Агата Кристи - Пассажир из Франкфурта

– Старость не радость. Но я еще поживу. Я проживу достаточно долго, чтобы увидеть триумф нового мира, нового творения. Это именно то, что вы желаете для вашего племянника. Я позабочусь об этом. Власть в собственной стране – это то, чего он хочет, не так ли? Вы готовы организовать у себя на родине инициативную группу?

– Когда-то я пользовалась влиянием. Но сейчас…

Леди Матильда печально покачала головой:

– Все это в прошлом.

– Все вернется, дорогая, – сказала ее подруга. – Вы поступили правильно, приехав ко мне. Я обладаю определенным влиянием.

– Это великое дело, – сказала леди Матильда.

Вздохнув, она негромко пробормотала:

– Юный Зигфрид.

– Надеюсь, вы получили удовольствие от встречи со старой подругой? – спросила Эми, когда они возвращались в гостевой дом.

– Если бы вы слышали всю ту чушь, которую я несла, то не надеялись бы на это, – ответила леди Матильда Клекхитон.

– Из Франции приходят очень плохие новости, – сказал полковник Пайкэвей, стряхивая с пальто сигарный пепел. – Я слышал, как Уинстон Черчилль произнес эти же самые слова во время последней войны. Он умел говорить просто и лаконично. Это производило сильное впечатление. Он говорил только то, что нам нужно было знать. С тех пор прошло много времени, но сегодня я снова произношу эти слова. Из Франции приходят очень плохие новости.

Он кашлянул, стряхнул с пальто остатки пепла и продолжил:

– Новости из Италии не лучше. Думаю, и из России они наверняка были бы очень плохими, если б русские сообщали о положении дел в своей стране. У них тоже толпы студентов бесчинствуют на улицах – бьют витрины и громят посольства. Очень плохие новости приходят из Египта, Иерусалима и Сирии. Но то, что происходит там, в порядке вещей, и по этому поводу нам не стоит беспокоиться. Новости из Аргентины я назвал бы странными. В самом деле, очень странные новости. Аргентина, Бразилия и Куба объединились и назвали себя Федеративными Штатами Золотой Молодежи – или что-то в этом роде. Они имеют армию, хорошо обученную, хорошо вооруженную, возглавляемую опытными командирами. У них есть самолеты, бомбы и еще бог знает что. Что еще хуже, большинство из них, похоже, умеет обращаться со всем этим. И еще эта поющая толпа. Современные песни, народные песни, забытые боевые гимны… Они расхаживают, подобно Армии спасения – не подумайте, будто я кощунствую. Я не имею ничего против Армии спасения. Они делают благое дело. А эти девушки в шляпках – просто прелесть…

После некоторой паузы он заговорил вновь:

– Я слышал, нечто в этом роде происходит также в цивилизованных странах. И началось все с нас. Полагаю, некоторых из нас еще можно назвать цивилизованными людьми? На днях один политик заявил: мы замечательная нация, главным образом потому, что отличаемся терпимостью, у нас проводятся демонстрации, мы крушим все подряд и бьем всех подряд, если не находим лучшего занятия и отказываемся от наших высоких моральных устоев, избавляясь от большей части нашей одежды. Не знаю, понимал ли он, что говорил – политики редко понимают это, – но они умеют быть убедительными. Именно поэтому они и политики.

Он замолчал и взглянул на человека, с которым беседовал.

– Да, картина довольно безрадостная, – сказал сэр Джордж Пэкхэм. – В это трудно поверить. И это вызывает тревогу. Если бы только было можно… Какие у вас еще новости?

– По-вашему, этого мало? Вам трудно угодить. Мир вот-вот захлестнет волна анархии. Какие еще новости вам нужны?

– Но ведь наверняка еще можно что-то предпринять?

– Это не так просто, как вам представляется. Слезоточивый газ способен на время остановить толпу и дать полиции передышку. И, разумеется, у нас есть бактериологическое оружие, атомные бомбы и прочие средства массового уничтожения. Как вы думаете, что произойдет, если мы начнем использовать все это? Массовое убийство шествующих по улицам юношей и девушек, сидящих дома пенсионеров и домохозяек, а также некоторых напыщенных политиков, в тот самый момент, когда они будут говорить, что у нас еще никогда ничего не получалось так хорошо, и в дополнение к этому нас с вами – ха-ха-ха! Да, и если вас интересуют только новости, я так понимаю, у вас есть собственные свежие новости, поступившие сегодня. Строго секретные новости из Германии. Сам герр Генрих Шписс.

– Черт возьми, как вы узнали об этом? Это же большая тайна…

– Мы здесь знаем все, – ответил полковник Пайкэвей и добавил свою традиционную присказку: – Для этого мы и существуем.

Немного помолчав, он спросил:

– Кажется, собираются привезти какого-то доктора?

