— Да, — повторила она. — Да, само собой. Боюсь, что мы с Селией давно не виделись. Очень давно.

— Понятно. Конечно, она — очень импульсивная девушка, — заявила миссис Бартон-Кокс. — Сегодня думает одно, завтра — другое. Разумеется, очень образованна, университет закончила с отличием, однако… это ее увлечение политикой… конечно, в наше время все молодые люди интересуются политикой.

— Боюсь, я довольно далека от политики, — сказала миссис Оливер, которая действительно на дух ее не переносила.

— Дело в том, что я хотела бы кое-что у вас спросить. Без околичностей. Уверена, что вы меня поймете. Все говорят, что вы сама доброта и всегда готовы помочь.

«Уж не собирается ли она одолжить у меня денег?» — встревожилась миссис Оливер — ей такие подходцы были не в диковинку.

— Вы должны понять, насколько это для меня важно. Я… я просто обязана во всем разобраться. Ведь Селия собирается замуж — вроде бы уже все решено — за моего сына Десмонда.

— Ах, вот как! — умильно пробормотала миссис Оливер.

— Во всяком случае, такие у них планы. Само собой, надо же хоть что-то знать о будущей невестке, особенно меня интересует одно обстоятельство. Должно быть, я вас шокирую — вот так, ни с того ни с сего, начинаю расспрашивать, и я бы не в коем случае… поверьте, никогда бы не решилась вот так заговорить с совершенно незнакомым человеком… но я чувствую, что вы мне не чужая, дорогая миссис Оливер.

«И очень жаль», — подумала миссис Оливер. Она уже начинала нервничать и пыталась угадать, в чем дело. Может, у Селии родился — или скоро родится незаконный ребенок, и дама рассчитывает выведать у нее какие-то подробности. «Только этого не хватало… Впрочем, я с ней не виделась уже лет пять, — подумала миссис Оливер, — значит, Селии сейчас уже двадцать пять Значит, я с чистой совестью могу сказать, что я не в курсе дела».

Миссис Бартон-Кокс наклонилась к ней поближе, тяжело дыша от возбуждения.

— Расскажите мне все, очень вас прошу. Я уверена — вам все известно или, по крайней мере, вы догадались, как все было на самом деле. Так кто же кого убил — мать отца или отец мать?

Миссис Оливер ожидала чего угодно, только не этого. Она в полной растерянности смотрела на миссис Бартон-Кокс.

— Но я не… — Она запнулась. — Я не понимаю… То есть почему это вы решили, что…

— Дорогая миссис Оливер — вы не можете не знать..

Это был очень громкий процесс. Конечно, уже лет десять прошло, а то и все двенадцать, но в свое время о нем все были наслышаны. Я уверена, что вы вспомните, должны вспомнить!..

Миссис Оливер лихорадочно обдумывала ситуацию. Селия — ее крестница. Да, это так. Мать Селии — ну да, Молли Престон Грей, была приятельницей миссис Оливер — не то чтобы очень близкой… А замуж Молли вышла за военного, за сэра — как его там — Равенскрофта. Или он был послом? Попробуй теперь вспомни. Она даже не помнила точно, была ли подружкой невесты на свадьбе. Кажется, была. Свадьба была вполне торжественной — в Гарде Чепел или где-то еще. Как же быстро все эти подробности улетучиваются! После этого она с ними не встречалась много лет — они были за границей… но где? На Ближнем Востоке? В Персии? Ираке? Или в Египте? Малайе? Она почти с ними не виделась, только в их редкие наезды в Англию. Смутные воспоминания о родителях Селии напоминали старые, выцветшие фотографии. Вроде бы кто-то знакомый, но лица узнать почти невозможно. Ни одной мало-мальски запомнившейся встречи или разговора… Сэр Равенскрофт и леди Равенскрофт, урожденная Молли Престон Грей. Однако… Миссис Бартон-Кокс все еще сверлила ее взглядом. И была явно возмущена тем, что она настолько некомпетентна: не может вспомнить такое скандальное дело.

— Кто кого убил? Вы хотите сказать, что оба они убиты? Значит, это все-таки был несчастный случай?

— Нет-нет. Ничего подобного. Это произошло на взморье. Кажется, в Корнуолле[296]. Где-то, где много скал… В общем, у них там был свой дом. Обоих нашли на скале у обрыва, и оба были застрелены, представьте себе. Но полиция никак не могла разобраться — то ли жена убила мужа, а потом покончила с собой, то ли муж застрелил жену и сам застрелился. Они пытались разобраться — гильзы, характер ран и прочее, — но так и не поняли, в чем там было дело. В конце концов решили, что это — двойное самоубийство. А какой вынесли вердикт[297], не помню. То ли неосторожное обращение с оружием, то ли что-то еще в этом роде. Но все, конечно, догадывались, что это произошло не спонтанно, в то время о многом поговаривали, сами понимаете…

— Должно быть, сплошные фантазии, — сказала со слабой надеждой миссис Оливер.

— Вряд ли… хотя, конечно, трудно судить. Кто-то пустил слух, что они поссорились в тот день или накануне, одни намекали, что тут замешан другой мужчина, другие — что женщина. Поди разберись, где тут правда, а где вымысел. По-моему, дело замяли, потому что генерал Равенскрофт занимал довольно высокий пост. Сказали, что в тот год он лечился в санатории и был очень подавлен или болен, так что сам не понимал, что делает.

