— А в минуты просветления… она не сказала… ничего не сказала — не объяснила, что с ней случилось? — спросила Клотильда, вроде бы просто так.

Мисс Марпл подумала, насколько искренне это равнодушие, но в конце концов решила, что Клотильда не играет. Похоже, она была поглощена какими-то иными мыслями, далекими от этой темы.

— Вы верите, что это и вправду был несчастный случай, — спросила мисс Марпл, — или же думаете, что права племянница миссис Райсли-Портер, что будто она видела человека, который столкнул камень?

— Ну, если эти двое об этом рассказывали, значит, они что-то видели.

— Вроде бы. Они оба видели, хотя их рассказы не во всем сходятся. Впрочем, это вполне естественно.

Клотильда пристально взглянула на нее.

— Кажется, вас эта история крайне заинтриговала.

— Видите ли, она кажется не совсем неправдоподобной, — сказала мисс Марпл, — вернее, совершенно неправдоподобной, если только…

— Что — если только?

— Да нет, я просто подумала… — сказала мисс Марпл.

В гостиную снова вошла миссис Глинн.

— О чем это вы подумали? — спросила она.

— Мы обсуждали несчастный случай, если это был действительно несчастный случай, — сказала Клотильда.

— А кто-то сомнева…

— Мне кажется, молодые люди рассказали очень странную историю, — спешно пояснила мисс Марпл.

— В этом доме какая-то гнетущая атмосфера, — неожиданно сказала Клотильда. — Нам от нее не избавиться, мы все время это ощущаем. Все время. С того дня, как не стало Верити. Столько лет прошло, а она все не уходит, и тень ее остается здесь. — Она взглянула на мисс Марпл. — Вы не чувствуете? Вам не кажется, что она где-то рядом?

— Я ведь человек посторонний, — сказала мисс Марпл. — Вы и ваши сестры воспринимаете все совсем иначе — вы жили тут, вы знали покойную. Из слов архидьякона Брабазона я поняла, что она… что она была прелестной девушкой…

— Она была красавица. Чудесное дитя. Она была такой с самого детства, — сказала Клотильда.

— Жаль, что я почти не знала ее, — сказала миссис Глинн. — Но что поделаешь: я все это время прожила за границей. Мы с мужем как-то приезжали сюда, в его отпуск, но провели почти все время в Лондоне. В «Старую усадьбу» приезжали очень редко.

Антея вернулась из сада с громадным букетом лилий.

— Цветы для похорон, — сказала она. — Самые подходящие цветы для этого дня, правда? Я их поставлю в большую вазу. Цветы на могилку, — сказала она и внезапно захихикала. Странным, истерическим смехом.

— Антея, — сказала Клотильда. — Прекрати… перестань. Так нельзя, ты же знаешь.

— Пойду поставлю их в воду, — бодро сообщила Антея и вышла из комнаты.

— Ох, — сказала миссис Глинн, — Антея! Право же, она…

— День ото дня все хуже, — сказала Клотильда.

Мисс Марпл сделала вид, что ее это не касается, и, взяв со столика маленькую эмалевую шкатулочку, с восхищением принялась ее разглядывать.

— Того и гляди, разобьет вазу, — сказала Лавиния и снова вышла из комнаты.

— Ваша сестра, Антея, доставляет вам немало тревог? — деликатно поинтересовалась мисс Марпл.

— Да, это так. Она всегда была не очень уравновешенной. Она и в детстве была совсем неуправляемой девочкой. Но в последнее время совсем потеряла представление о том, что можно делать, а что нет. Иногда на нее нападают эти идиотские приступы смеха. Заливаться смехом, когда впору плакать…

Мы не хотим… отсылать ее куда-то — или принимать меры — вы понимаете. Наверное, она нуждается влечении, но ей наверняка не захочется уезжать отсюда. В конце концов, это ее дом. Хотя порою… порою с ней очень непросто.

— Порою жизнь вообще бывает очень непроста, — сказала мисс Марпл.

— Лавиния все время собирается уезжать, — сказала Клотильда. — Говорит, что хочет поселиться за границей. Кажется, в Таормине[288]. Она часто там бывала с мужем, они были очень счастливы. Она здесь уже много лет, это ее дом, но она постоянно мечтает уехать отсюда, отправиться в путешествие. Но мне кажется — мне кажется, что она просто не хочет жить в одном доме с Антеей.

— Вот беда, — сказала мисс Марпл. — Да, к сожалению, в некоторых семьях возникают подобные проблемы.

— Она боится Антеи, — произнесла Клотильда. — Просто боится, что скрывать. Я ей все время твержу, что бояться нечего. Иногда Антея ведет себя как дурочка. Выдумывает бог знает что, болтает глупости. Но я не думаю, что ее надо опасаться — то есть опасаться, что она… ой, сама не знаю, что говорю… В общем, не надо бояться, что она совершит… что-то из ряда вон выходящее.

— Прежде ничего такого не случалось? — спросила мисс Марпл.

— Нет-нет, что вы. Ничего подобного. Она бывает несколько нервозной и в дурном настроении, иногда она может ни с того ни с сего кого-нибудь невзлюбить. Она, видите ли, очень ревнива. Не выносит, когда слишком… в общем, когда к кому-то слишком хорошо относятся. Когда кому-то уделяют слишком много внимания… О Боже! Иногда мне кажется, что лучше уж продать этот дом и уехать отсюда — навсегда.