– Да, доктора Райхардта. Насколько я понимаю, это выдающийся ученый.

– Нет, он врач. Лечит психов в сумасшедшем доме.

– О боже! Психиатр?

– Вероятно. В сумасшедших домах, как правило, работают психиатры. Стало быть, его привезут, чтобы он освидетельствовал некоторых наших юных смутьянов. Они напичканы немецкой философией, философией «Власти черных», философией покойных французских писателей и так далее. Может быть, его попросят освидетельствовать кое-кого из наших светил юриспруденции, председательствующих в судах, которые утверждают, что нам следует проявлять крайнюю осторожность в своих действиях, дабы не уязвить самолюбие молодого человека, поскольку ему, возможно, приходится зарабатывать себе на жизнь. Нам было бы спокойнее, если б им всем предоставили государственное пособие, чтобы они разошлись по домам и продолжали читать книги по философии, сидя без работы. Однако я отстал от времени и сознаю это. Можете мне об этом не говорить.

– Необходимо принимать во внимание новые способы мышления, – сказал сэр Джордж Пэкхэм. – Я чувствую… точнее, надеюсь… Это так трудно выразить словами.

– Видимо, вы очень озабочены отысканием того, что так трудно выразить словами, – заметил полковник Пайкэвей.

В этот момент зазвонил телефон. Полковник снял трубку, поднес ее к уху и спустя несколько секунд передал сэру Джорджу.

– Я слушаю, – сказал тот в трубку. – Да, я согласен. Полагаю… нет-нет, не Министерство внутренних дел. Нет, вы имеете в виду, частным образом… Думаю, нам лучше использовать…

Сэр Джордж с опаской огляделся.

– В этой комнате нет «жучков», – с улыбкой произнес полковник Пайкэвей.

– Кодовые слова «Голубой Дунай», – хрипло прошептал в трубку сэр Джордж Пэкхэм. – Да, да. Я приведу с собой Пайкэвея. Да, конечно. Да, скажите, что, с вашей точки зрения, его присутствие необходимо. Но помните: встреча носит сугубо частный характер.

– В таком случае мы не сможем воспользоваться моим автомобилем, – сказал Пайкэвей. – Он слишком приметен.

– Генри Хоршэм заедет за нами на «Фольксвагене».

– Замечательно, – сказал полковник Пайкэвей. – Все это очень интересно.

– Вы не хотите… – Сэр Джордж запнулся.

– Не хочу что?

– Я хочу сказать… если вы не возражаете… не хотите ли воспользоваться щеткой?

– А-а, вы об этом…

Полковник слегка стукнул рукой по своему плечу. Вверх поднялось облако сигарного пепла, и сэр Джордж закашлялся.

– Нэнни! – крикнул Пайкэвей, нажимая кнопку звонка.

С прытью джинна, вызываемого из лампы Аладдина, в комнате появилась женщина средних лет со щеткой в руке.

– Пожалуйста, задержите дыхание, сэр Джордж. Этот состав обладает довольно резким запахом. И вообще, вам лучше выйти из комнаты, – сказала она и, открыв дверь, принялась чистить щеткой костюм Пайкэвея.

– Как они мне надоели, – проворчал полковник. – Им непременно нужно, чтобы человек выглядел словно манекен в парикмахерской.

– Я бы не сказала, что вы похожи на манекен, полковник Пайкэвей. Вы-то уже привыкли к процедуре, а министр страдает астмой.

– Он сам виноват в этом, поскольку не следил за чистотой воздуха на улицах Лондона… Итак, сэр Джордж, поедем и послушаем, что скажет наш немецкий друг. Похоже, дело не терпит отлагательств.

Герр Генрих Шписс был обеспокоен и не пытался скрыть это. В самом деле, он открыто признавал, что ситуация, которую собрались обсудить эти пять человек, весьма серьезна. Вместе с этим он излучал спокойствие и уверенность, что являлось чрезвычайно ценным свойством для человека, занимавшегося решением недавно возникших проблем в политической жизни Германии. Это был солидный, вдумчивый человек, способный привнести здравый смысл в любое обсуждение, в котором принимал участие. Он отнюдь не производил впечатления блестящего политика, и это уже само по себе внушало надежду. Блестящие политики несли ответственность примерно за две трети кризисов, случившихся в разных странах. Оставшаяся треть лежала на совести политиков, которые, хотя и были избраны демократическим путем, заняли свои должности благодаря умению скрывать отсутствие интеллектуальных качеств, необходимых для эффективного выполнения возложенных на них функций.

– Вы понимаете, что это ни в коей мере не официальный визит? – спросил канцлер.

– Да-да, разумеется.

– Я получил информацию, которой счел целесообразным поделиться с вами. Она проливает довольно интересный свет на некоторые события, поразившие и встревожившие нас. Разрешите представить вам доктора Райхардта.