Уяснив основную задачу, я получила-таки первые распоряжения. Мистер Рафиль незадолго до смерти заказал для меня автобусный тур — „Знаменитые усадьбы и парки“. Зачем? Ответ мне придется искать самой. Важен ли тут, так сказать, „географический аспект“? Что-то связанное с какой-нибудь „знаменитой усадьбой“? Или надо обратить внимание на парки и сады? Не думаю. Гораздо более вероятно, что с преступлением связан кто-то из туристов.

Ни с кем из них я пока еще не знакома, но, по крайней мере, один из них наверняка должен быть связан с делом, которое мне поручил мистер Рафиль. Иначе зачем он отправил меня в это путешествие. То есть: этот „турист“ или знает что-то важное, или через него можно „вычислить“ жертву, или он сам убийца»…

Мисс Марпл внезапно остановилась. Кивнула головой. Наконец-то она более или менее во всем разобралась.

А теперь надо хоть немного поспать, подумала мисс Марпл и сделала последнюю запись:

«День первый завершен».

Глава 6

Любовь

На следующее утро туристов отвезли в небольшое поместье в стиле эпохи королевы Анны[242]. Дорога оказалась недолгой и совершенно неутомительной. Дом был очаровательный, с интересной историей, а парк — просто роскошный! — отличался оригинальной планировкой.

Ричард Джеймсон, архитектор, был в восторге от архитектурных достоинств здания, но, видимо, ему было скучно восторгаться в одиночку, и он не без самодовольства принялся всех просвещать. Он задерживался почти в каждой комнате, то и дело разглагольствуя о замечательном дизайне каминов или засыпая всех историческими датами и никому не нужными сведениями. Сначала кое-кто проявлял интерес к его излияниям. Но потом все стали украдкой отставать и переходить в хвост экскурсии. Хранителя музея также раздражал болтливый посетитель, посягнувший на его права. Он предпринял несколько попыток взять инициативу в свои руки и продолжить рассказ, но с мистером Джеймсоном не было никакого сладу. Хранитель решился на последнюю попытку:

— Леди и джентльмены, вот в этой комнате, которую у нас называют Белой Гостиной, как раз и нашли убитого молодого человека. С кинжалом в груди он лежал вон на том ковре у камина. А было это давно, году в семисотом. До нас дошли слухи, что у тогдашней хозяйки имения, леди Моффат, был любовник. Он пробрался сюда через боковую дверцу, поднялся по винтовой лестнице и через потайной ход слева от камина — там съемная панель, — проник в комнату.

Сэр Ричард Моффат, как вы понимаете, отсутствовал, находился в Нидерландах. Но он внезапно вернулся — и застал их вдвоем.

Хранитель замолчал, упиваясь вниманием слушателей, которые были рады перевести дух после ураганного обстрела архитектурными терминами.

— Ой, до чего же это романтично, правда, Генри? — сказала миссис Батлер звучным голосом, столь характерным для заокеанских жителей. — Понимаешь, в этой комнате такая атмосфера… Я ее чувствую. Прямо мурашки по коже!

— Моя Мэйми очень чувствует атмосферу, — с гордостью объяснил окружающим ее муж, — Представьте, входим мы как-то в старый дом, у нас в Луизиане…[243]

Повествование о чрезвычайной чувствительности Мэйми позволило мисс Марпл и нескольким другим участникам экскурсии потихоньку выскользнуть из комнаты и спуститься по замечательно красивой лестнице на первый этаж.

— С моей приятельницей, — обратилась она к мисс Кук и мисс Барроу, оказавшимся рядом с ней, — несколько лет назад произошел ужасный случай. Они обнаружили у себя в библиотеке труп[244].

— Кто-то из семьи? — осведомилась мисс Барроу. — Эпилептический припадок?[245]

— О нет, это было убийство. Незнакомая девушка в вечернем платье. Блондинка. Но волосы у нее были крашеные. На самом деле она была брюнетка, и… — Мисс Марпл замолкла, уставившись на желтые волосы мисс Кук, выбившиеся из-под накинутого на голову шарфа.

Теперь она вспомнила! Так вот почему лицо мисс Кук показалось ей знакомым, теперь она знала, где видела ее раньше. Но тогда волосы мисс Кук были очень темными — почти черными. А сейчас она была яркой блондинкой.

Миссис Ризли-Портер опередила их, слегка потеснив, и во всеуслышание заявила:

— Я решительно отказываюсь карабкаться по всем этим лестницам и простаивать часами в душных комнатах. Насколько мне известно, здешний парк хоть и небольшой, но очень известный среди ценителей парковых ансамблей. Предлагаю сейчас же туда отправиться. Погода вот-вот может испортиться. Того и гляди, пойдет дождь.

Непререкаемый тон, которым миссис Ризли-Портер изрекала свои указания, возымел свое обычное действие. Все, кто оказался поблизости, покорно прошествовали за ней в парк — через застекленную дверь столовой. Парк всецело оправдывал высокую оценку миссис Ризли-Портер, которая, властным жестом взяв под руку полковника Уокера, энергично прошествовала с ним к выходной двери. Кто-то присоединился к ним, кто-то — отправился в противоположную сторону.

