— Спасибо, не хочу! Я как раз на днях говорила ему, что в приличном цивилизованном государстве должен быть способ помочь человеку безболезненно уйти из жизни, если он сам того желает. «И не будь вы трусом, доктор, — сказала я ему, — вы бы сделали это и сейчас».

— О, и что же он ответил? — в ужасе спросила Мэри.

— Непочтительный мальчишка только ухмыльнулся» милочка, и заявил, что вовсе не хочет, чтобы его из-за меня повесили. Он сказал: «Если бы вы завещали мне все ваши деньги, миссис Уэлман, тогда, само собой, другое дело». Нахальный юнец. Но он мне нравится. Его визиты помогают мне больше, чем все его лекарства.

— Да, он очень милый, — согласилась Мэри.

— Сестра О’Брайен его прямо обожает, да и сестра Хопкинс тоже.

— Хопкинс в ее-то возрасте следовало бы быть поумнее, а уж О’Брайен…

— Больная замолчала.

— Что это, машина подъехала.

Мэри выглянула из окна.

— Да, это машина. Мисс Элинор и мистер Родерика приехали.



II

Миссис Уэлман разговаривала с племянницей.

— Я так рада, Элинор, за тебя и за Родди.

Элинор улыбнулась ей.

— Я знала, тетя Лаура, что ты обрадуешься.

Больная спросила после некоторого колебания:

— Ты… любишь его, Элинор.

Тонкие брови девушки слегка приподнялись.

— Разумеется.

Лаура Уэлман быстро заговорила:

— Проста меня, дорогая. Я знаю, как ты сдержанна. Трудно понять, что ты думаешь и чувствуешь. Когда вы оба были много моложе, мне казалось, что ты, пожалуй, слишком привязана к Родди, и это неразумно. Я была рада, когда ты уехала за границу заканчивать образование. Ты вернулась совсем другой, была, по-видимому, совершенно равнодушна к Родди, и, надо же, это меня тоже огорчало. Привередливая я старуха, никак не угодишь, правда? Но мне всегда думалось, что у тебя, как бы это сказать, слишком страстная натура. Такие часто встречались в нашем роду, и люди эти были не очень-то счастливы в жизни… Но когда ты вернулась из-за границы и была так холодна к Родди, мне это было не по душе. Видишь ли, я всегда надеялась, что вы будете вместе. Ну, сейчас, слава богу, все устроилось! Но ты мне так и не сказала: ты действительно любишь его.

Элинор ответила спокойно и серьезно:

— Я люблю Родди достаточно, но не слишком сильно.

Миссис Уэлман кивнула в знак одобрения.

— Думаю, ты будешь счастлива. Родди нуждается в любви, но не выносит бурных страстей. Властность в женщинах отталкивает его. Если он будет любить тебя чуточку больше, чем ты его, это только к лучшему.

Она продолжала пристально смотреть на племянницу и вдруг спросила почти резким тоном:

— В чем дело, Элинор? Ты выглядишь как-то странно. Что-нибудь не в порядке.

Потом ее голос смягчился:

— Девочка моя, ты что, несчастна?

— Ну, конечно, нет, тетя. Что это тебе взбрело в голову.

Элинор встала, подошла к окну и уже оттуда спросила в свою очередь:

— Скажи мне честно, тетя Лаура, ты считаешь, что любовь — это всегда счастье.

Лицо миссис Уэлман омрачилось.

— В том смысле, какой ты в это вкладываешь, вероятно, нет. Когда слишком любишь, это приносит больше горя, чем радости. Но все равно, Элинор, через это надо пройти. Кто никогда по-настоящему не любил, тот, можно сказать, и не жил.

Дверь открылась, пропустив сиделку О’Брайен.

— Миссис Уэлман, доктор пришел.



III

У тридцатидвухлетнего доктора Лорда были песочного цвета волосы, некрасивое, но приятное лицо, все в веснушках, и квадратная челюсть — признак характера упрямого и решительного.

— Доброе утро, миссис Уэлман, — приветствовал он пациентку.

— Доброе утро, доктор. Познакомьтесь с моей племянницей, мисс Карлайл.

На лице врача отразилось откровенное восхищение. Протянутую ему руку он пожал так осторожно, словно боялся сломать ее.

Миссис Уэлман продолжала:

— Элинор и мой племянник приехали, чтобы подбодрить меня.

— Чудесно! — воскликнул доктор Лорд.

— Именно то, что вам нужно.

— Он все еще не отрывал взгляда от Элинор.

Та двинулась к двери и спросила, обернувшись:

— Я смогу поговорить с вами, прежде чем вы уйдете, доктор?

— О да… разумеется… конечно…

Какое-то время врач и пациентка беседовали только о ее болезни и медицине вообще, но внезапно миссис Уэлман переменила тему:

— Как я понимаю, моя племянница хочет поговорить с вами. Кстати, как она вам понравилась? Вы ведь раньше с ней, не встречались.

Лицо доктора Лорда стало пунцовым. Казалось, вспыхнули даже его светлые брови. Он, запинаясь, ответил:

— Очень… очень привлекательная особа, и, я думаю, умница… и все такое.

Больную явно забавлял этот разговор. Она подумала: «Как он еще, в сущности, молод», — а вслух сказала:

— Вам надо бы жениться, доктор.



