Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

– Сексуальная распущенность разрушительна сама по себе. В эпоху Древнего Рима люди, погрязшие в разврате и пресыщенные сексом, порой бежали в пустыню и становились анахоретами вроде святого Симеона Столпника. Рано или поздно избыточный секс приедается. Он делает свое дело, но с его помощью нельзя управлять людьми так, как это можно делать с помощью наркотиков и возможности проявления таких низменных чувств, как садизм, властолюбие и ненависть. Они учатся получать удовольствие, творя зло. Как только человеком овладевает желание такого удовольствия, он уже бессилен противостоять ему.

– Мой дорогой канцлер, я отказываюсь вам верить… Я имею в виду, если подобные тенденции существуют, их нужно пресечь, приняв соответствующие меры. В самом деле, нельзя же безучастно наблюдать за столь опасным развитием событий…

– Замолчите, Джордж.

Мистер Лэйзенби достал из кармана трубку, посмотрел на нее и убрал обратно.

– Думаю, – сказал он, возвращаясь к своей идее фикс, – будет лучше всего, если я полечу в Россию. Насколько я понимаю, русским эти факты известны.

– Им известно достаточно, – сказал герр Шписс. – Ну а в какой мере они признают то, что им известно… – Он пожал плечами. – Трудно сказать. Русских вообще нелегко вызвать на откровенность. К тому же у них собственные проблемы на китайской границе. Они наверняка не испытывают такой тревоги по поводу этих событий, какую испытываем мы, и не видят в них такой опасности, какую видим мы.

– Как бы то ни было, я должен взять на себя эту миссию.

– На вашем месте я остался бы здесь, Седрик, – прозвучал спокойный голос лорда Олтемаунта, устало откинувшегося на спинку кресла. – Вы нужны нам здесь. – В его голосе прозвучали едва уловимые властные нотки. – Вы глава правительства и поэтому должны оставаться в Лондоне. У нас имеются хорошо подготовленные агенты, способные выполнять миссии за рубежом.

– Агенты? – с сомнением произнес сэр Джордж Пэкхэм. – Что на этой стадии могут сделать агенты? Мы должны получить сообщение от… А-а, Хоршэм, вы здесь… Я и не заметил вас. Скажите нам, что за агенты у нас имеются? И что они могут сделать?

– У нас есть несколько очень хороших агентов, – с невозмутимым видом ответил Генри Хоршэм. – Агенты сообщают вам информацию. Герр Шписс тоже сообщил вам информацию. Информацию, которую добыли для него его агенты. Проблема заключается – и всегда заключалась; достаточно почитать литературу о последней войне, чтобы убедиться, – в том, что никто не желает верить информации, которую сообщают агенты.

– Но как же так, все-таки разведка…

– Никто не допускает, что агенты способны обладать интеллектом, а они им обладают. Они прекрасно подготовлены, и их сообщения в девяти случаях из десяти соответствуют истине. Так что же происходит? Высокопоставленные персоны отказываются верить этим сообщениям, не желают верить им. Хуже того, они отказываются реагировать на них.

– Дорогой Хоршэм, я не могу…

Тот повернулся в сторону немца:

– Разве и в вашей стране не происходит то же самое, сэр? Ваше правительство получает достоверные сообщения, но далеко не всегда на них реагирует. Люди не хотят знать правду, которая им не нравится.

– Должен согласиться с вами, это случается… нечасто, смею вас уверить, лишь иногда.

Мистер Лэйзенби вновь достал из кармана трубку и принялся вертеть ее в руках.

– Оставим ненужные споры. Нам нужно решить, что следует предпринять в соответствии с той информацией, которой мы располагаем. Это кризис не национального, а международного масштаба. Требуются безотлагательные действия. Монро, полиция должна быть усилена за счет армии. Войска необходимо привести в боевую готовность. Герр Шписс, ваша страна всегда была великой военной державой – эти мятежи должны быть подавлены, пока они окончательно не вышли из-под контроля. Уверен, вы разделяете эту точку зрения…

– Разделяю. Но эти мятежи уже вышли из-под контроля. В распоряжении мятежников имеются винтовки, пулеметы, взрывчатые вещества, гранаты, бомбы, отравляющие газы…

– Но с нашим атомным оружием… одна лишь угроза его применения, и…

– Мы имеем дело отнюдь не с недовольными школьниками. На эту Армию Молодежи работают ученые – молодые биологи, химики, физики. Ядерная война в Европе… – Герр Шписс покачал головой. – У нас в Кельне уже была предпринята попытка отравить воду в водопроводе… Брюшной тиф.

– Ситуация просто невероятная… – Седрик Лэйзенби с надеждой окинул взглядом присутствующих. – Четуайнд, Монро, Блант?

К удивлению Лэйзенби, ответа он дождался лишь от адмирала Бланта.

– Не знаю, какое отношение имеет к этому Адмиралтейство. Это не наша забота. Я дал бы вам совет, Седрик: самое лучшее, что можно сделать на вашем месте, – это взять свою трубку с хорошим запасом табака и убраться подальше от ядерного оружия, которое вы намереваетесь использовать. Поезжайте в Антарктиду или куда-нибудь еще, где радиоактивность доберется до вас не так скоро. Профессор Экстейн, кажется, предостерегал нас, а он знает, о чем говорит.