Ну а мисс Марпл прямехонько направилась к очень красивой, а главное — удобной скамейке. Она со вздохом облегчения присела и услышала рядом точно такой же вздох — это оказалась мисс Элизабет Темпл, которая облюбовала ту же скамейку.

— Экскурсии по дому всегда так утомительны, — сказала мисс Темпл. — Особенно когда в каждой комнате приходится выслушивать подробнейшие объяснения.

— Конечно, все, что нам рассказывают, очень познавательно, — не совсем убежденно сказала мисс Марпл.

— О, вы так считаете? — Мисс Темпл слегка повернула голову и посмотрела мисс Марпл в глаза. Что-то искрой пробежало между двумя женщинами — то, что французы называют rapport[246] — взаимопонимание, сдобренное иронией.

— А вы — нет? — спросила мисс Марпл.

— Я нет, — сказала мисс Темпл.

После этого они почувствовали себя одного поля ягодами. Они сидели какое-то время молча. Потом мисс Темпл заговорила о парках, ну и конечно о том, в котором они находились.

— Этот парк спроектировал Холман[247]. Приблизительно в тысяча восьмисотом году. Он умер совсем молодым. Жаль. У него был редкий талант.

— Так грустно, когда люди умирают молодыми, — заметила мисс Марпл.

— Не уверена, — тихо произнесла Элизабет Темпл, и на лице ее появилось странное, задумчивое выражение.

— Но они же так много теряют, — сказала мисс Марпл. — В жизни столько интересного.

— Зато и многого избегают, — возразила мисс Темпл.

— Теперь, когда я дожила до старости, — сказала мисс Марпл, — должно быть, я поневоле чувствую, какая это потеря — ранняя смерть.

— А я почти всю жизнь провела среди очень юных девушек, — сказала Элизабет Темпл, — и поняла, что каждое мгновение неповторимо и драгоценно. Помните, как у Элиота? «Мгновенье тиса не длиннее мгновенья розы»[248].

— Я понимаю, что вы имеете в виду… — сказала мисс Марпл. — Любая жизнь — это нечто целостное, как бы коротка она ни была. Но разве вам не кажется… — она запнулась, — что жизнь может быть и неполной… если… если ее безвременно оборвали?

— Наверное, это так.

Мисс Марпл взглянула на цветы, окружавшие их со всех сторон, и залюбовалась:

— Как хороши эти пионы! Бордюр[249] из одних пионов — очень изысканно, вы не находите? Они такие горделивые, и одновременно трогательно-хрупкие.

Элизабет Темпл повернулась к ней.

— Вы поехали в эту экскурсию ради усадеб или ради парков? — спросила она.

— Пожалуй, меня больше интересуют все-таки усадьбы, — сказала мисс Марпл. — Конечно, очень приятно любоваться парками, но усадьбы… они такие разные, у каждого своя история, там столько прекрасной старинной мебели и картин. — Затем она добавила: — Мой добрый друг преподнес мне это путешествие в подарок. Я ему бесконечно благодарна. Не так уж много известных поместий мне довелось повидать в своей жизни.

— Видимо, ваш друг очень добрый человек, — сказала мисс Темпл.

— А вы часто бывали в подобных экскурсиях? — спросила мисс Марпл.

— Нет. Да и на этот раз это не просто экскурсия.

Мисс Марпл пытливо на нее посмотрела. Она открыла было рот, но так и не решилась ничего спросить. Мисс Темпл ответила ей улыбкой.

— Вы хотели спросить, почему же я оказалась здесь? Может, попытаетесь угадать?

— О, с удовольствием, — сказала мисс Марпл.

— Тогда — пожалуйста. Любопытно. Очень любопытно, что может прийти вам в голову.

Мисс Марпл довольно долго молчала, не сводя с мисс Темпл пристального взгляда. Потом сказала:

— Ваша поездка наверняка не связана с вашей работой. Вы человек известный, ваша школа прославилась на всю страну. Но сейчас я вижу в вас не директора школы. Сейчас вы напоминаете мне пилигрима. Да-да. Вы похожи на странницу, совершающую паломничество.

Элизабет Темпл молчала. Потом медленно произнесла:

— А ведь вы попали в точку. Я совершаю паломничество.

Немного выждав, мисс Марпл сказала:

— Тот друг, который заказал для меня это путешествие и оплатил все мои расходы, умер. Его звали мистер Рафиль, и он был очень богат. Вы случайно не были с ним знакомы?

— Джейсон Рафиль? Я, разумеется, слышала это имя. Но встречаться нам не доводилось. Ни разу. Однажды он вложил деньги в проект, который интересовал и меня. В области образования. Я была безмерно ему благодарна. Он действительно был очень богатым человеком. Я видела в газетах известие о его смерти — несколько недель назад. Значит, он был вашим другом?

— Ну, не совсем. Мы с ним познакомились за границей, больше года назад. В Вест-Индии. Я о нем почти ничего не знаю. Ни о его жизни, ни о семье, ни о друзьях — если они у него были. Я знаю, что он был известным финансистом, но что касается его личной жизни… он был очень скрытным человеком. А вы знали кого-нибудь из его семьи или… знакомых? — Мисс Марпл помедлила. — Мне хотелось бы кое-что о нем узнать, но как-то неловко расспрашивать…