— Вам должно быть очень тяжело, — сказала мисс Марпл. — Ведь в этом доме все напоминает о прошлом.

— Вы меня понимаете, правда? Я чувствую, что вы меня понимаете. От этих мыслей никуда не денешься. Моя милая, чудесная девочка… Она была мне как дочь. Ее мать была моей очень близкой подругой. Да, совсем как дочь… Очень одаренная девочка. Делала успехи в живописи. Занималась дизайном. Я так ею гордилась. И вдруг — это увлечение, этот ужасный мальчишка, лишенный каких-либо устоев.

— Вы говорите про сына мистера Рафиля?

— Да. Лучше бы он никогда сюда не приезжал! Он просто был здесь проездом, и отец сказал ему, чтобы он нас разыскал, и он пришел к нам отобедать. Должна признаться, он умел быть обаятельным. С другой стороны, чуть ли не с детства у него были проблемы с полицией. Два раза он сидел в тюрьме, у него было несколько отвратительных историй с девицами. Могло ли мне прийти в голову, что Верити… просто безумие какое-то. Должно быть, такое случается с девушками в ее возрасте. Она была им просто околдована. Твердила, что он хороший и ни в чем не виноват. Да вы знаете, что они говорят в таких случаях. «Все были против него», вот что они всегда говорят. Весь мир против него. Никто его, бедненького, не пожалел. Боже, как устаешь от таких разговоров… Почему девушки не способны смотреть на все трезво?

— Обычно у них и вправду маловато здравого смысла, в этом я с вами согласна, — сказала мисс Марпл.

— Она ничего даже слушать не хотела. Я… я пыталась отказать ему от дома. Я сказала, чтобы он больше сюда не являлся. Разумеется, это было глупо. Потом я это поняла. Она просто стала встречаться с ним вне дома. Я даже не знала где. У них были разные места для встреч. Обычно он подъезжал на машине к условленному месту, а поздно вечером привозил ее домой. Два раза она не ночевала дома, возвращалась только на следующий день. Я твердила им, что лора одуматься, что дальше так продолжаться не может, но они не хотели и слушать. Верити не хотела слушать. От него-то какое там послушание…

— Она собиралась за него замуж? — спросила мисс Марпл.

— Не думаю, чтобы это зашло так далеко. Да он был не из тех, кто готов обременить себя семьей, он и так умел неплохо устраиваться.

— Я вам от души сочувствую, — сказала мисс Марпл. — Представляю, сколько вам пришлось вынести.

— Да. Самое ужасное было — когда пришлось опознавать тело. Это было через некоторое время после… после того, как она пропала. Мы, конечно, решили, что она с ним сбежала, и рано или поздно мы получим от них весточку. Я знала, что полиция очень встревожена. Они пригласили Майкла, допросили его, но все, что он говорил, не сходилось с тем, что рассказывали местные жители.

Потом они ее нашли. Далеко отсюда. В каком-то заросшем кустами котловане… или в канаве, возле заброшенной дороги, куда почти никто не заглядывал.

И вот… мне пришлось ехать в морг. Ужасное зрелище. Чудовищная жестокость… не лицо, а кровавая маска… За что он так с ней обошелся? Разве ему мало было, что он задушил ее? Задушил ее собственным шарфом. Не могу… не могу говорить… Я этого не вынесу, не вынесу.

Слезы градом покатились по ее щекам.

— Мне так вас жаль, — сказала мисс Марпл. — Мне вас очень, очень жаль.

— Спасибо. — Клотильда внезапно посмотрела ей в глаза. — Но даже вы не догадываетесь о самом ужасном.

— В каком смысле?

— Я не уверена… я не уверена насчет Антеи.

— То есть как — «насчет Антеи»?

— Она в то время вела себя так странно. Она была… она была сама не своя от ревности. Она внезапно возненавидела Верити. Смотрела на нее с такой злобой.

Иногда мне казалось… я думала, а что, если… о нет, это слишком страшно, так думать страшно, нельзя так думать про родную сестру… но она однажды уже кидалась на человека. Понимаете, у нее случались приступы ярости. Я все думала: а вдруг… нет, этого просто не могло быть. Прошу вас, забудьте о том, что я вам тут наговорила. Это все нервы… Но… но… все же она не совсем нормальна. От этого никуда не денешься… Когда она была совсем маленькой, у нас жил попугай. Он умел говорить, болтал разные глупости, как все попугаи… Так вот, однажды она взяла да и свернула ему шею. С тех пор я никогда ей не доверяла. Все время опасалась, что она… о боже, я и сама впадаю в истерику!

— Ну полно, полно, не стоит об этом думать, — ласково сказала мисс Марпл.

— Не буду. Хватит и того, что больше нет Верити… Умерла. Такой ужасной смертью. Одно утешение: больше он уже никого не убьет. Он получил пожизненный срок. Он сейчас в тюрьме. Больше он никого не погубит. Не понимаю, почему они не установили, что он ненормальный, что он не может отвечать за свои поступки — в наши дни часто выносят такие заключения. Его надо было упрятать в психушку Бродмур. Я уверена, что он не понимал, что творит.