Агата Кристи - Печальный кипарис

– Почему? Вы спрашиваете: почему? Ну так я вам отвечу: потому!

– Кое-кто считает, – тихо произнес Пуаро, – что Мэри Джерард так ловко вела игру, что втерлась в доверие к старой леди и заставила ее позабыть кровные узы и родственные чувства.

– Что ж, можно сказать и так, – согласилась сестра О'Брайен.

– А была ли Мэри Джерард ловкой и хитрой девушкой?

Сестра О'Брайен говорила медленно, как бы раздумывая:

– Нет, не думаю… Она никогда не хитрила, не изворачивалась. Она была не из таковских. Но бывает, что люди не вольны в своих поступках по причинам, о которых порой никто не догадывается…

– Я вижу, вы женщина рассудительная, сестра О'Брайен, – польстил ей Эркюль Пуаро.

– Я не охотница болтать о том, что меня не касается, – отозвалась она.

Но Пуаро, не сводя с нее пытливого взгляда, продолжал:

– Вы вместе с сестрой Хопкинс обсудили и решили, что некоторые обстоятельства не стоит извлекать на свет божий.

– Что вы имеете в виду? – встрепенулась сестра О'Брайен.

– Я говорю не о том, что имеет отношение к преступлению, а совсем о других вещах.

– Зачем ворошить старое? Все давно уж всё позабыли, – кивнула сестра О'Брайен. – Кто из нас не грешен. А старая леди была очень достойной женщиной, о ее доме сроду никаких сплетен не ходило, ни-ни… и умерла она, слава богу, уважаемая и почитаемая всеми.

Эркюль Пуаро кивнул, соглашаясь с собеседницей.

– Да-да, миссис Уэлман весьма уважали в Мейденсфорде.

Разговор принял совершенно неожиданный для Пуаро оборот, но он ничем не выдал своего изумления.

– К тому же с той поры минуло столько лет, – мечтательным голосом продолжала сестра О'Брайен. – Все позабыто, а теперь их никого и на свете нет. А я всегда так сочувствую влюбленным. И вот что я вам скажу: нет ничего тяжелее, если у человека жена в психиатрической лечебнице и он всю жизнь связан из-за этого по рукам и ногам, его можно только пожалеть, такой доли и врагу не пожелаешь.

– Да, это тяжкое испытание… – забормотал Пуаро, решительно ничего не понимая.

– Сестра Хопкинс рассказала вам, как мы с ней, не сговариваясь, написали друг другу про одно и то же? – спросила сестра О'Брайен.

– Нет, этого она мне не рассказывала, – признался сыщик.

– Ведь надо же, чтобы такое совпадение! Но так ведь и бывает! Только о ком-то услышишь, а через день или два непременно снова где-нибудь заведут разговор о том же человеке. А дальше – больше. Представляете? Я вижу эту фотографию на пианино, а в этот момент экономка доктора рассказывает сестре Хопкинс подробности этой печальной истории.

– Действительно очень любопытно, – заметил Пуаро и тут же забросил пробный камешек: – А Мэри Джерард знала… об этом?

– А кто бы ей сказал? – ответила сестра О'Брайен. – Я бы – ни за что. Да и сестра Хопкинс. Ну зачем? Что бы хорошего из этого вышло?

Она вскинула рыжеволосую голову и вопрошающе уставилась на Пуаро.

– В самом деле – ничего… – вздохнул Пуаро.

Элинор Карлайл…

Через разделяющий их стол Пуаро смотрел на нее пытливым взглядом.

Они были одни в комнате. Если не принимать во внимание охранника, наблюдавшего за ними сквозь стеклянную перегородку.

Пуаро отметил про себя умное, живое лицо с широким лбом, тонко очерченные ушные раковины и нос. Изящные черты. Да, судя по всему, очень гордое и эмоциональное создание, чувствуется хорошее воспитание, сдержанность и… что-то еще… как будто… страстность.

Он представился:

– Я Эркюль Пуаро. Меня направил к вам доктор Лорд. Он считает, что я могу вам помочь.

– Питер Лорд… – задумчиво проговорила Элинор Карлайл. Потом вспомнила, кто это, и на губах ее мелькнула улыбка. Но продолжила она сугубо официальным тоном: – Весьма великодушно с его стороны, но вряд ли вы сможете чем-либо мне помочь.

– Вы станете отвечать на мои вопросы? – спросил Пуаро.

– Поверьте, лучше бы вам ни о чем не спрашивать, – вздохнула она. – Мое дело в надежных руках. Мистер Седдон проявил настойчивость, и теперь у меня знаменитый адвокат.

– Но он не так знаменит, как я! – возразил Пуаро.

– У него превосходная репутация, – довольно равнодушно заметила она.

– Да, репутация спасителя преступников. А у меня превосходная репутация человека, умеющего доказывать невиновность.

Она наконец подняла глаза, очень выразительные, ярко-синие прекрасные глаза. И посмотрела прямо в лицо Пуаро.

– Вы верите, что я невиновна?

– А вы невиновны? – спросил Пуаро.

Легкая ироничная улыбка осветила лицо Элинор.

– Это один из образчиков ваших вопросов? На него очень легко ответить «да», не правда ли?

– Вы, наверное, очень устали? – неожиданно спросил Пуаро.

Она в изумлении широко раскрыла глаза.

– А почему… да, очень. Как вы догадались?

– Я просто знал…

– Я буду рада, когда это все кончится.

Пуаро некоторое время молча смотрел на нее.

