— Я только догадываюсь, — сказал Торр. — Я думаю, что крупная птица принесла ему в клюве шикарные машины и рос кошные апартаменты. Что касается мелких, то на них он за рабатывал себе на пищу. Я прав?

— Возможно.

— Итак, что же вы ожидаете от мелких жертв? Две-три сотни? Ну пять, наконец. Нет, Крамер вымогал у богатых!

— Логично, — подтвердил Клинг.

— А вы знаете его богатых клиентов? — спросил Торр.

— Нет.

— А небогатых?

— Кое-кого, да.

— Сколько таких наберется, Клинг?

— Ты, кажется, уже работаешь в полиции, Торр?

— Нет, нет, — замахал руками Торр. — Я хочу только справедливости. Сай был моим другом.

— Триумфальной справедливости, — сказал Клинг. — Если ты закончил, то я занят. У меня масса работы.

— Да, конечно, — ответил Торр. — Я не смею мешать, вам еще работать, — с этими словами Торр покинул комнату.

Звонок Денни Джимпа говорил Карелле о том, что этот осведомитель что-то имеет для него, и они договорились встретиться в условном месте за пределами полицейского участка. Карелла не имел обыкновения давать номер своего домашнего телефона осведомителям. Его знали только родственники, друзья и, конечно, дежурный сержант участка. Даже коллеги по работе не знали телефона Кареллы. Он не терпел телефонных звонков такого рода, они его раздражали и не давали отдохнуть дома. Но с Денни Джимпом Стив эти правила нарушил.