Агата Кристи - Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Они, видимо, дают огромную прибыль?

— Сказочную. Но дело даже не в этом. Видимо, основная их цель — превратить как можно большее число людей в безвольных рабов. Сделать так, чтобы они не могли ни жить, ни работать без определенной дозы.

Кенвуд присвистнул.

— Плохо дело, верно? И вы не знаете ни одного из этих гнусных торгашей?

— Кое-кого знаем. Но все это мелкая сошка. Основные центры, насколько нам известно, находятся где-то в Центральной Азии и в Леванте. Оттуда наркотики различными способами переправляют во все страны мира.

— «К» — капитал. Деньги! Финансовая сеть. Более квалифицированно вам все сможет рассказать мистер Робинсон. А я попробую нарисовать общую картину. По имеющимся у нас сведениям, основные суммы поступают из Америки и Баварии. Огромные средства — в виде золота и алмазов — из Южной Африки. Большая часть этих средств направляется в Южную Америку. Одной из главных распорядительниц является весьма могущественная женщина. Она уже в преклонных летах. Тем не менее все еще полна сил и очень активна. Урожденная Шарлотта Крапп. Ее отец владел заводами и фабриками в Германии. Она и сама незаурядная личность и весьма преуспела на Уолл-стрит. В ее руках огромные финансовые возможности. Сколачивала состояние за состоянием, делая инвестиции. Она владеет многочисленными транспортными и промышленными предприятиями. Живет в громадном замке в Баварии, откуда и осуществляет управление своей могущественной империей.

«3» обозначает знание. Новейшие разработки в области химического и биологического оружия… Главные лаборатории в Соединенных Штатах. Многие молодые ученые стали их пособниками.

— Сражаться за анархию? Таким рационалистам, как ученые? Разве это возможно?

— В молодости все мы немножко анархисты. Мечтаем о новом мире, который невозможен без того, чтобы не разрушить сначала старый — в точности, как сносят ветхий дом, чтобы построить на его месте современный. Другой вопрос, что никто толком не представляет, что именно предстоит строить и каков будет этот вожделенный новый мир. И еще: что станет с этими борцами, когда они окажутся в этом новом мире? Ведь все они такие разные… Одни — рабы, других ослепляет ненависть, разбуженная проповедью насилия и садизма, равно как и самим насилием, Некоторые — да поможет им Бог — так и останутся идеалистами, веруя, как те, что жили во времена Великой французской революции[156], что революция в конечном итоге принесет всеобщее благоденствие.

— Что же нам делать? Что мы собираемся предпринять? — раздался голос адмирала Бланта.

— Что мы должны делать? Все, что в наших силах. И поверьте, мы сделаем все, что сможем. У нас есть союзники во всех странах. На нас работают и ученые и агенты… Они добывают информацию, а сейчас это, пожалуй, самое важное…

— Это уж точно, — сказал полковник Пайкэвэй. — Сейчас главное для нас, знать — кто есть кто, кто с нами, кто против нас. А уж потом мы должны подумать, как с ними бороться — если, конечно, еще не поздно.

— Мы назвали эту диаграмму Кольцом. Вот памятка, в которой изложено все что мы знаем о его лидерах. Правда, знаем мы о них крайне мало. Есть женщина, о которой вообще ничего неизвестно, кроме имени…

— А не съездить ли мне на воды? — рискнула предложить леди Матильда.

— На воды? — повторил доктор Дональдсон. Он слегка растерялся, и с его лица слетело наконец выражение невыносимой самоуверенности — по мнению леди Матильды, присущее всем молодым врачам без исключения. Впрочем, это было практически единственным недостатком нового доктора. Хотя, конечно, за долгие годы она слишком привыкла к прежнему.

— Да, так мы это называли, — пояснила леди Матильда. — Понимаете, когда я была молода, нас отправляли на воды. Мариенбад[157], Карлсбад[158], Баден-Баден[159] и множество других курортов. А про этот я только вчера вычитала в газете. Совершенно новый и вполне современный. Пишут, методы там самые прогрессивные — ну и вообще расхваливают на все лады. Не то чтобы я сразу хватаюсь за новые методы, но они меня не пугают. На самом-то деле вся штука в том, что приходится вставать спозаранку и много ходить пешком: сначала к источнику, потом принимать ванну и так далее. Сейчас еще делают массаж или что-то в этом роде, а раньше в моде были морские водоросли. Но этот курорт где-то в горах Баварии. Вряд ли там найдутся морские водоросли. Может, заменят каким-нибудь «лишайником»? Только это совсем уже звучит как-то по-собачьи, правда? Хорошо бы, кроме той воды с тухлым запахом, там оказалась еще и минеральная. А вот что внушает опасение — так это то, что в этих новомодных отелях почему-то нет перил. Мраморные ступеньки и прочая роскошь, а держаться совершенно не за что.

