– Вы собираетесь надеть боя с перьями?

– Да, собираюсь. Боа со страусовыми перьями.

– О боже… Ему, должно быть, не один десяток лет.

– Да, но я хранила его очень аккуратно. Шарлотта непременно узнает его. Она решит, что одна из лучших семей Англии обеднела до такой степени, что ее представительница вынуждена носить старые платья, которые хранит несколько десятилетий. И еще я надену котиковую шубу. Она немного обтрепалась, но в свое время выглядела великолепно.

Нарядившись подобным образом, леди Матильда отправилась в гости к старой подруге. Эми, одетая явно лучше своей хозяйки, сопровождала ее.

Матильда Клекхитон была готова к тому, что она увидела. Действительно, кит, колышущаяся масса, как описал ее Стаффорд. Отвратительная старуха сидела в окружении картин, стоивших целое состояние. Она с трудом поднялась с похожего на трон кресла, достойного того, чтобы украсить сцену с декорациями интерьера дворца какого-нибудь легендарного средневекового принца.

– Матильда!

– Шарлотта!

– Сколько лет мы не виделись! Как все это странно!

Обмениваясь радостными приветствиями, они говорили отчасти по-немецки, отчасти по-английски. Немецкий леди Матильды оставлял желать лучшего, тогда как Шарлотта прекрасно говорила на обоих языках, хотя ее английский звучал несколько гортанно и с заметным американским акцентом. Мысленно вернувшись в далекое прошлое, леди Матильда испытала к ней нежность, но тут же вспомнила, что Шарлотта была в те времена крайне неприятной девчонкой. Ее никто не любил, как и она, похоже, не любила никого. Однако, как бы то ни было, их связывали воспоминания о школьных днях. Любила ли ее Шарлотта, она не знала, но помнила, что та всегда старалась угодить ей. Перед ее мысленным взором возник герцогский замок в Англии. Отец леди Матильды, хотя и имел блестящую родословную, был самым безденежным из английских герцогов. Принадлежавшие ему владения сохранились в его собственности только благодаря богатой жене, к которой он относился крайне почтительно и которая подвергала его издевкам при каждом удобном случае. Леди Матильде посчастливилось быть его дочерью от второго брака. Ее мать была чрезвычайно милой женщиной и очень успешной актрисой, способной играть роль герцогини гораздо лучше, нежели это получалось у любой настоящей герцогини.

Подруги обменивались воспоминаниями о днях юности, о том, как они изводили преподавателей, об удачных и неудачных браках их одноклассниц. Матильда несколько раз упомянула о семейных связях, сведения о которых почерпнула из «Готского альманаха» – «но, конечно, для Эльзы это был, по всей вероятности, ужасный брак. Один из пармских Бурбонов, если не ошибаюсь? Да-да, конечно, известно, к чему это приводит… Какое несчастье!»

Принесли кофе, восхитительный кофе, и не менее восхитительный кремовый торт.

– Мне нельзя даже прикасаться к этому! – воскликнула леди Матильда. – У меня ужасно строгий доктор. Он велел мне неукоснительно придерживаться предписаний курса лечения, который я сейчас прохожу. Но, в конце концов, сегодня ведь праздник, не так ли? Праздник возрождения молодости. Вот что вызывает у меня интерес. Мой племянник, нанесший недавно сюда визит – я забыла, кто его привез… графиня… ее фамилия начинается на букву «З», не могу вспомнить…

– Графиня Рената Зерковски…

– Да-да, совершенно верно. Очаровательная женщина, как мне кажется. И вот она привезла его к вам. Это было очень мило с ее стороны. На него произвели неизгладимое впечатление ваши богатства, ваш образ жизни и все, что он о вас услышал. То, что вы организовали целое движение – не помню точно, как оно называется… Галактика Молодости. Золотая, прекрасная молодежь. Они толпятся вокруг вас. Они преклоняются перед вами. Какой чудесной жизнью вы, должно быть, живете… Я не могу позволить себе такую жизнь. Моя жизнь вполне обычна. Ревматоидный артрит. Финансовые трудности. Проблемы с поддержанием в порядке родового гнезда. Что я говорю – вам прекрасно известно, какие налоги мы платим в Англии.

– Да, я помню вашего племянника. Приятный, очень приятный человек. Насколько я понимаю, он дипломат?

– О да. Только знаете, мне кажется, его недооценивают. Он мало что говорит. Никогда не жалуется. Но чувствует, что… чувствует, что не находит должного признания. Руководители дипломатической службы неспособны распознать его таланты.

– Канальи!

– Интеллектуалы, не обладающие практическими знаниями, – продолжала леди Матильда. – Пятьдесят лет назад все было бы по-другому, но сегодня его продвижение по карьерной лестнице происходит не так быстро, как следовало бы. Скажу даже больше, разумеется, по секрету: ему не доверяют. Его подозревают в бунтовщических, революционных тенденциях. Нетрудно представить, какое будущее ждет человека с прогрессивными взглядами.