IV

Родди вышел в сад. Он пересек широкий газон, прошел по мощеной дорожке и незаметно для себя забрел в ухоженный огород. Мысли его обратились к будущему. Не исключено, что когда-нибудь им с Элинор предстоит жить здесь, в Хантербери. Лично ему сельская жизнь по душе, но вот Элинор… Может, она предпочтет обосноваться в» Лондоне? А вообще-то, одобрительно подумал он, Элинор прямо совершенство: на нее приятно смотреть, с ней приятно говорить — и при этом она такая сдержанная, рассудительная. Будущее рисовалось ему в самых радужных красках. Надо полагать, они с Элинор скоро поженятся. На первых порах им, видимо, придется трудновато, но особых причин для беспокойства нет. Он искренне надеется, что тетя Лаура проживет еще долго… Она всегда так заботилась о нем, брала его сюда на каникулы, неизменно интересовалась всеми его делами. Его мысли отвлекались от неизбежной смерти тетки (Родди вообще терпеть не мог ни неприятных мыслей, ни неприятных переживаний). Но зато… э… потом будет просто замечательно жить здесь, особенно если достаточно денег на содержание усадьбы. Интересно, как тетушка распорядится своим состоянием? Впрочем, особого значения это не имеет. Правда, часто очень много зависит от того, у кого деньги — у мужа или у жены, но Элинор — не тот случай. У нее уйма такта, да и на деньги она вовсе не жадная. Нет, нет, что бы ни случилось, беспокоиться не о чем, удовлетворенно подумал Родди и, преисполненный благодушия, продолжал свою прогулку, углубившись теперь в небольшой лесок, куда он прошел через калитку из окруженного оградой сада. Жаль, что нарциссы здесь уже отцвели, но какая прелесть эти пятна солнечного света на зеленой траве! На мгновение Родди охватило какое-то неясное беспокойство, словно облачко окутало его душу, бывшую за секунду до этого такой умиротворенной, такой всем довольной. Он смутно подумал, даже не подумал, а почувствовал: чего-то мне не хватает, мне что-то нужно, но что, что?.. Золотой свет, пробивающийся сквозь густую зелень ветвей, мягкий душистый воздух — все это вдруг наполнило его каким-то неосознанным чувством тревоги и нетерпения. Родди показалось, что даже кровь в его жилах заструилась быстрее, а сердце забилось учащеннее.

Из гущи деревьев вышла и направилась к нему девушка, девушка в мерцающем ореоле кудрей цвета бледного золота, на щеках которой лежал легкий румянец, нежный, как цвет лепестков шиповника.

Родди подумал: «Какая красота, какая немыслимая, потрясающая красота». Он стоял как зачарованный, не в силах не то что двинуться, а даже вздохнуть. Только одно ощущение было у него: окружающий мир завертелся каруселью, все в нем перемешалось в сумасшедшем, пестром, ликующем беспорядке.

Девушка внезапно остановилась, потом нерешительно приблизилась к нему. Голос ее звучал неуверенно:

— Вы не помните меня, мистер Родерик? Правда, ведь это было так давно… Я Мэри Джеррард, из сторожки.

Родди, до этого стоявший, словно громом пораженный, постепенно вновь обретал дар речи.

— Так вы Мэри Джеррард?

— Я, конечно, изменилась с тех пор, как вы видели меня.

— Да, — пробормотал молодой человек, — вы очень изменились. Я и не узнал бы вас.

Он по-прежнему смотрел на нее, не видя и не слыша ничего вокруг. Не слышал он и шагов за своей спиной. Их услышала Мэри и вскинула глаза.

Элинор постояла минуту неподвижно, потом сказала:

— Хэлло, Мэри.

— Добрый день, мисс Элинор. Приятно снова увидеться с вами. Миссис Уэлман очень ждала вас.

— Давно мы с вами не встречались, Мэри. Кстати, сиделка О’Брайен послала меня за вами. Она хочет, чтобы вы помогли ей поднять миссис Уэлман.

Мэри быстро ответила:

— Ну, конечно, сию минуту.

Тут же она побежала к дому. Элинор молча смотрела ей вслед. Бежала Мэри легко и красиво, в каждом ее движении была прирожденная грация.

Родди тихонько промолвил:

— Аталанта, царица амазонок…

Если он ждал какого-то отклика от Элинор, то обманулся в ожиданиях: девушка промолчала.



V

— Ну, пойдем, Мэри, такой чудный фильм.

— Спасибо, Тед, но мне, правда не хочется.

Тед Бигленд сказал сердито и обиженно:

— Не пойму я тебя теперь, Мэри. Ты стала совсем другая.

— Вовсе нет, Тед.

— Да, уж я вижу. Я думаю, это потому, что ты была в этой шикарной школе, а потом в Германии. Мы уже недостаточно хороши для тебя. Ты почти леди, Мэри.

Девушка сказала с каким-то озлоблением:

— Почти — это не бог весть что… А, впрочем, кто сейчас обращает на это внимание.

Величественная фигура, затянутая в черное, внезапно выросла перед молодыми людьми. Тед отступил на несколько шагов и почтительно поздоровался:

— Добрый вечер, миссис Бишоп. Миссис Бишоп милостиво кивнула.

— Добрый вечер, Тед Бигленд. Добрый вечер, Мэри. Она проследовала мимо, словно фрегат под всеми парусами.

Мэри задумчиво посмотрела ей вслед:

— Она не любит меня.