223

МАЙКЛУ ФАРАДЕЮ

Девоншир-террас,

31 мая 1850 г.

Дорогой сэр!

Не могу передать, как глубоко тронула меня Ваша любезность и какая честь для меня то, что Вы проявили интерес к моим книгам.

Думаю, что я смог бы что-нибудь сделать со свечой. Но я не прикоснусь к ней и не дам прикасаться другим, пока не сумею зажечь ее хотя бы искоркой того чудесного света ясности и простоты, которые вижу в Ваших замечаниях.

Поскольку Вы так любезно предлагаете мне конспекты Ваших лекций, я воспользуюсь ими, как только Вы их закончите, воспользуюсь хотя бы для собственного удовольствия и удовлетворения собственного интереса. Я глубоко сожалею, что не слышал Ваших лекций для детей. Написать о них, хотя бы в общих чертах, было бы для меня истинным наслаждением.

Я сочту величайшей любезностью с Вашей стороны, если Вы разрешите моему представителю присутствовать на Вашей следующей лекции (если я сам, к несчастью, буду лишен этой возможности). Сопоставление вынесенных им впечатлений с Вашим конспектом окажет нам большую помощь.

Позволю себе добавить, что день, когда я, так давно почитающий Вас и сознающий, сколь многим обязано Вам общество, осмелился написать Вам, навсегда останется знаменательной датой в моем календаре, если я смогу считать его началом личного знакомства с Вами.

Остаюсь, дорогой сэр, преданный и благодарный Вам.

224

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

6 июня 1850 г.

..."Копперфилд" наполовину готов. Я, слава богу, вполне спокоен за роман. У меня есть заготовка для следующего продолжения в этом месяце, и еще одна для следующего, и еще одна...

225

МАКРИДИ

Девоншир-террас,

вторник вечером, 11 июня 1850 г.

Дорогой Макриди!

Встреча на будущей неделе - в понедельник, четверг или пятницу - нас отлично устраивает, и мы будем сердечно рады побеседовать о поездках по Девонширу. Нам вовсе не по душе Ваше намерение уехать, и мы не можем, как говорят наши американские друзья, "взять это в толк". После Вашего отъезда ноги моей не будет в той части парка.

Я сную, как пчела, между "Копперфилдом" и "Домашним чтением". Надеюсь взяться за _столь милый для меня образ Этернити_ и закончить роман под его хриплую музыку. И пусть эта книга будет лучшей из всех, написанных мною, и пусть читают ее Ваши прапраправнуки.

Шлю Вам, дорогой друг, самые сердечные пожелания.

226

МИСС КУТС

Бродстарс,

пятница вечером, 6 сентября 1850 г.

...Было бы замечательно для всех нас, если бы среди лиц, причастных к проблеме образования, было больше таких, кто разделял бы Ваше мнение о развитии творческого воображения. Мои мысли об этом вопросе полностью совпадают с теми, которые Вы изложили в Вашей записке. Три лучших издательства детских книг - это Артур Холл (Патерностер-роу), Грант и Гриффит (Сент-Полс Черчъярд), Дартон и Кo (Холборн-хилл), Тэгг (Чипсайд) также издали очаровательный сборник рассказов под названием "Детская волшебная библиотека", доставивший мне много радости на корабле во время путешествия в Америку...

Преданный Вам.

227

ПРЕПОДОБНОМУ ЭДВАРДУ ТЭГАРТУ

Бродстэрс, Кент,

воскресенье, 22 сентября 1850 г.

Дорогой Тэгарт!

Я внимательно прочитал рассказ и, к сожалению, должен сказать, что для "Домашнего чтения" он не годится. Вряд ли нужно говорить _Вам_, что в таком произведении требуется нечто большее, чем буквальная верность факту, ведь сами эти факты по природе своей таковы, что должны быть переданы художественно и с большим тактом. Болезнь молодого человека мне кажется весьма банальной, равно как и предложение женатого джентльмена, равно как и до последней степени банальный рассказ Элен Уинслоу. Сия молодая леди, по-моему, разбавленный вариант героини одной книжицы, под названием (если память мне не изменяет) "Колокола"; в этой же книжице, помнится, описывался и страх героини за ребенка. Что касается рассказа в целом, то читатели наши, несомненно, сочли бы, что в нем нет ничего оправдывающего его длину. Все это я сообщаю Вам и предоставляю Вам уведомить автора, "подсластив пилюлю, по Вашему усмотрению", словом, передайте мой отзыв в мягкой, но решительной форме.