– Вы хотите сказать, он – как выражаются у вас в Англии – не симпатизирует истеблишменту?

– Что вы, мы не должны говорить подобные вещи. По крайней мере, я не должна, – сказала леди Матильда.

– Вы меня заинтриговали, – сказала Шарлотта.

Леди Клекхитон вздохнула.

– Если хотите, можете отнести это на счет привязанности пожилой родственницы. Стаффи всегда был моим любимчиком. Он обладает умом и обаянием. К тому же у него имеются идеи. Он видит будущее, которое сильно отличается от того, что мы имеем в настоящее время. Увы, политическая система нашего государства весьма несовершенна. Судя по всему, на Стаффорда произвело неизгладимое впечатление то, что вы сказали и показали ему. Насколько я понимаю, вы делаете очень многое для популяризации музыки. Лично у меня такое чувство, что нам нужен идеал высшей расы.

– Высшая раса может и должна существовать. Идеи Адольфа Гитлера были вполне разумны, – сказала Шарлотта. – Как человек, он ничего собой не представлял, но имел артистичную натуру. И, вне всякого сомнения, обладал большой способностью к лидерству.

– О да. Лидерство – это то, что нам нужно.

– В последней войне вы имели не тех союзников, моя дорогая. Только подумайте, если б Англия и Германия тогда объединились, если б эти две арийские нации исповедовали одни и те же идеалы – идеалы молодости и силы, – каких высот наши две страны могли бы сегодня достигнуть? И, вероятно, даже это слишком узкий взгляд на потенциальные возможности. В определенном смысле коммунисты и прочие преподали нам хороший урок. Пролетарии всех стран, объединяйтесь? Слишком мелко. Пролетарии – это всего лишь рабочий материал. Наш лозунг должен звучать следующим образом: «Лидеры всех стран, объединяйтесь!» Молодые люди, имеющие дар лидерства и хорошее происхождение. Именно так. Это должны быть не люди среднего возраста, погрязшие в своих привычках и постоянно повторяющиеся, словно заезженная граммофонная пластинка. Мы должны искать в студенческой среде молодых людей с горячими сердцами, с великими идеями, готовых идти на смерть, но и готовых убивать. Убивать, не испытывая ни малейшего сожаления, поскольку без агрессии, без насилия нельзя добиться победы. Я должна кое-что показать вам…

Она не без труда поднялась на ноги. Леди Матильда последовала ее примеру, приложив усилие, отнюдь не столь тяжелое, какое она изобразила.

– Это было в мае сорокового года, – сказала Шарлотта, – когда гитлерюгенд достиг второй стадии своего развития. Гиммлер получил у Гитлера согласие на создание СС[34]. Эта организация имела целью уничтожение восточных народов, что освобождало жизненное пространство для германской расы господ.

В ее голосе прозвучало чуть ли не религиозное благоговение. Леди Матильда едва удержалась от того, чтобы перекреститься.

– Орден Мертвой Головы, – произнесла Большая Шарлотта.

Она медленно прошествовала по залу и, подойдя к стене, указала на позолоченный и увенчанный черепом орден Мертвой Головы.

– Видите, это моя самая большая ценность. Мои люди из группы золотой молодежи салютуют этому ордену, когда приходят сюда. В архивах замка хранятся фолианты с его хрониками. Для знакомства с некоторыми документами нужно иметь крепкие нервы, но необходимо научиться воспринимать подобные вещи спокойно. На Нюрнбергском процессе с негодованием говорили о газовых камерах и пытках в застенках гестапо. Но это великая традиция. Обретение силы через боль. Их тренировали смолоду, этих ребят, чтобы они неуклонно шли к своей цели, не проявляя излишней мягкости. Даже Ленин, проповедуя марксистское учение, провозглашал: «Долой мягкотелость!» Для него это было первым правилом создания идеального государства. Но мы мыслили слишком узко. Хотели распространить великую мечту только на германскую расу господ. Однако существуют и другие расы. Они тоже могли бы достичь господства через страдание, насилие и контролируемую анархию. Мы должны отбросить всякую мягкость. Отбросить наиболее унизительные формы религии. Есть религия силы, старая религия викингов. И у нас есть лидер, молодой человек, могущество которого возрастает с каждым днем. Как там сказал один из великих? Дайте мне инструменты, и я выполню работу. Что-то в этом роде. Наш лидер уже располагает инструментами, а в скором времени получит еще и другие: самолеты, бомбы, химическое оружие. В его распоряжении будут бойцы, транспорт, энергетические ресурсы. У него будет все, что только может принести лампа Аладдина. Вы трете лампу, появляется джинн и творит из воздуха все, что вам нужно, – средства производства, богатство и нашего молодого лидера, лидера по рождению и по натуре.

Она захрипела и закашлялась.

– Позвольте мне помочь вам.

Леди Матильда взяла ее под руку и проводила обратно к креслу-трону.