– Я виделся с вашим… кузеном – можно я для удобства буду его так называть? – с мистером Родериком Уэлманом.

Ее гордое лицо медленно залилось краской. И Пуаро понял, что на один из своих вопросов получил ответ, не задавая его.

Она заговорила, и голос ее слегка дрожал:

– Вы виделись с Родди?

– Он делает для вас все, что может, – сказал Пуаро.

– Я знаю, – торопливо, смягчившимся голосом произнесла она.

– Он беден или богат?

– Родди? Собственных денег у него не слишком много.

– И в то же время он расточителен?

С почти отсутствующим видом она ответила:

– Ни он, ни я особенно об этом не задумывались. Мы знали, что наступит день… – Она замолчала.

– Вы рассчитывали на наследство? – поспешил уточнить Пуаро. – Это понятно. Возможно, вы слышали о результатах вскрытия тела вашей тети? Она умерла от отравления морфином.

– Я ее не убивала, – холодно сказала Элинор Карлайл.

– Может, вы помогли ей совершить самоубийство?

– Помогла… что?.. Ах да… Понимаю. Нет, я этого не делала.

– Вы знали, что ваша тетушка не оставила завещания?

– Нет, я и понятия не имела об этом. – Ее голос теперь звучал бесцветно, равнодушно. Она отвечала автоматически, не проявляя никакого интереса.

– А вы, вы сами сделали завещание? – спросил сыщик.

– Да.

– Вы написали его в тот день, когда с вами об этом говорил доктор Лорд?

– Да.

И вновь лицо ее порозовело.

– Кому вы завещали свое состояние, мисс Карлайл?

Элинор тихо проговорила:

– Я завещала все Родди… Родерику Уэлману.

– Он знает об этом? – спросил Пуаро.

– Конечно нет, – быстро ответила она.

– Вы не обсуждали с ним этот вопрос?

– Разумеется, нет. Он ужасно бы расстроился – ему бы очень не понравилось то, что я сделала.

– Кому еще известно о содержании вашего завещания?

– Только мистеру Седдону и, возможно, его служащим.

– Завещание составлял для вас мистер Седдон?

– Да. Я написала ему в тот самый вечер, я имею в виду вечер того дня, когда со мной об этом говорил доктор Лорд.

– Вы сами отнесли это письмо на почту?

– Нет, опустила его в почтовый ящик вместе с другими письмами.

– Вы его написали, вложили в конверт, запечатали, приклеили марку и опустили в почтовый ящик – comme a?[30] Вы не раздумывали над письмом, не перечитывали его еще раз?

Элинор пристально посмотрела на него и сказала:

– Да, я перечитала его. Я вышла, чтобы поискать марки. А когда вернулась, то пробежала его еще раз по диагонали, чтобы быть уверенной, что в нем все ясно изложено.

– Кто-нибудь находился в это время в комнате?

– Только Родди.

– Он знал, чем вы заняты?

– Я же сказала вам – нет.

– Мог ли кто-нибудь еще прочитать ваше письмо, когда вы выходили из комнаты?

– Я не знаю… Кто-нибудь из слуг, вы имеете в виду? Полагаю, кто-нибудь мог бы и войти, пока я отсутствовала.

– И до того, как туда вошел мистер Уэлман?

– Да.

– И он тоже мог бы его прочесть? – поинтересовался Пуаро.

Когда Элинор заговорила, в голосе ее звучала явная насмешка:

– Смею вас заверить, мосье Пуаро, что мой «кузен», как вы его назвали, не читает чужих писем.

– Таково ваше мнение о нем. Понимаю. Но вы были бы поражены, если бы узнали, как много людей делают то, что делать «не принято».

Элинор пожала плечами.

– Это было в тот день, когда вам пришла в голову мысль убить Мэри Джерард? – как бы невзначай спросил Эркюль Пуаро.

И в третий раз лицо Элинор Карлайл покраснело. Теперь оно просто пылало.

– Это вам сказал доктор Лорд?

– Это было тогда, не так ли? – мягко спросил Пуаро. – Когда вы заглянули в окно и узнали, что она пишет завещание. Это показалось вам забавным. Но ведь именно тогда вам пришло в голову, как было бы удобно… если бы Мэри Джерард умерла…

– Он понял… он взглянул на меня и понял… – проговорила Элинор тихим сдавленным голосом.

– Доктор Лорд многое понимает… – заметил Пуаро. – Он далеко не глуп, этот веснушчатый рыжеволосый молодой человек…

– Это правда, что он пригласил вас… помочь мне? – тихо спросила она.

– Правда, мадемуазель.

– Не понимаю, – вздохнув, сказала она. – Нет, не понимаю.

– Послушайте, мисс Карлайл, мне необходимо, чтобы вы подробно рассказали мне о том, что произошло в тот день, когда умерла Мэри Джерард: куда вы ходили, что делали. Более того: я даже хочу знать, что вы думали.

Она пристально на него посмотрела, и странная усмешка появилась на ее губах.

– Вы, вероятно, очень доверчивый человек. Неужели вы не понимаете, что мне ничего не стоит вас обмануть?

– Это не имеет значения, – спокойно сказал Пуаро.

Она была озадачена.

– Не имеет значения?

– Нет. Ибо ложь, мадемуазель, тому, кто умеет слушать, говорит не меньше, чем правда. А иногда даже больше! Итак, начнем. Вы встретили вашу экономку, милейшую миссис Бишоп. Она хотела пойти с вами и помочь. Вы ей не позволили. Почему?