Дом в Норт Энде я видел, и он мне очень понравился. Участок великолепен.

Миссис Диккенс и Джорджи вместе со мной шлют сердечный привет миссис Тэгарт и всем домашним...

228

МИССИС УОТСОН

Бродстэрс, Кент,

24 сентября 1850 г.

Дорогая миссис Уотсон!

Временно и частично придя в себя после "Копперфилда", я погружаюсь с головой в театральные дела и веду с мисс Бойль обширнейшую переписку, в связи с которой между нею и мною путешествуют увесистые пакеты. Посылаю Вам пьесу, которую мы намерены сыграть в заключение в Рокингеме и которую моя труппа играла в Лондоне, Шотландии, Манчестере, Ливерпуле и уже не помню где еще. Это одна из самых потешных вещей, когда-либо игравшихся на сцене. Как я уже напоминал, мы намерены играть ее в заключение. Почему я посылаю се Вам? Да потому, что в ней есть великолепная роль для Вашего брата, которую в моей труппе играл Джордж Крукшенк. Это Джеффри - с подбитым глазом, хромой. Он будет очарователен в ней, просто великолепен! Если он приехал домой, передайте ему привет и сообщите обо всем. Если его нет, окажите мне эту любезность, когда он приедет. И добавьте, что у меня есть для этой роли парик, который я намереваюсь послать на Выставку 51-го года в качестве образца, являющего триумф человеческой изобретательности.

Я играю Доктора. Мисс Бойль - Диззет, Джорджина - вторую женскую роль. "Программа" для Рокингема нами уже почти составлена. Но нам нужен еще один приличный актер, помимо Вашего брата и мисс Бойль, на роль Маркиза. Не знаете ли Вы существа, наделенного природой необходимыми для этого качествами?

229

МИССИС УОТСОН

Редакция "Домашнего чтения",

среда, 26 октября 1850 г.

Дорогая миссис Уотсон!

Так как "Копперфилд", как Вы знаете, - Ваша книга *, я подумал, что Вы, возможно, захотите узнать конец раньше всех остальных читателей. Сегодня я в городе и посылаю Вам последние листы. Было бы лучше, если бы Вы и Уотсон (которому я шлю теплейший привет) никому их не давали, пока конец не будет напечатан.

Они еще не прошли последнюю корректуру, и в них, наверное, есть опечатки.

В понедельник вечером мы переезжаем в город. Сегодня по пути домой я должен встретить в Тэнбридж Уэлс Кэт и Джорджину.

Остаюсь, дражайшая миссис Уотсон, искренне Ваш.

230

ДЖОНУ ФОРСТЕРУ

20 ноября 1850 г.

"Копперфилд" закончен после двух дней поистине тяжкого труда: и, по-моему, получилось сногсшибательно... Его первый кутеж, надеюсь, заслужит одобрение читателей своей гротескной правдивостью.

231

УОЛТЕРУ ЛЭНДЕРУ

Редакция "Домашнего чтения",

среда, 4 декабря 1850 г.

Дорогой Лэндер!

Я (как это ни странно) так скверно чувствовал себя все эти дни после воскресенья, что буквально не мог поднять голову с подушки. Вот почему, дорогой друг, я до сих пор не написал Вам о Вашем благородном письме в "Экзаминере", за которое - таким восторгом оно меня переполняет - я не нахожу слов, чтобы Вас поблагодарить.

Мы считали, что момент для помощи Кинкелю * благоприятен, и я уже твердо верил, что нам удастся добиться его освобождения (я заручился сильной и деятельной поддержкой симпатизирующих ему лиц), как вдруг пришло известие, что он бежал. С тех пор нам о нем ничего не известно. Захватили ли его или он (как я от души надеюсь) скоро появится в Лондоне? Я не начну действовать, не посоветовавшись предварительно с Вами, а если узнаю о нем что-нибудь новое, то немедленно Вам сообщу.

