— Вы загадочная личность — и большой оригинал! А если честно, жизнь дипломата сама по себе ужасно скучна, ведь правда? Мне не пристало бы это говорить, но я говорю только вам.

У нее были голубые глаза. Темно-голубые, как лесные колокольчики. Вот она распахнула их пошире, и тонкие черные брови чуть опустились у висков и слегка приподнялись у переносицы. Ее лицо стало похожим на мордочку прелестной персидской кошки.

Он подумал — интересно, какая она на самом деле, Милли Джин? У нее мягкие интонации уроженки Южных штатов. Головка чудесной формы, профиль — чеканный, как на монетах, но что скрыто в этой головке?

Милли далеко не дурочка. Умеет, когда нужно, пустить в ход свой светский опыт, способна при желании очаровать любого, а свой загадочный вид использовать, как дымовую завесу. Если ей что-то от кого-то нужно — она своего добьется.

Он приметил, каким пристальным взглядом она на него смотрит. Значит, ей от него что-то нужно? Да нет, едва ли.

Она спросила:

— Вы знакомы с мистером Статтенхэмом?

— Теперь да, мы поговорили за столом. Раньше я с ним не встречался.

— Говорят, он очень важная птица, — сказала Милли Джин. — Президент ПиБиЭф, знаете, что это такое?

— Такие вещи положено знать, — сказал сэр Стаффорд. — ПиБиЭф, ДиСиВи и ЭльУайЭйч. И еще неимоверное количество заглавных букв.

— Отвратительно, — сказала Милли Джин. — Отвратительно. Сплошные заглавные буквы, ничего живого, никаких людей. Одни идиотские обозначения. Какой чудовищный мир! Я все чаще об этом думаю. Мир ненависти и отчуждения. Я хочу, чтобы он стал другим, совсем, совсем другим.

Она и вправду этого хочет? На мгновение ему показалось, что она говорит искренне. Любопытное признание…

Гровнер-сквер была воплощением покоя. Хотя на тротуаре поблескивали осколки стекла, битые яйца, расплющенные помидоры и кусочки блестящего металла, в небе над площадью безмятежно сияли звезды.

Машины одна за другой подруливали к подъезду посольства, увозя гостей по домам.

Полицейские маячили на углах, но особенно глаза не мозолили.

Ситуация была полностью под контролем.

Один из гостей-политиков заговорил с офицером полиции.

Вернувшись, он сказал вполголоса:

— Арестовали немногих. Всего восемь человек. Утром все предстанут перед судом на Боустриш. Все те же лица. Как всегда, Петронелла и Стивен со своей шайкой. Да… Остается только ждать, пока им это надоест.

— Вы ведь живете недалеко отсюда, — произнес голос за спиной у сэра Стаффорда. Глубокое контральто. — Могу вас подбросить.

— Нет-нет, я отлично доберусь пешком. Тут минут десять ходу.

— Меня это нисколько не затруднит, уверяю вас, — сказала графиня Зерковски. — Я остановилась в «Сэйнт-Джеймс Тауэр»[96].

Это было название одного из престижнейших отелей.

— Вы очень любезны.

Ее дожидался огромный роскошный лимузин. Шофер открыл дверцу, графиня Рената села в машину, сэр Стаффорд Най последовал за ней. Она назвала адрес сэра Стаффорда Ная шоферу. Автомобиль тронулся с места.

— Вы, оказывается, знаете, где я живу? — сказал он.

— А почему бы нет?

Интересно, что означает сей ответ.

— Правда, почему бы и нет, — сказал он. — Вы ведь знаете так много? — И добавил: Очень вам признателен за то, что вернули мой паспорт.

— Я подумала, что это избавит вас от некоторых неприятностей. Наверно, лучше его сжечь. Вам, наверное, уже выдали новый?

— Выдали.

— Свой разбойничий плащ вы найдете в нижнем ящике комода. Его туда положили сегодня вечером. Я думаю, вам было бы хлопотно покупать новый, да и отыскать подобную вещь вряд ли бы удалось.

— Я буду дорожить им еще больше — после того как он побывал в определенных… переделках, — сказал Стаффорд Най. И добавил: — Надеюсь, свое дело он сделал.

Тихо урча, машина неслась по ночным улицам.

Графиня Зерковски сказала:

— Да. Он свое дело сделал, раз я здесь — и жива…

Сэр Стаффорд Най промолчал. Она, видимо, ждет от него расспросов, думает, что он станет выпытывать у нее подробности, попытается узнать, что она делала, какой именно опасности избежала. Она хотела, чтобы он проявил любопытство, но сэр Стаффорд Най никакого любопытства проявлять не собирался. И был очень рад, что не пошел у нее на поводу. В тишине раздался ее негромкий смех. Однако, к его немалому удивлению, смех этот был торжествующим, а вовсе не смущенным.

— Вам понравилось, как вы провели вечер? — спросила она.

— По-моему, прием удался. Милли Джин умеет всегда устраивать приемы.

— Значит, вы с ней давно знакомы?

— Я знал ее еще по Нью-Йорку — до того, как она вышла замуж. Миниатюрная Венера.

Она взглянула на него с легким изумлением.

— Это прозвище дали ей вы?

— Нет, не я, одна моя пожилая родственница.

