Полковник Пайкэвэй сочувственно улыбнулся.

— Чарлстон, Конвей и Курто, — сказал он. — Им доверяли полностью, они были проверены-перепроверены…

— Порой начинаешь сомневаться, а можно ли доверять хоть кому-то, — уныло сказал сэр Джордж.

— Какие тут сомнения? — сказал полковник Пайкэвэй. — Конечно, нельзя.

— Взять хотя бы Стаффорда Ная, — сказал сэр Джордж. — Из хорошей семьи… Из почтеннейшей, я бы даже сказал. Я лично знал и его отца, и деда.

— В семье не без урода.

Это замечание не смутило сэра Джорджа. Он словно его и не слышал.

— Не могу отделаться от сомнений. Понимаете, иногда он кажется таким несерьезным…

— Когда я был помоложе, — неожиданно сообщил полковник Пайкэвэй, — я повез двух своих племянниц смотреть замки на Луаре[40]. Вижу — на берегу рыбак. А у меня с собой была удочка. Вот он мне и говорит: «Vous n'etes pas un pecheur serieux? Vous avez des femmes avec vous»[41].

— Неужели вы думаете, сэр Стаффорд?..

— Нет-нет, никаких историй с женщинами. Его слабость — ирония. Любит подшутить. Не может отказать себе в удовольствии выставить других дураками.

— Но ведь это, согласитесь, не очень хорошая черта.

— Почему? Лучше так, чем заключать сделки с врагами.

— Если бы только можно было быть уверенным, что он абсолютно надежен… А вы что скажете? Какое ваше мнение?

— Надежен, как стена. Причем каменная. Стены тоже разные бывают. — Полковник добродушно улыбнулся. — На вашем месте я бы не беспокоился.


Сэр Стаффорд Най отодвинул чашку кофе, взял газету и, просмотрев заголовки, принялся внимательно изучать страницу с личными объявлениями. Этот раздел он просматривал с пристальным вниманием вот уже седьмой день. Он был разочарован, но не удивлялся. С какой стати ему должны были отвечать? Он медленно скользил взглядом по множеству странных объявлений, благодаря которым он читал эту страницу с неизменным интересом. Далеко не все они были личными. Половина, если не больше, оказывались замаскированной рекламой, а то и откровенными предложениями купли-продажи. Вероятно, их следовало бы поместить в других разделах, но они оказались здесь — видимо, в расчете на то, что привлекут больше внимания в этой рубрике. Среди них было и несколько, так сказать, обнадеживающих.

«Молодой человек, не согласный на тяжелую работу и предпочитающий легкую жизнь, будет рад заняться любимым делом».

«Девушка желает поехать в Камбоджу[42]. Только не гувернанткой».

«Огнестрельное оружие с ноля битвы под Ватерлоо[43]. Любые предложения».

«Потрясное! Расчудесное! Меховое манто. Срочно продается. Хозяйка выезжает за границу».

«Знаете Дженни Кэпстен? Пироги у нее — объеденье! Заходите на Ящеричную улицу, 14, С.В. 3».

Палец Стаффорда Ная на секунду остановился. Дженни Кэпстен. Приятное имя. А есть ли такая улица — Ящеричная? Должна быть. Ни разу не слыхал. Он вздохнул и снова повел пальцем вниз по колонке, но почти сразу остановился.

«Пассажир из Франкфурта: четверг, 11 ноября, мост Хангердфорд, 19.20».

Четверг, 11 ноября. Да это же… точно, это сегодня. Сэр Стаффорд Най сразу же пришел в отличное расположение духа. Он откинулся в кресле и допил свой кофе. Хангердфорд. Хангердфордский мост. Он встал и прошел на кухню. Миссис Уоррит ловко шинковала картофель, тут же сбрасывая его в большую кастрюлю с водой. На сэра Стаффорда она взглянула не без удивления.

— Вам что-то нужно, сэр?

— Да, — сказал он. — Если бы вам назначили встречу на Хангердфордском мосту, куда бы конкретно вы пошли?

— Куда бы я пошла? — Миссис Уоррит призадумалась. — Вы, конечно, имели в виду, если бы я согласилась пойти?

— Да, конечно, если бы вы согласились.

— Ну, тогда я бы пошла прямо на мост. А куда ж еще?

— Вы хотите сказать, что поехали бы в Хангердфорд, что в Беркшире?[44]

— А где это?

— В восьми милях[45] за Ньюбери[46].

— Про Ньюбери я слыхала. Мой старик там в прошлом году поставил на лошадку. И выиграл.

— Значит, вы бы отправились в Хангердфорд под Ньюбери?

— И не подумала бы, — заявила миссис Уоррит. — Зачем это мне тащиться в такую даль? Я бы пошла на Хангердфордский мост, и все тут.

— Вы считаете…

— Ну да — от Черинг-Кросс[47] рукой подать. Вы же прекрасно знаете этот мост. Через Темзу.

— Да, — сказал сэр Стаффорд Най. — Прекрасно знаю. Благодарю вас, миссис Уоррит.