Хорн написал свою статью. Я увижусь с ним здесь сегодня вечером и знаю, как он будет растроган Вашим сочувствием и поддержкой. Но я решил написать Вам, не дожидаясь его прихода, так как боялся, как бы Вы не подумали, что я остался нечувствительным к Вашему великодушию. Когда мы дома прочитали Ваше письмо, то все признали, что в нем открывается Ваше благородное и правдивое сердце.

Остаюсь, дорогой Лэндер, любящий Вас.

232

УИЛСУ

Девоншир-террас,

четверг, 12 декабря 1850 г.

Дорогой Уилс!

Эти гранки статьи Морли после поправок нужно будет очень внимательно прочитать. Лучше я это сделаю сам. Я что-то не понимаю, считает ли он, что Бастер действительно профессиональный боксер или же он джентльмен, обладающий вкусом боксера. Я выбрал второй вариант, как более логичный и оправданный.

Посылаю рассказ миссис Гаскелл с двумя-тремя мелкими поправками. Название, которое я ему дал, раскрывает его содержание лучше, чем все другое, что приходило мне в голову. Кроме того, оно не избитое. Рассказ очень талантлив, - по-моему, это лучшее произведение писательницы из всех, какие я читал, не исключая и "Мэри Бартон", - и если бы у него был счастливый конец (а в этом весь его смысл), то он бы завоевал большой успех. А в таком виде пусть идет лучше в следующем номере, хотя вряд ли произведет на читателя впечатление, ибо невольно вызовет печальные ассоциации, напоминая о девочке, упавшей в колодец, и о мальчике, скатившемся с лестницы. Мне бы так хотелось, чтобы ее герои покрепче стояли на ногах!

233

ЛОРДУ ДЖОНУ РАССЕЛУ

Девоншир-террас,

среда, 18 декабря 1850 г.

Милорд!

Разрешите поблагодарить Вас за скорый и любезный ответ на мое письмо и сообщить Вам точные сведения, касающиеся мистера Джона Пуля.

Ему шестьдесят четыре года, но для своих лет он слишком немощен и не в состоянии писать. Тем не менее он очень хотел бы заниматься литературным трудом, и, как мне точно известно, прилагал к этому все усилия. Однако даже построить самую обычную фразу в письме - для него неимоверный труд. Если бы он мог сколько-нибудь умело делать компиляции, я бы без всяческих хлопот и треволнений обеспечил его средствами к существованию, предоставив ему работу в "Домашнем чтении". Но он окончательно утратил способность к литературному труду. Не раз доказывал он это своими бесплодными попытками что-нибудь писать. Он автор многочисленных пьес, многие из которых, как, например, "Поль Прай" и "Верчение столов", заслужили популярность. Но он обычно писал для театров, где были скверные антрепренеры, и труд его всегда плохо оплачивался. Он много печатался и в журналах. Его "Маленький Педлингтон" снискал славу изображением быта и нравов англичан. Но его произведения появлялись редко на протяжении многих лет, создавались медленно и с трудом и никогда не обеспечивали его настолько, чтобы ему не приходилось перебиваться со дня на день. Последние годы он жил в Париже, на пятом этаже, по улице Люксембург, на средства, вырученные от любительских спектаклей в его пользу, устроителем и режиссером которых был я. Эти деньги я посылал ему каждые полгода. Я всегда поражался, посещая его и видя, как сильно трясутся у бедняги руки и как он ежится у своего крохотного очага, каким образом он умудряется раздеваться и одеваться без посторонней помощи: я знал, что живет он совершенно один. Насколько мне известно, у него нет никаких родственников. Он наверняка бы умер с голоду или попал в работный дом (убежден, что он предпочел бы первое), если бы не те средства, которые мне удавалось для него наскрести. Но я они иссякли до того, как Вы столь благородно добились для него пособия. У него нет никаких источников к существованию. В этом я абсолютно уверен.