Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Нет-нет, здесь обошлось без бомбежек. Просто она от времени обветшала и рассыпалась. Мы поселились не так давно… и у нас не было денег ни на ремонт, ни на строительство новой оранжереи. Да и зачем? Раз нам все равно не на что ее содержать. Так что мы просто дали ей развалиться. А она вся заросла…

— Да, и он ее совсем закрыл — этот вьюнок. Видите, он уже начинает цвести.

— Да самый вьющийся из всех вьющихся, — сказала Антея Латинское название «Поли»… Что-то такое длинное.

— Да-да. Кажется, я знаю. Polygonum baldschuanicum. Растет все мгновенно. Незаменим, когда надо скрыть какие-нибудь развалины или еще что-нибудь неприглядное — чтобы не лезло в глаза.

Земляная насыпь и вправду была сплошь покрыта зеленым ковром листвы с белыми бутонами. Мисс Марпл знала, что этот самый полигонум — вытеснит все, что только попытается прорасти.

— Должно быть, оранжерея была просторная, — заметила она.

— О да — у нас там были персики. И нектарины[266].— Антея, казалась, готова была расплакаться.

— Теперь здесь очень красиво, — сказала мисс Марпл, пытаясь ее утешить. — Смотрите, скоро тут распустятся цветочки…

— Вон там по той дорожке, налево, — очень красивая магнолия, — сказала Антея. — А здесь был очень нарядный цветочный бордюр — пестрый такой. Но теперь и он нам не по силам. Теперь нам все не по силам. Все развалилось — ничего не осталось.

Она быстро пошла по тропинке вдоль стены, затем резко свернула в сторону. Она все прибавляла шагу, почти бежала. Мисс Марпл едва за ней поспевала. Ей показалось, что Антея намеренно уводит ее подальше от оплетенных вьющимся кустарником развалин. От этого места… Может быть, ей стыдно, что от прежней роскоши не осталось и следа? Да, этот полигонум разросся тут в чудовищном изобилии. Подстригли бы его, что ли, придали бы пристойный вид. А то здесь словно настоящие джунгли.

Она будто спасается бегством, подумала мисс Марпл, семеня следом за своей спутницей. Ее внимание привлек развалившийся свинарник, вокруг которого ютилось несколько кустиков мелких роз.

— Наш двоюродный дедушка держал несколько свинок, — объяснила Антея. — Но теперь-то никому и в голову не придет этим заниматься, верно? Боюсь, от них было бы слишком много шума. А это штамбовые розы. За ними особого ухода не нужно.

— Да, знаю, — сказала мисс Марпл и словно ненароком назвала несколько самых новых сортов роз. Все их названия явно были мисс Антее в новинку.

— А вы часто ездите в туристские поездки?

Вопрос застал мисс Марпл врасплох.

— Вы хотите спросить — по таким вот маршрутам?

— Да. Некоторые ездят каждый год.

— Что вы — я об этом и мечтать не могла, при моих-то доходах. Это путешествие мне преподнес друг — вместо подарка ко дню рождения. Я так ему благодарна…

— О! А я все думала, думала… Почему вы сюда поехали. То есть… ведь такие поездки очень утомительны… Хотя… если вы ездили в Вест-Индию и вообще в такие места…

— О, в Вест-Индию я тоже попала благодаря щедрости одного человека. В тот раз — собственного племянника. Он у меня чудесный мальчик. Так внимателен к старой тетке.

— Ах, вот что… Да, я понимаю…

— Не могу себе представить, что бы мы делали без нашей молодежи, — сказала мисс Марпл. — Они такие отзывчивые, ведь правда?

— Ну да… возможно. Признаться, я не знаю. У меня… у нас нет таких родственников.

— А у вашей сестры, миссис Глинн, нет детей? Она о них ничего не говорила. А спрашивать как-то неловко.

— Нет. У нее детей не было. Может, это и к лучшему.

«Интересно, почему к лучшему», — подумала мисс Марпл, возвращаясь в дом.

На следующее утро в половине девятого раздался деловитый стук в дверь, и как только мисс Марпл сказала «Войдите!», в комнату вошла средних лет женщина с подносом, на котором стоял чайник, молочник, чашка и тарелочка с бутербродами.

— Чайку с утра пораньше, мэм, — весело объявила она. — Денек сегодня славный, ни единого облачка. Да вы уже и занавески открыли. Значит, спали хорошо?

Отлично, — сказала мисс Марпл, откладывая в сторону маленькую духовную книжечку, которую читала по утрам.

— Да, денек сегодня отличный, ей-богу. Как по заказу для туристов, что собираются на гору Бонавентуры. А вы правильно сделали, что с ними не пошли. Если у кого ноги болят, чистое мученье, уж вы мне поверьте.

— Мне здесь очень нравится, — сказала мисс Марпл. — Я так благодарна мисс Бредбери-Скотт и миссис Глинн, что пригласили меня погостить.

— Да и им тоже приятно. Ведь, когда гости в доме, и самим повеселей. У нас тут нынче не очень весело живется.

Она пошире раздвинула занавески на окне, передвинула кресло и поставила кувшин с горячей водой в фаянсовый таз.

— На верхнем этаже у нас ванная, — сказала она, — но мы всегда приносим горячую воду тем, кто в возрасте, чтобы им не бегать по лестницам взад-вперед.