— Сожалею, — произнесла миссис Оливер подчеркнуто твердым голосом, — но мне об этом решительно ничего не известно. Они действительно мои хорошие знакомые, но я понятия не имею, что там произошло, и уж конечно не знаю никаких подробностей. Честно говоря, я даже представить не могу, что же случилось…

«А уж если говорить начистоту, — подумала миссис Оливер, досадуя, что у нее не хватит храбрости сказать это вслух, — с твоей стороны самая настоящая наглость расспрашивать меня о том, чего я и сама не знаю!»

— Мне необходимо знать, — твердила свое миссис Бартон-Кокс.

Она прикрыла глаза, чем-то напоминавшие жесткие мраморные шарики.

— Поймите же! Ведь мой мальчик, бесценное мое сокровище, собирается жениться на Селии.

— Очень жаль, но я ничем не могу помочь, — сказала миссис Оливер. — Я ничего не знаю.

— Но вы должны знать, — сказала миссис Бартон-Кокс. — Вы же пишете такие чудесные книжки, вы все знаете о преступлениях. Кто их совершает и по какой причине. Вы ведь так хорошо изучили характеры людей, что сразу распознаете, кто есть кто на самом деле; распознаете то, что скрыто от посторонних глаз.

— Я ничего не знаю, — повторила миссис Оливер уже довольно жестко.

— Но мне, кроме вас, больше не к кому обратиться! Не могу же я пойти с расспросами в полицию — столько лет прошло, да и что они могут сказать — ведь тогда так старались замять это дело. Но у меня просто сердце не на месте: я должна докопаться до истины.

— Я пишу всего лишь книги, — холодно сказала миссис Оливер. — А это сплошные фантазии, от начала и до конца. Я никак не связана ни с их убийцами, ни с полицейскими, которые вели это дело. Так что я никоим образом не смогу вам помочь.

— Но вы ведь можете расспросить свою крестницу.

— Селию?! — Миссис Оливер даже опешила. — Помилуйте! Она ведь была еще ребенком, когда это случилось!

— Ну и что? Не сомневаюсь, что она все знает, — сказала миссис Бартон-Кокс. — Дети всегда все знают о своих родителях, даже если те что-то скрывают. А вам она скажет. Я уверена. Выложит всю правду.

— Но почему бы вам самой не спросить у нее? Это было бы разумнее всего.

— Вряд ли я могу себе это позволить, — вздохнула миссис Бартон-Кокс. — Видите ли, Десмонду это наверняка не понравится. Понимаете — все, что касается Селии, он принимает чересчур близко к сердцу… А вы как-никак ее крестная.

— Но это не дает мне права вторгаться в ее жизнь, — отрезала миссис Оливер и демонстративно посмотрела на часы. — Однако как затянулся этот дивный ленч! — сказала она. — Мне пора. У меня очень важная встреча. Всего хорошего, миссис… э-э… Бедли-Кокс, простите, что не оправдала ваших надежд — вопрос уж очень деликатный. И потом, неужели это так важно?

— Для меня — чрезвычайно!

В этот момент мимо проходила одна писательница, с которой миссис Оливер была хорошо знакома. Она вскочила и схватила ее за руку.

— Луиза, дорогая, как я рада вас видеть! Оказывается, вы тоже здесь.

— О! Ариадна, сколько лет, сколько зим! По-моему, вы похудели, ведь так?

— Вы всегда мне льстите, — сказала миссис Оливер, схватив приятельницу под руку и увлекая ее подальше от диванчика. — Я очень спешу — у меня важная встреча.

— Кажется, вас заарканила эта ужасная особа? — спросила приятельница, оглядываясь через плечо на миссис Бартон-Кокс.

— Она задавала мне совершенно немыслимые вопросы, — сказала миссис Оливер.

— Вот как. И вы смогли ей ответить?

— Нет. Пристала ко мне с тем, что меня вовсе не касается. И совершенно мне неизвестно. А если бы даже и было известно, я бы ничего ей не сказала.

— Значит, вы обсуждали что-то интересное?

— Пожалуй, — сказала миссис Оливер, которую внезапно осенила одна идея, — пожалуй, это и впрямь могло бы оказаться интересным, но…

— Она встала и вот-вот кинется следом за вами, — заметила ее собеседница. — Пойдемте-ка отсюда. Кстати, я могу вас куда-нибудь подбросить, если вы не на машине.

— Я никогда не езжу по Лондону на машине — такая морока с парковкой…

— Кому вы говорите! Сплошная нервотрепка!

Миссис Оливер со всеми распрощалась, пробурчав все положенные благодарности и выразив все восторги — вполне искренние и пылкие, и вскоре уже ехала в машине приятельницы по Лондонской площади.

— Вам на Итон Террас, верно? — спросила великодушная приятельница.

— Да, — ответила миссис Оливер. — Но сначала мне нужно кое-куда заскочить — это кажется, где-то в Уайтрайерс Мэншнз. Точное название не помню, но могу показать.

— Знаю, многоквартирные дома. Довольно современный район. Весь расчерчен на квадраты, и дома как кубики.

— Да-да, мне туда, — сказала миссис Оливер.