— Вы, наверное, решили, что нужно искать среди ваших спутников?

— Я только присматривалась.

— И никакого запаха зла вы не почувствовали?

— Надо же, запомнили. Нет, никто из наших спутников не вызвал у меня подозрений. Мне никто не говорил, с кем я должна познакомиться, но она сама нашла меня.

— Элизабет Темпл?

— Да. Это был словно лучик света, — сказала мисс Марпл, — да, лучик света в полном мраке. До тех пор мне приходилось действовать наугад. Некоторые моменты были более или менее известны — если исходить из того, что полунамеками сообщил мне мистер Рафиль… Конечно же кто-то стал жертвой убийцы… Иначе он не стал бы просить меня об услуге… Видите ли, единственное, что связывало нас с мистером Рафилем, было убийство. В Вест-Индии. Мы с ним оба оказались замешанными в ту историю, и все, Что он знал обо мне, так или иначе касалось того трагического события. Так что речь конечно же шла об убийстве, причем не в результате несчастного случая, а о спланированном убийстве. Судя по намекам мистера Рафиля, следовало ожидать, что виновным окажется какой-то человек, решившийся на крайность и пренебрегший всеми божескими законами. Надо было искать сразу две жертвы. Во-первых, кто-то был убит, а потом, видимо, осудили невинного человека. Тоже жертву, который вынужден расплачиваться за чужое преступление. Так вот, мучительно над всем этим размышляя, я никак не могла зацепиться за что-нибудь… конкретное… До разговора с мисс Темпл. Тогда-то и обнаружилось первое звено, связывавшее нас с мистером Рафилем. Она рассказала об одной своей бывшей ученице, которая, оказывается, была обручена с сыном мистера Рафиля. Но, сказала она, девушка так и не вышла за него замуж. Я спросила, почему, и она ответила: «Потому что она умерла». Я спросила, почему она умерла, и она произнесла с невероятной болью и горечью — я до сих пор слышу ее голос, он словно похоронный колокол — она произнесла всего лишь одно слово: — Любовь. Я не сразу поняла, что она имела в виду. Признаться, я подумала, что девушка покончила с собой из-за несчастной любви. К сожалению, это случается не так уж редко. Вот и все, что я тогда узнала. Нет, еще одну важную деталь: она отправилась в эту поездку не ради развлечения. Она сказала мне, что для нее это своего рода паломничество. Она ехала в какое-то определенное место или к какому-то определенному человеку. Кто этот человек, я узнала позже.

— Архидьякон Брабазон?

— Да. Я тогда и не подозревала о его существовании. Но поняла, что главных действующих лиц этой драмы надо искать не среди пассажиров туристического автобуса. Правда, в какой-то момент у меня возникли сомнения относительно Джоанны Кроуфорд и Эмлина Прайса.

— Чем же они вам не угодили?

— Просто они молоды, — сказала мисс Марпл. — А молодость часто безрассудна. Тут вам и суицид, и внезапная агрессия, и отчаянная ревность, и, естественно, любовные трагедии. Да, я к ним приглядывалась, но убедилась, что они тут ни при чем. Очень приятные молодые люди — ни тени озлобленности, отчаяния, безысходности. Это уже потом, когда мы сидели и разговаривали в «Старой усадьбе», я, пытаясь навести на ложный след, сказала, что считаю их наиболее вероятными виновниками гибели мисс Темпл. Если я еще увижусь с этими славными молодыми людьми, — виноватым голосом сказала мисс Марпл, — непременно попрошу у них прощение за то, что оговорила их… чтобы замаскировать свои истинные догадки.

— А дальше — смерть Элизабет Темпл?

— Нет, — сказала мисс Марпл. — Дальше произошло вот что. Я попала в «Старую усадьбу». Там меня приняли очень радушно. И об этом тоже позаботился мистер Рафиль. Я понимала, что мне необходимо быть там, а вот для чего — не имела никакого представления.

Возможно, это было всего лишь место, где я должна была получить еще какую-то информацию, необходимую для порученного мне дела. Ох, простите, пожалуйста, — вдруг спохватилась мисс Марпл, — я слишком уж увлеклась. Сколько можно докучать вам своей болтовней…

— Прошу вас, продолжайте, — сказал профессор Вэнстед. — Вы не представляете, как интересно то, что вы рассказываете. Это подтверждает многие мои профессиональные наблюдения. Пожалуйста, говорите обо всем, что вы думали и чувствовали.

— Да, продолжайте, — попросил сэр Эндрью Мак-Нил.

— Скорее я это чувствовала, — сказала мисс Марпл. — Понимаете, дело не просто в логических рассуждениях. Это именно на уровне ощущений, что-то особое, что окружает вас, что можно охарактеризовать словом «атмосфера».

— Да, — сказал Вэнстед, — очень хорошее сравнение. Атмосфера в доме, в саду, в лесу, в пивном баре, в коттедже, где угодно…

— Три сестры. Вот о чем я вдруг подумала, когда шла в «Старую усадьбу». Миссис Глинн встретила меня очень приветливо. И все же в этих словах — «три сестры» — мне почудилось что-то угрожающее. Три сестры были в какой-то русской пьесе, они же были и в шекспировском «Макбете» — я имею в виду трех ведьм. Когда я очутилась в самом доме, я ощутила, что там царит атмосфера печали, глубокого, неизбывного горя, да еще ко всему этому примешивается страх. И все же скорее всего к этому причастны были две сестры, а третья как бы им противостояла.

— Весьма любопытно, — сказал Вэнстед.

