— Вам удобно в этом кресле? Многим нравится, что у него такая высокая спинка.

— Мне тоже, — сказала мисс Марпл. — Для моей спины лучше и не надо.

Судя по всему, сестрам тоже иногда досаждала боль в спине. Старшая сестра — высокая, красивая женщина, смуглая, ее черные волосы сзади были схвачены в узел.

Младшая — много моложе. Худая, ее волосы, когда-то светлые, совсем поседели и были небрежно разбросаны по плечам, что придавало ей какой-то потусторонний вид. «Вылитая Офелия[255] в старости», — подумала мисс Марпл.

Клотильда на Офелию совсем не походила, зато Клитемнестра[256] из нее получилась бы отменная — она вполне могла бы заколоть мужа в ванной и при этом испытать огромное удовольствие. Однако, мужа у нее никогда не было, так что этого случиться просто не могло. А прикончить кого-нибудь другого… кроме своего Агамемнона… нет такого мисс Марпл представить себе не могла.

Клотильда Бредбери-Скотт, Антея Бредбери-Скотт, Лавиния Глинн. Клотильда была красива, Лавиния — несколько простовата, но явно славная, а Антея… у нее были большие серые глаза — и постоянно чуть дергавшееся веко… И еще у нее была странная привычка: все время оглядываться то направо, то налево, а иногда даже назад, — будто она все время боится, что кто-то находится у нее за спиной… «С чего бы это», — подумала мисс Марпл. Антея ее заинтересовала.

Они уселись, и завязалась беседа. Миссис Глинн вышла — видимо, на кухню. Как поняла мисс Марпл, именно она несла основные хлопоты по хозяйству.

Разговор зашел о вещах самых обыденных. Клотильда рассказала про дом. Он издавна принадлежал их семье: сначала двоюродному дедушке, потом дяде, который завещал его ей и двум ее сестрам, и вот теперь они живут все вместе.

— Видите ли, его единственный сын погиб на войне, — пояснила мисс Бредбери-Скотт, — а после него мы были самыми близкими родственниками.

— Здесь все так соразмерно, — сказала мисс Марпл. — Ваша сестра сказала, что дом был построен в семьсот восьмидесятом.

— Да, примерно. Но я бы не возражала, если бы он был поменьше и не так затейливо распланирован.

— Да и ремонт нынче очень уж дорогое удовольствие, — заметила мисс Марпл.

— Вы совершенно правы. — Клотильда вздохнула. — И мы вынуждены просто оставлять все как есть. Как ни грустно, многое постепенно разваливается. Садовые постройки, например, оранжерея. У нас была прекрасная оранжерея.

— Там рос чудный мускатный виноград, — сказала Антея. — А изнутри по всем стенам вился «Черри Пай». Да, мне его жаль до слез. Но откуда было взять садовника в военное время. У нас был садовник, очень молодой, и его призвали в армию. Тут уж ничего не поделаешь — ухаживать за оранжереей было некому, вот она и развалилась.

— И теплица возле дома — тоже.

Сестры вздохнули — так вздыхают люди, которым время приносит перемены, и отнюдь не к лучшему.

В этом доме все было пропитано тоской, и даже — горем, и от этого горя никуда не уйти — слишком уж глубоко оно въелось. В самые стены… Мисс Марпл вдруг пробрала дрожь.

Глава 9

Polygonum baldschuanicum

На стол были поданы самые обычные блюда: баранья нога, жареный картофель, затем пирог со сливовым вареньем, сливки в маленьком молочнике и не слишком вкусное печенье. Картины на стенах столовой — мисс Марпл догадалась, что это семейные портреты викторианской эпохи — особой художественной ценности не представляли. Громоздкий буфет, старинный, из красного дерева красивого сливового оттенка, темно-алые шелковые гардины, а за добротным столом, составлявшим пару к буфету, свободно бы уселось человек десять.

Мисс Марпл начала рассказывать о разных мелких происшествиях, приключившихся с ней в этой поездке. Но, поскольку путешествие длилось пока всего три дня, эта тема вскоре иссякла.

— Я полагаю, мистер Рафиль был вашим старинным другом? — спросила старшая мисс Бредбери-Скотт.

— Я бы так не сказала, — ответила мисс Марпл. — Я познакомилась с ним, когда отдыхала в Вест-Индии. Он туда поехал, насколько я поняла, для поправки здоровья.

— Да, он ведь несколько лет был почти полным калекой, — сказала Антея.

— Очень грустно, — сказала мисс Марпл. — Жестокая судьба. Его мужество просто восхищало меня. Работал он постоянно. Каждый день диктовал своей секретарше кучу писем и телеграмм. Понимаете, он не желал мириться со своим положением.

— Да, это в его духе, — сказала Антея.

— Мы последнее время с ним почти не виделись, — сказала миссис Глинн. — Конечно, человек он был занятой. Но тем не менее не забывал прислать нам открыточку на Рождество.!

— Вы живете в Лондоне, мисс Марпл? — спросила Антея.

— Нет-нет. Я живу в небольшой деревушке на полпути между Ломутом и Маркет-Бейсингом. От Лондона милях в двадцати пяти. Это было прелестное патриархальное местечко, но теперь все меняется, и так быстро — они это называют новой застройкой. — И тут же добавила: — А мистер Рафиль, кажется, жил в Лондоне? Я видела в регистрационной книге в Сент-Оноре его адрес — где-то на Итон-сквер, или на Белгрейв-сквер[257], точно не помню.