— Да, в наше время подобное прозвище услышишь не часто. По-моему, оно ей очень подходит. Только…

— Только — что?

— Венера соблазнительна, не так ли? Но разве она честолюбива?

— А вы считаете, что Милли Джин Кортмэн честолюбива?

— Конечно. Это самое главное в ее натуре.

— И вы считаете, что быть женой посла при Сент-Джеймсском дворе не слишком ласкает ее честолюбие?

— Что вы! — сказала графиня. — Это всего лишь начало.

Он не ответил, вглядываясь в дома за окном лимузина. Потом хотел что-то спросить, но передумал. Он заметил, как она бросила на него быстрый взгляд, но тоже промолчала. И только когда они проезжали по мосту через Темзу, он наконец заговорил:

— Значит, мы едем не к моему дому и не к вашему отелю. Мы переправились на другой берег Темзы. Мы уже встречались на этом мосту. Куда вы меня везете?

— Не все ли вам равно?

— Думаю, нет.

— Да, я вас понимаю.

— Разумеется, вы стараетесь идти в ногу со временем. Сейчас модно похищать людей. Вы меня похитили. Зачем?

— Затем, что вы мне нужны, как и в тот раз. — Она немного помолчала и добавила: — И не только мне.

— Вот как.

— И это вам не нравится.

— Я предпочел бы, чтобы меня пригласили.

— Если бы я вас пригласила, вы бы поехали?

— Может — да, а может, и нет.

— Мне очень жаль.

— Неужели?

Они мчались сквозь ночь в полном молчании. Дорога пролегала не через пустынную сельскую местность; они ехали по шоссе. Временами свет фар выхватывал из темноты дорожные указатели, так что Стаффорд Най прекрасно видел, куда лежит их путь: через все графство Суррей и по северной части Суссекса[97]. Иногда ему казалось, что они пускались в объезд по проселочной дороге, петляя без всякой надобности. Но как знать? Он едва не спросил, нет ли за ними погони, и, похоже, от самого Лондона. Но вовремя сдержался, вспомнив о своем намерении хранить молчание. Пусть сама решает, что ему говорить, а что нет. Несмотря на то, что он уже что-то о ней узнал, она не стала для него менее загадочной.

Они ехали по глухой сельской местности. И это после званого обеда в Лондоне. Сидя в одном из самых дорогих наемных лимузинов. Вероятно, так и было задумано. Так что погоня тут ни при чем. Ничего, скоро он узнает, куда они направляются. Если только его не собираются везти до самого побережья. Что, впрочем, вполне возможно, подумал он. Хэйзлмир[98], прочел он на придорожном указателе. А теперь — окраина Годалминга. Все очень пристойно, но никаких архитектурных изысков. Богатый пригородный район, где селятся люди с деньгами. Приветливые леса, красивые особняки. Они несколько раз повернули, и шофер сбросил скорость. Кажется, приехали. Ворота. Небольшой белый домик привратника. Дальше — по аллее, к которой с обеих сторон подступали безукоризненно ухоженные рододендроны[99]. Обогнув поворот, они подъехали к дому. «Маклерский псевдотюдор»[100],— прошептал себе под нос сэр Стаффорд Най. Его спутница повернулась к нему, не расслышав.

— Так, пустяки, — сказал Стаффорд Най. — Не обращайте внимания. Насколько я понимаю, мы наконец прибыли к месту назначения?

— И вы не в восторге от увиденного?

— Парк как будто в неплохом состоянии, — сказал сэр Стаффорд, следуя взглядом за светом фар, когда они выезжали из-за поворота. — Чтобы содержать подобные владения в хорошем состоянии, нужны большие деньги. А дом! Я думаю, должен быть вполне комфортабельным.

— Комфорт, но никакой красоты. Видите ли, хозяин дома ценит комфорт больше красоты.

— Вполне разумно, я бы сказал, — заметил сэр Стаффорд. — И все же он очень тонко чувствует красоту, по крайней мере, некоторые ее грани.

Они остановились у ярко освещенного подъезда. Сэр Стаффорд открыл дверцу, вышел и протянул руку своей спутнице. Шофер поднялся по ступенькам и позвонил. Когда они поднялись следом, он обернулся:

— На сегодня я вам еще нужен, миледи?

— Нет. На сегодня все. Утром вам позвонят.

— Доброго вам вечера. Доброго вечера, сэр.

За дверью послышались шаги, и она отворилась. Сэр Стаффорд ожидал появления дворецкого или кого-то из слуг-мужчин, но перед ними возникла высоченная горничная — настоящий гренадер. Седая, с поджатыми губами и, видимо, бесконечно признанная и знающая. Приобретение бесценное и в наше время почти недоступное. Воплощенная добродетель, но пальца ей в рот не клади.

— Боюсь, мы немного запоздали, — сказала Рената.

Глава 9

Дом под Годалмингом

Горничная двинулась наверх по широкой лестнице, они последовали за ней. «Да, — подумал Стаффорд Най, — дом весьма комфортабельный. Обои в стиле Якова Первого[101], дубовая лестница с чудовищными резными перилами, но удобными невысокими ступеньками. Картины подобраны неплохо, но сама живопись так себе… Дом богача. Человека со вкусом, но предпочитающего общепринятые стандарты. Толстый ворсистый ковер, по которому они шли, был красив — приятного сливового оттенка».