— Я имею в виду миссис Глинн. Она пришла за мной — передала приглашение и объяснила, почему меня пригласили. Это была совершенно нормальная, милая женщина, к сожалению вдова. Она не казалась особенно счастливой, но и несчастной ее назвать было бы трудно — просто ей было не очень-то просто жить в атмосфере, которая не соответствовала ее характеру. На следующее утро мне довелось выслушать от старой служанки, которая принесла мне чай, давнюю историю про девушку, которую убил ее возлюбленный. И еще рассказала, что примерно в то же время, там было еще несколько подобных случаев. Мне пришлось в очередной раз все обдумать. Своих спутников я исключила, так как они к моим поискам не имели никакого отношения. Поэтому сам собой напрашивался вопрос: а что если этот самый убийца — в усадьбе? Здесь, в доме, где мне пришлось остановиться. Клотильда, Лавиния, Антея. Имена трех таинственных сестер, трех счастливых — несчастных — страдающих — живущих в страхе — что еще можно сказать?.. Мое внимание сразу привлекла Клотильда. Высокая, красивая женщина. Яркая личность. Да, ее с неменьшим основанием можно было назвать яркой личностью, чем Элизабет Темпл.

Поскольку поле моих поисков постепенно сузилось, я решила для начала вспомнить все, что я знаю о трех сестрах. Три Парки[289]. Какая из них могла стать убийцей? И до какой степени изуверства это могло дойти? И тогда я почувствовала, что меня медленно, как болотный туман, обволакивает гнетущая атмосфера этого дома. Три сестры жили в атмосфере, где совершилось какое-то злодеяние. Но кто из них мог его совершить? Я начала наблюдать за Клотильдой. Клотильда была красивая, физически сильная женщина, кроме того, на мой взгляд, она была способна на сильные чувства. Глядя на нее, я почему-то вспомнила Клитемнестру. Кстати, недавно, — вдруг сказала мисс Марпл, — меня любезно пригласили на постановку этой греческой пьесы — в довольно известной школе для мальчиков. Мне очень понравился ихний Агамемнон, но особенно меня поразила игра мальчика, игравшего Клитемнестру. Необыкновенный талант… Ну так вот, мне показалось, что Клотильде тоже ничего не стоило бы убить своего мужа прямо в ванне…

Профессор Вэнстед едва не расхохотался. Уж с очень серьезным видом мисс Марпл все это излагала. Но тут ее глаза лукаво блеснули: Конечно, звучит это все очень нелепо, верно? И все же я видела ее в этой роли, понимаете? Тем не менее, к моему глубокому прискорбию, мужа у нее не было. Никогда. Так что убить его она не могла…

Дальше я стала присматриваться ко второй сестре, к Лавинии Глинн. Она показалась мне удивительно милой, здравомыслящей и приятной женщиной. Но ведь общеизвестно, что многие убийцы были весьма обаятельными людьми. Само очарование и любезность. Я называю людей такого сорта респектабельными убийцами. Они совершают убийство из чисто практических соображений. Никаких эмоций и переживаний. Я не считала, что миссис Глинн на такое способна, и была бы крайне удивлена, будь это так, но теоретически всякое было возможно. У нее муж был. Она овдовела несколько лет назад. Да, всякое могло случиться…

Однако куда большее беспокойство мне внушала третья сестра — Антея. Совсем не приспособленная к жизни, по-моему, даже немного не в себе. Я заметила, что она чего-то боится. Ужасно боится. Это наводило на подозрения… Что она совершила какое-то преступление, которое считала давно забытым, а оно вдруг напомнило о себе. И теперь ее снова мучают опасения. Может быть, в связи с расспросами Элизабет Темпл она до смерти боится, что то преступление настигнет ее, будет раскрыто. У нее была странная манера — смотрит на вас, а потом вдруг быстро оглядывается через плечо, словно кто-то стоит у нее за спиной. Кто-то, кто нагоняет на нее страх. Так что, возможно, она и была той, кого я искала. Не совсем нормальный человек способен убить со страха, ему кажется, будто его преследуют. Примерно так же я обдумывала все возможные варианты относительно пассажиров автобуса. Но тягостная атмосфера усадьбы давила на меня все сильнее. Утром, когда я прогуливалась по саду в сопровождении Антеи, мы натолкнулись на что-то вроде холмика. Раньше на этом месте стояла оранжерея, потом из-за недостатка средств она обветшала и развалилась, превратилась в груду кирпичей, которую присыпали землей и дерном, а сверху посадили кустарник. Кустарник этот хорошо известен всем садоводам — его сажают, когда надо закрыть или спрятать от глаз людских что-нибудь неприглядное, например полуразрушенную стену или забор. Называется полигонум. Один из самых быстрорастущих кустарников, который все покрывает густой порослью, оплетая и забивая. Если задуматься, довольно страшное растение. Но цветы у него прелестные, белые, и в цвету оно просто загляденье. Тогда цветов еще не было, но бутоны уже набухли. Мы стояли там с Антеей, и она мне говорила, что ей очень жаль оранжерею. Она говорила, что там рос чудесный виноград, видимо, его лозы вызывали у нее воспоминание детства. И она мечтала достать денег, чтобы срыть холм, разровнять землю и снова построить на этом месте оранжерею. Ее мучила ностальгия по прошлому. Но не только это. Я почувствовала, что этот холмик тоже нагоняет на нее страх. Я не могла понять, в чем дело. Что случилось дальше, вы знаете. Мисс Темпл погибла, и то, что рассказали Эмлин Прайс и Джоанна Кроуфорд, не оставляло никаких сомнений. Это не был несчастный случай. Это было преднамеренное убийство.