— Кажется, я знаю, о каком курорте вы говорите, — улыбнулся доктор Дональдсон. — Очень уж его везде рекламируют.

— Вы же знаете, каковы мы, старики, — продолжала леди Матильда. — Хочется чего-то новенького. Конечно, вряд ли от всех этих процедур станешь здоровее — но все-таки развлечение. Тем не менее сначала я хотела посоветоваться с вами, доктор.

Доктор Дональдсон пытливо на нее посмотрел. На самом деле он был не настолько молод, как казалось леди Матильде. Ему было без малого сорок, человек он был тактичный, отзывчивый и всегда потакал своим престарелым пациентам — в разумных пределах, разумеется, и если их капризы не были явным сумасбродством и не могли причинить особого ущерба здоровья.

— Уверен, что это не принесет вам ни малейшего вреда, — сказал он. — Пожалуй, это прекрасная мысль. Конечно, дорога немного утомительна, но в наше время самолетом попадаешь в нужное место легко и быстро.

— Быстро — да, но отнюдь не легко, — сказала леди Матильда. — Все эти эскалаторы, трапы, бесконечные посадки и пересадки: от аэровокзала к самолету, затем снова к аэровокзалу. Сами знаете, сколько там беготни. Правда, я слышала, теперь в аэропортах выдают кресла на колесиках.

— Разумеется! Все это можно легко уладить. И если вы мне пообещаете вести себя разумно и не считать, что вы способны вскарабкаться куда угодно…

— Знаю, знаю, — перебила его Матильда. — Вы так хорошо знаете наши старушечьи причуды… Понимаете, у нас тоже есть своя гордость. Пока можешь еще хоть как-то ковылять, хочется показать всем, что ты не совсем уже старая развалина, которая и с постели-то встать сама не в состоянии. Да, будь я мужчиной, все было бы куда проще, — задумчиво продолжала она. — Сделала бы вид, что у меня разыгралась подагра. Она почему-то считается не старческой немощью, а, скорее, результатом излишней любви к портвейну. Хотя, по-моему, это абсолютная чушь. Никакой от портвейна подагры не бывает… Ну что ж, кресло так кресло… а лететь можно до Мюнхена или как-нибудь еще? Нет, наверное, лучше до Мюнхена, а там заказать машину…

— Вы, конечно, возьмете с собой мисс Летеран?

— Эми? Разумеется! Мне без нее не обойтись. Так вы полагаете, что эта затея не принесет мне вреда?

— Полагаю, что это принесет вам пользу.

— Ах, доктор, вы просто ангел! — В глазах леди Матильды сверкнул озорной огонек, к которому доктор уже начал привыкать.

— Значит, полагаете, мне будет полезно немного развеяться, сменить обстановку, завести новые знакомства? Думаете, это меня приободрит? Приятно все же делать вид, что едешь на лечение, хотя, если говорить начистоту, лечиться мне не от чего. Ведь ничего серьезного у меня нет, так? То есть ничего, кроме старости. К сожалению, от этого лекарства еще не придумали…

— Вам ведь хочется поехать? И на здоровье. Кстати — если почувствуете усталость или какой-нибудь дискомфорт, немедленно прекращайте процедуры. И насчет воды — не пейте, если она вам не по вкусу.

— Нет, воду я все равно стану пить, даже если она будет отдавать тухлятиной. Вода полезна. В ней есть что-то утешительное. В деревне старушки если уж лечились, то от души. Они считали, что хорошее лекарство должно быть черного, фиолетового или ярко-розового цвета и при этом обязательно пахнуть мятой. Они считали, что от такого снадобья куда больше пользы, чем от приятной маленькой пилюли или бутылочки со слабой микстурой, которая почти без всякого запаха.

— Вы хорошо знаете человеческую природу, — улыбнулся доктор Дональдсон.

— А вы на редкость хорошо ко мне относитесь, — сказала леди Матильда. — За что вам очень благодарна. Эми!

— Да, леди Матильда?

— Принесите-ка мне атлас, милочка. Я что-то запамятовала, где эта Бавария и с кем граничит.

— Минуточку… Атлас. Сейчас посмотрю. Вроде я видела какой-то, двадцатого года.

— Я бы предпочла поновее.

— Атлас, — повторила Эми в глубокой задумчивости.

— Если не найдешь, купи новый. Нелегко мне будет разобраться — все так переменилось, и границы поменялись, не поймешь, что теперь где. Кстати, где моя лупа? Помнится, на днях я читала в постели, так что она, наверное, где-то здесь завалилась.

Буквально через полчаса Эми — право, славная женщина, подумала леди Матильда — снабдила ее только что купленным атласом, лупой и старым атласом, чтобы сверять названия.

— А, вот это где. И кажется, называется по-прежнему Монбрюгге или что-то в этом роде. Находится то ли в Тироле, то ли в Баварии. Все-то теперь не на своем месте и не под своим именем…