Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

– Ждать.

– Ждать чего?

– Повышения по службе.

– И что я должен буду делать потом?

Неожиданно она улыбнулась веселой улыбкой, так хорошо знакомой ему.

– Напойте мелодию. Вам известно, как это делается. Вам непременно понравятся люди, которые обратятся к вам. Они будут отобраны самым тщательным образом. Мы должны знать, что они собой представляют.

– Я должен идти. До свидания, Мэри Энн.

– Auf Wiedersehen[35].

Зазвонил телефон. Как нельзя вовремя, подумал Стаффорд. Звонок прервал его воспоминания в момент их прощания.

– Auf Wiedersehen, – пробормотал он, поднимаясь с кресла. – Пусть будет так.

– Стаффорд Най?

Он сразу узнал прозвучавший в трубке хриплый голос.

– Нет дыма без огня, – произнес он условленный ответ.

– Мой врач настоятельно рекомендует мне бросить курить, – сказал полковник Пайкэвей. – Бедняга, ему, пожалуй, уже давно пора оставить всякую надежду на это. Есть новости?

– О да. Тридцать сребреников. Обещано, во всяком случае.

– Проклятые свиньи!

– Соблюдайте спокойствие.

– И что вы сказали?

– Я напел им мелодию. Мелодию рога Зигфрида. Я следовал совету моей престарелой тетушки. Все получилось очень хорошо.

– Для меня это звучит как абракадабра!

– Вы знаете песню под названием «Хуанита»? Я должен разучить и ее, на тот случай, если она мне понадобится.

– Вам известно, кто такая Хуанита?

– Думаю, да.

– Хм, в последний раз я слышал ее в Балтиморе.

– А как ваша гречанка, Дафна Теодофанос? Интересно, где она сейчас?

– Вероятно, сидит в аэропорту где-нибудь в Европе и ждет вас, – сказал полковник Пайкэвей.

– Европейские аэропорты в большинстве своем взорваны или разрушены.

– Детский крестовый поход на современный лад.

– Я мало что знаю об этом. Читал только о походе, в котором участвовал Ричард Львиное Сердце. Но это в определенном смысле действительно похоже на детский крестовый поход. Почти все дети, вдохновленные идеалистическими христианскими идеями и стремлением освободить священный город от неверных, в конечном счете встретили смерть или были проданы в рабство. И нынешняя ситуация закончится тем же самым, если мы не сможем найти средство, как воспрепятствовать этому…

– Я уже было подумал, что все вы здесь умерли, – проворчал адмирал Блант.

Это замечание было адресовано не дворецкому, которого он ожидал увидеть, а молодой женщине, открывшей ему дверь. Фамилию ее он никогда не мог запомнить, но звали ее Эми.

– На прошлой неделе я раза четыре звонил вам, и каждый раз мне отвечали, что все уехали за границу.

– Да, в самом деле, мы были за границей. Только что вернулись.

– Матильде, в ее-то возрасте, не следует разъезжать по заграницам. Когда-нибудь она умрет в самолете от инсульта, инфаркта или чего-нибудь в этом роде. В любой момент арабы или израильтяне могут пронести на борт взрывчатку. Последнее время летать стало опасно.

– Эту поездку порекомендовал ей ее врач.

– Всем известно, каковы эти врачи.

– И она вернулась в очень хорошем расположении духа.

– Где же она была?

– Проходила курс лечения в Германии или… я не помню, в Германии это было или в Австрии. Знаете, новый пансионат «Золотой Дом».

– Ах да. Я слышал об этом курорте. Лечение там, наверное, стоит кучу денег?

– Зато, говорят, оно дает замечательный эффект.

– Скорее всего, это просто еще один способ быстрого умерщвления людей, – сказал адмирал Блант. – Ну а вам там понравилось?

– Не особенно. Пейзажи красивые, но…

В этот момент со второго этажа донесся властный голос:

– Эми! О чем это вы беседуете с адмиралом Блантом? Проводите его сюда. Я жду его.

– Вы все никак не угомонитесь, – сказал адмирал, поприветствовав своего старого друга. – Так когда-нибудь и угробите себя.

– Не беспокойтесь. Сегодня путешествие не представляет никаких трудностей.

– А как же все эти аэропорты, лестницы, автобусы?

– Я перемещалась в кресле-каталке.

– Год или два назад, когда мы виделись в последний раз, вы сказали, что и слышать не хотите ни о чем подобном, что гордость не позволит вам признаться в своей беспомощности.

– Мне пришлось немного поступиться гордостью, Филипп. Давайте присядем, и вы расскажете мне, что побудило вас нанести столь неожиданный визит. Я уже решила, что вы забыли обо мне.