— Вы очень добры, спасибо — вы, должно быть, хорошо знаете этот дом?

— Я здесь еще девчонкой служила — в горничных. Тогда держали троих — повариху, горничную да еще и судомойку — при старом полковнике. Он и лошадей держал, а при них — конюха. Ах, какое времечко было! Но, видно, правду говорят — беда никогда не приходит одна. Жена у полковника умерла совсем молодой. Сына на войне убили, а дочка — единственная — укатила на край света. Вышла замуж и уехала в Новую Зеландию, представляете? Там и умерла родами, и младенчик с ней. Так он и жил здесь, один горе свое мыкал, и дом совсем запустил — не приглядывали ни за чем как полагается. А как пришло время умирать, отказал дом своей племяннице, мисс Клотильде, и ее сестрам, и мисс Клотильда с мисс Антеей тут же сюда переехали — а потом и мисс Лавиния овдовела и к ним перебралась… — Она вздохнула и покачала головой. — Они-то и вовсе тут ни о чем не заботились — денег-то взять негде, — и сад остался без присмотра…

— Все это очень печально, — сказала мисс Марпл.

— А ведь такие хорошие женщины… Мисс Антея, правда, немного с чудинкой, зато мисс Клотильда в университете училась, она такая умная — на трех языках разговаривает! А миссис Глинн очень душевная, очень. Когда она к нам приехала, я подумала: ну теперь все наладится. Но кто мог знать, что все так получится? Право, мне иногда кажется, что на этом доме лежит проклятье.

Мисс Марпл посмотрела на нее вопросительно.

— Пришла беда — отворяй ворота. Вот был ужас, когда тот самолет разбился — в Испании — все до одного погибли. Эти самолеты, страх один — да я ни за что бы в такой не села. И друзья мисс Клотильды — муж и жена — оба погибли, а дочка, по счастью, еще в школе училась и осталась в живых, и мисс Клотильда привезла ее к нам жить, и уж так о ней заботилась — ничего не жалела! За границу возила — в Италию, во Францию — любила, как родную дочь. Девочка была такая веселая, такая покладистая, ласковая. Кто же думал, что с ней стрясется такое… Ужас, да и только!

— Ужас? А что стряслось? Это здесь случилось?

— Да нет — слава Богу, не здесь. Хотя можно сказать, что здесь. Здесь она его и повстречала. Он жил поблизости — леди были знакомы с его отцом, говорят, богатейший был человек — вот они и пригласили его к себе — с того все и началось…

— Любовь?

— Да она-то в него влюбилась с первого взгляда. Он на вид был очень приятный молодой человек, и поговорить умел, она с ним никогда не скучала. Кто бы мог подумать… да никогда в жизни… — У нее сорвался голос.

— У них начался роман? А потом все разладилось? И девушка покончила с собой? Совершила самоубийство?

— Самоубийство? — Женщина уставилась на мисс Марпл широко раскрытыми глазами. — Да кто это вам наболтал такого? Это было убийство, самое настоящее убийство. Он ее задушил, а потом голову разбил — чуть не в лепешку. Мисс Клотильде пришлось потом ее опознавать — приехала сама не своя и с тех пор все никак не опомнится. Тело нашли аж за тридцать миль отсюда — в кустах возле заброшенной шахты. Люди говорят, что он ее не первую убил. И другие девушки были до нее. Ее-то полгода не могли найти. Полиция все как есть обыскала. Да! Вот ведь какой оказался злодей, исчадие ада — такой он был сызмальства, я думаю. Нынче говорят, будто есть такие люди, которые за себя не отвечают — с головой у них не все в порядке, и судить их за это нельзя, они, мол, не ведают, что творят. Ни одному слову не верю! Убийца — он и есть убийца. Теперь их даже вешать перестали. Конечно, я знаю, что в старых семьях нет-нет да и уродится сумасшедший — вот в Брассингтоне жили такие Дервенты. Так у них через поколение кто-нибудь да кончает жизнь в приюте для умалишенных. И еще старушка миссис Полетт: разгуливала по дорогам в бриллиантовой диадеме и твердила, что она — Мария Антуанетта[267], пока ее не упекли в психушку. А ведь она была не совсем сумасшедшая — так, с придурью. Но этот малый!.. Да, он был настоящий дьявол.

— И что с ним сделали?

— К тому времени смертную казнь отменили — а может, он годами не вышел, молод был, чтобы его повесить. Да я уж и не упомню. Признали виновным. И посадили то ли в Бостон, то ли в Бродсанд — тюрьма такая, на букву «Б».[268]

— И как звали этого юношу?

— Майкл… фамилию не помню. Лет десять уж прошло — разве упомнишь. Какая-то итальянская — вроде как на картинах. Из художников, будто — Рафаэль, есть такой?

— Майкл Рафиль?

— Правильно! Ходили слухи, что его отец — ну тот, богач — вытащил его из тюрьмы. Как в «Грабителях банков». Только, по-моему, все это болтовня…

Так. Значит, это было не самоубийство. Это было убийство. «Любовь!» Вот как Элизабет Темпл назвала причину смерти девушки. В каком-то смысле она была права. Юное создание полюбило маньяка, и эта любовь принесла ей нежданную и ужасную смерть.