Ему показалось, что все это напоминает подбрасывание монетки: орел или решка? Объявление в утренней лондонской газете касалось Хангердфордского железнодорожного моста. Вполне вероятно, податель объявления имел в виду именно Лондон, хотя у сэра Стаффорда Ная имелись на этот счет некоторые сомнения. По собственному опыту он знал, что девушка мыслит весьма оригинально, и вряд ли следует ожидать от нее стандартных решений. Но ему не оставалось ничего иного. Конечно, могут быть и другие Хангердфорды, и в каждом из них, вероятно, есть мосты. Но сегодня — сегодня он пойдет и посмотрит.

Вечер был холодный и ветреный, временами накрапывал дождик. Сэр Стаффорд поднял воротник своего макинтоша и побрел дальше. Ему не в первый раз приходилось идти по Хангердфордскому мосту, но он никогда не пошел бы сюда ради удовольствия. Внизу струилась река, а по мосту сновало множество совершенно одинаково одетых людей. Запахнув плащи и надвинув поглубже шляпы, они все как один горячо желали одного: скорее оказаться дома, подальше от дождя и ветра. «Трудновато будет», — подумал сэр Стаффорд Най, — «узнать кого-то в этой толпе. Семь двадцать. Не самое лучшее время для свиданий. А может, это все-таки Хангердфорд в Беркшире. Странно все это, что ни говори».

Он уверенно продвигался вперед. Не обгоняя тех, кто шел впереди, и старательно лавируя, чтобы не столкнуться с теми, кто шел навстречу. Он шел достаточно быстро, чтобы его самого не пытались обогнать, хотя при желании любой мог это сделать. А может, это послание розыгрыш. Не в его вкусе, конечно, но вкусы бывают разные.

Однако, как ему казалось, ей такие шутки тоже вряд ли бы пришлись по вкусу. Людской поток немного усилился и даже слегка оттеснил его в сторону. Совершенно неожиданно прямо перед ним возникла женщина в макинтоше, и он, не успев посторониться, налетел на нее. Женщина упала, и сэр Стаффорд поспешно нагнулся, протягивая ей руку.

— Все в порядке?

— Да, спасибо.

Она поднялась и заспешила дальше, успев прежде сунуть что-то в его ладонь, а другой рукой слегка сжать его пальцы. А потом она исчезла, скрылась, смешалась с толпой. Стаффорд Най снова двинулся вперед. Догнать ее он все равно бы не мог. Он ускорил шаг, сжимая что-то в руке. Казалось, мосту не будет конца, но наконец-то он достиг его со стороны Суррея[48].

Через несколько минут он уже сидел за столиком в маленьком кафе, заказывая подошедшему официанту чашечку кофе. Наконец-то он посмотрел на то, что было у него в руке. Очень тонкий непромокаемый конверт. Внутри другой — белый, из дешевых. Он вскрыл и этот. То, что лежало внутри, удивило его. Это был билет.

Билет в Фестиваль-Холл[49] на завтрашний вечер.

Глава 5

Вагнеровская мелодия

Сэр Стаффорд Най поудобнее уселся на своем месте и стал слушать громыханье марша Нибелунгов, которым начинался спектакль. Хотя он и любил Вагнера[50], «Зигфрид» отнюдь не был самой любимой из «Кольца Нибелунгов» [51]оперой. Он всегда отдавал предпочтение «Золоту Рейна» и «Гибели богов». Тема юного Зигфрида[52], слушающего пение птиц, по какой-то неведомой причине раздражала его, вместо того чтобы преисполнять восхищением. Может быть, из-за воспоминаний молодости — когда-то он слушал эту оперу в Мюнхене, где пел поразительный тенор, еще более поражающий своими объемами, а он был еще слишком молод, чтобы примириться с вопиющим несоответствием прекрасной музыки и внешности Зигфрида, юность которого осталась в далеком прошлом. Зрелище, которое представлял собой слоноподобный Зигфрид, катающийся по земле в пароксизме[53] мальчишеской радости, вызвало у него отвращение. Что же касается пенья птичек в сопровождении лесных шорохов — оно оставляло его совершенно равнодушным. Нет, он всегда предпочитал рейнских дев, хотя в те далекие мюнхенские дни девы тоже были откормлены до безобразия. Но это ему почему-то не так мешало. Упиваясь мелодическим шипеньем воды и жизнеутверждающей темой всеобщего ликования, он не обращал внимания на то, что видел.

Время от времени он как бы случайно осматривался. Свое кресло он занял одним из первых. Зал был, как водится, полон. Начался антракт. Сэр Стаффорд встал и оглядел зал. Кресло рядом с ним оставалось пустым. Кто-то должен был прийти и не пришел. Может быть, по этой причине, а может быть, и потому, что опоздавших в зал не пускали по установившейся на вагнеровских концертах традиции, но кресло пустовало.

Он вышел в фойе, прошелся, выпил чашку кофе и вернулся с первым звонком. На этот раз, подходя к своему ряду, он увидел, что соседнее кресло занято. Его снова охватило прежнее волнение. Он прошел на свое место и сел. Да, это была женщина из франкфуртского аэропорта. На него она и не взглянула; она смотрела прямо перед собой. Ее лицо было таким же, каким он его запомнил — те же четкие, чистые линии. Она слегка повернула голову и скользнула взглядом по его лицу, словно не узнавая. Это демонстративное неузнавание было красноречивее слов. Их встреча не должна привлекать внимание. Во всяком случае, не сейчас. Свет постепенно гас. Женщина обернулась к нему.