– Я тоже чувствовал себя неважно. К тому же возникли кое-какие проблемы. Вы знаете, как это бывает: у тебя спрашивают совета, не имея ни малейшего намерения воспользоваться им. Они никак не могут оставить в покое военно-морской флот. Пытаются вовлечь его то в одну авантюру, то в другую, черт бы их подрал.

– По-моему, вы выглядите очень неплохо, – сказала леди Матильда.

– Вы тоже выглядите хорошо, дорогая моя. Даже искорки в глазах появились.

– Я стала слышать хуже со дня нашей последней встречи, так что вам придется говорить громче.

– Хорошо, буду говорить громче.

– Что предпочитаете – джин с тоником, виски или ром?

– Какой у вас богатый выбор крепких напитков! Если не возражаете, я предпочел бы джин с тоником.

Эми поднялась с кресла и вышла.

– Я прошу вас, – сказал адмирал, – когда она вернется, отошлите ее опять, хорошо? Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

Когда Эми принесла напитки, леди Матильда взмахнула рукой, и она покинула комнату с таким видом, будто уходит по собственной воле, а не по приказу хозяйки. Эми была весьма тактична.

– Славная девушка, – сказал адмирал. – Очень славная.

– Поэтому вы и попросили меня отослать ее прочь? Чтобы она не услышала ваших лестных слов в свой адрес?

– Нет, просто мне нужно посоветоваться с вами.

– О чем? Как нужно заботиться о своем здоровье, где нанять новых слуг или что лучше выращивать в саду?

– Это очень серьезно. Я подумал, может быть, вы сможете вспомнить то, что имеет для меня большое значение.

– Дорогой Филипп, как это мило с вашей стороны – думать, что я еще могу что-то вспомнить. С каждым годом моя память становится все хуже и хуже. Недавно я обнаружила, что помню только то, что связано с так называемыми «друзьями юности». Помню даже тех отвратительных девчонок, с которыми училась в школе, хотя мне этого вовсе и не хочется. Вот где я сейчас была.

– И где же вы были? Навещали школу?

– Нет-нет, я ездила к своей школьной подруге, которую не видела лет пятьдесят.

– И как она выглядит?

– Чудовищно толстая и еще противнее и отвратительнее, чем прежде.

– Должен заметить, странные у вас вкусы, Матильда.

– Ну ладно… Так что же я должна вспомнить?

– Другого друга юности, Роберта Шорхэма.

– Робби Шорхэма? Разумеется, я его помню.

– Он стал ученым. Очень известным.

– Да-да. Такие люди не забываются. А зачем он вам понадобился?

– Государство нуждается в его помощи.

– Надо же, как интересно, – сказала леди Матильда. – На днях мне пришла в голову та же самая мысль.

– И какая же мысль пришла вам в голову?

– Что нужна его помощь. Или помощь человека вроде него – если, конечно, такие люди еще есть.

– Таких больше нет. Послушайте, Матильда, вы общаетесь с людьми. Они вам кое-что рассказывают. Я сам вам кое-что рассказывал.

– Меня всегда удивляло это. Вы же не поверите, будто я понимала то, что мне рассказывали. И это даже в большей степени относится к Робби, нежели к вам.

– Я не делился с вами военно-морскими тайнами.

– Но и он не делился со мной научными тайнами. Ну разве что в самых общих чертах.

– Да, но он все же обсуждал их с вами, не так ли?

– Он любил время от времени приводить меня в изумление.

– Вот это-то меня и интересует. Рассказывал ли он вам в те дни, когда еще мог нормально говорить, бедняга, что-нибудь о так называемом «Проекте Б»?

– «Проект Б», – задумчиво повторила леди Клекхитон. – Что-то знакомое. Иногда он говорил о проекте таком-то, операции такой-то. Но вы должны понимать, для меня это было лишено всякого смысла, и он знал это. Однако ему нравилось… удивлять меня. Так фокусник описывает, как он вытаскивает из шляпы трех кроликов, не объясняя, в чем заключается фокус. «Проект Б»? Да-да, припоминаю… Это было много лет назад… Он тогда часто бывал чем-то сильно взволнован. Время от времени я спрашивала у него: «Как обстоят дела с “Проектом Б”?»

– Я знаю, вы всегда были деликатной женщиной. Всегда помните, чем люди занимались, чем интересовались… И если даже не понимаете, о чем идет речь, все равно проявляете интерес. Однажды я описывал вам корабельную пушку нового типа и, вероятно, утомил вас до полусмерти. Но вы тем не менее слушали меня так внимательно, будто всю жизнь только и ждали, когда услышите об этом.