На этом встреча завершилась.

Немецкий канцлер, премьер-министр, сэр Джордж Пэкхэм, Гордон Четуайнд и доктор Райхардт отправились на ланч на Даунинг-стрит.

Адмирал Блант, полковник Монро, полковник Пайкэвей и Генри Хоршэм остались, чтобы обменяться мнениями в отсутствие высокопоставленных персон, в более непринужденной обстановке.

Первые замечания были несколько несвязными.

– Слава богу, они увели с собой Джорджа Пэкхэма.

Полковник Пайкэвей с облегчением вздохнул.

– Эта постоянная суетливость, сомнения, предположения… Иногда он действует мне на нервы.

– Вам следовало пойти вместе с ними, адмирал, – сказал полковник Монро. – Не представляю, как Гордону Четуайнду и Джорджу Пэкхэму удастся отговорить нашего Седрика лететь на переговоры с русскими, китайцами, эфиопами, аргентинцами или с кем-нибудь еще. Кто знает, что ему может взбрести в голову.

– Мне есть чем заняться, – резко отозвался адмирал. – Я собираюсь навестить своего старого друга, который живет в сельской местности. – Он с любопытством взглянул на полковника Пайкэвея. – Эта история с Гитлером в самом деле удивила вас, Пайкэвей?

Полковник покачал головой:

– Ничуть. Слухи о бегстве нашего Адольфа в Южную Америку ходят уже много лет. Шансы, что они достоверны, пятьдесят на пятьдесят. Кем бы ни был этот парень – сумасшедшим, самозванцем или настоящим фюрером, – он довольно скоро умер и вряд ли представлял какую-то ценность для своих последователей.

– Чье тело было найдено в бункере? Этот вопрос все еще остается открытым, – сказал Блант. – Надлежащая идентификация так и не была проведена. Об этом позаботились русские.

Он поднялся с кресла, кивнул остальным и направился к двери.

– Полагаю, доктор Райхардт знает правду, но скрывает ее, – задумчиво произнес Монро.

– А что вы думаете о канцлере? – спросил Хоршэм.

– Производит впечатление здравомыслящего человека, – сказал адмирал, обернувшись на ходу. – Он вел свою страну по выбранному им пути, когда разразилась эта вакханалия молодежи, бросившей вызов цивилизованному миру… Жаль!

Прищурившись, он посмотрел на полковника Монро.

– Что скажете о Златовласом Чуде? Сыне Гитлера?

– Об этом не стоит беспокоиться, – неожиданно произнес Пайкэвей.

Адмирал отпустил ручку двери, вернулся к своему креслу и сел в него.

– Даю голову на отсечение, – сказал полковник. – У Гитлера никогда не было сына.

– Как вы можете быть уверены в этом?

– Мы уверены: Франц-Иосиф, Юный Зигфрид, идеализированный Лидер – не более чем обычный мошенник, рядовой самозванец. Это сын аргентинского плотника, профессиональный актер, малозначительный певец немецкой оперы, унаследовавший привлекательную внешность и вокальные способности у своей матери. Он прошел тщательный отбор на звездную роль и соответствующую подготовку. Для него сочинили романтическую историю и поставили ему на ступню клеймо в виде свастики. С ним обращались как с посвященным далай-ламой.

– И у вас есть доказательства?

– Полный комплект документов. – Пайкэвей ухмыльнулся. – Мы получили их благодаря одному из моих лучших агентов. Письменные показания под присягой, фотокопии, заявления с подписями, включая заявление его матери, медицинское свидетельство относительно возраста клейма, копия оригинального свидетельства о рождении на имя Карла Агилероса – и свидетельство его идентичности с так называемым Францем-Иосифом. Мой агент заполучил их очень вовремя. За нею охотились, и она могла бы поплатиться жизнью, если б ей не выпала удача во Франкфурте.

– И где эти документы находятся в данный момент?

– В надежном месте. Ждут своего часа, чтобы сыграть решающую роль в разоблачении грандиозного мошенничества…

– Члены правительства в курсе дела? Премьер-министр?

– Я никогда не делюсь с политиками всей имеющейся у меня информацией – пока имею возможность избежать этого и пока не удостоверюсь в том, что они будут действовать надлежащим образом.

– А вы хитрец, Пайкэвей, – сказал полковник Монро.

– Кто-то же должен быть хитрецом, – с грустью в голосе отозвался полковник.

Сэр Стаффорд Най принимал гостей. До этого дня он не был знаком с ними, за исключением одного, да и того только видел и никогда с ним не общался. Это были симпатичные молодые люди, серьезные и умные – во всяком случае, так ему казалось. Их прически отличались аккуратностью, костюмы были хорошо скроены и выглядели отнюдь не старомодно. Стаффорд поймал себя на том, что ему доставляет удовольствие смотреть на них. Но в то же самое время ему не давал покоя вопрос, что им от него нужно. Один из них, насколько он знал, был сыном нефтяного короля. Другой после окончания университета проявил интерес к политике; его дядя владел сетью ресторанов. Третий постоянно хмурился, создавая впечатление, будто подозрительность является его второй натурой.