— У него было имение в Кенте[258],— сказала Клотильда. — По-моему, он приглашал туда гостей — изредка. По большей части деловых партнеров или друзей из-за рубежа. Мы у него там так ни разу и не были. Когда он нас приглашал, а это было очень редко, он принимал нас в Лондоне.

— Как мило с его стороны, что он попросил вас принять меня, — сказала мисс Марпл. — По правде сказать, от столь занятого человека не ждешь такого внимания.

— Нам уже случалось принимать его друзей, когда они бывали здесь проездом, с этой же экскурсией. Эти туры очень хорошо организованы. Но на всех, конечно, не угодишь. Молодым хочется погулять подольше, полазить по холмам, им все нипочем. А те, кому это уже не по силам, вынуждены сидеть в отеле. Я уверена, что сегодняшний поход, да и завтрашний — к башне святого Бонавентуры[259] — слишком бы вас утомил. На завтра, кажется, назначена еще прогулка на остров, в лодке, представляете себе? А море здесь у нас иногда бывает таким неспокойным…

— Да и большие особняки осматривать тоже очень утомительно, — вставила миссис Глинн.

— Мне ли не знать, — сказала мисс Марпл. — То ходишь, то стоишь — и всегда часами. К вечеру просто ног под собою не чувствуешь. На самом деле мне уже поздновато ввязываться в подобные мероприятия, но слишком велико искушение — так хочется увидеть всю эту красоту… роскошные комнаты с антикварной мебелью! Чудесные картины!

— И парки, — добавила Антея. — Вы парки любите?

— О да, — сказала мисс Марпл. — Парки для меня — все. Судя по описаниям в буклетах, нам еще предстоит увидеть самые красивые — в поместьях, которые мы посетим. Думаю, это будет восхитительно! — И она с сияющей улыбкой поглядела на своих сотрапезниц.

Беседа была вполне приятной и непринужденной, но мисс Марпл чувствовала непонятную напряженность… Ощущение какой-то нарочитости, чего-то неестественного. А что может быть неестественного? Разговор-то ведь шел о самых обыденных вещах.

Три сестры — снова вдруг подумалось ей. Почему-то ее смущала именно цифра «три», навевала мрачные мысли… Три сестры. И ведьм в «Макбете» тоже было три[260]. Полно, эти три сестры нисколько не похожи на тех «зловещих сестер». Мисс Марпл в глубине души всегда считала, что театральные режиссеры совершенно неправильно интерпретируют тех трех ведьм. Ей вспомнилась одна из постановок, самая нелепая. Три ведьмы напоминали гротескные[261] фигуры в пантомиме[262] — они плясали, извивались, скользили по сцене в каких-то несуразных высоких колпаках, шелестя крыльями. Мисс Марпл сказала тогда своему племяннику, который решил порадовать ее этим шедевром: «Знаешь ли, дорогой Реймонд, если бы мне довелось ставить эту дивную пьесу, я бы сделала трех ведьм совсем другими. У меня бы они были самыми обыкновенными старушками. Скажем, родом из Шотландии. И они бы не плясали и не кривлялись. Только посматривали искоса бы друг на друга, а вас бы пробирал ужас — именно потому, что они с виду такие обыкновенные — как все мы».

Доев кусок сливового пирога, мисс Марпл взглянула на Антею, сидевшую напротив. Самая заурядная особа, неопрятная, очень рассеянная, может быть, даже малость не в себе. Что уж такого в ней угрожающего?

«Опять мне мерещится бог знает что», — подумала мисс Марпл.

После ленча ей предложили прогуляться по саду. Сопровождать ее поручили Антее. Сад произвел на мисс Марпл удручающее впечатление, а ведь когда-то за ним тщательно ухаживали. Это сразу чувствовалось.

В нем не было ничего особо примечательного — типичный сад времен королевы Виктории. Аллейки, обрамленные декоративным кустарником; газон, который когда-то был аккуратно подстрижен, а тропинки расчищены. Огород, акра[263] в полтора, явно слишком большой для трех сестер, теперешних обитательниц дома, он был засажен, дай бог, на треть, остальные две трети были покрыты сорняками. Густая бузина заполонила почти все клумбы, и мисс Марпл так и хотелось оборвать цепкие ветви, так по-хозяйски разросшиеся повсюду.

Волосы мисс Антеи растрепались еще больше и развевались на ветру. Говорила она отрывисто, нервно:

— У вас, наверно, хороший сад.

— Не сад, а садик — совсем маленький, — уточнила мисс Марпл.

Они прошли по заросшей травяной дорожке к какому-то странному холмику у стены.

— Наша оранжерея, — сказала Антея с тоской в голосе.

— Ах да — у вас там рос виноград.

— Три сорта, — сказала Антея. — «Черный Хэмберг» и еще белый, мелкий, очень сладкий. А третий — великолепный мускат.

— Вы еще упоминали гелиотроп[264].

— «Черри Пай», — сказала Антея.

— Ах да, «Черри Пай». У него дивный аромат. Вас здесь не бомбили?[265] Может, это от взрыва?