– Разве кто-то не обладает такой способностью? – спросил сэр Най и слегка покачал головой. – Вы слишком много видите. Слишком, слишком много.

В этот момент лакей в ливрее распахнул двери в дальнем конце комнаты.

– Кушать подано.

Все формальности процедуры были строго соблюдены. Она проходила с поистине королевской торжественностью. За высокими дверями взору Стаффорда открылась ярко освещенная столовая с раскрашенным потолком и тремя огромными люстрами. К графине с обеих сторон приблизились две пожилые женщины, одетые в вечерние платья; седые волосы тщательно уложены в высокие прически, на груди у каждой приколота бриллиантовая брошь. Несмотря на все эти изыски, у сэра Ная они вызвали ассоциацию с тюремными надзирательницами. Скорее всего, подумал он, они были не телохранительницами, а высококлассными медсестрами, отвечавшими за здоровье, туалет и другие интимные подробности жизни графини. Почтительно поклонившись, они взяли свою хозяйку под руки и с легкостью, достигнутой многолетним упражнением, помогли ей подняться на ноги. Предпринятое ею усилие было, по всей видимости, пределом ее физических возможностей.

– А теперь мы пойдем ужинать, – сказала Шарлотта.

Сопровождаемая помощницами, она возглавила шествие. Стоя на ногах, графиня даже в большей степени напоминала колышущуюся студенистую массу, но при этом все еще имела довольно грозный вид. Шарлотта производила впечатление отнюдь не жалкой, беспомощной, толстой старухи, а весьма значительного человека, сознающего свою значительность. Стаффорд и Рената последовали за тремя женщинами.

Когда они приблизились к открытым дверям, он подумал, что это скорее банкетный зал, нежели столовая. Рядом с входом в два ряда стояли телохранители – высокие, симпатичные молодые люди, облаченные в своего рода униформу. При появлении Шарлотты они со скрежетом обнажили свои мечи и скрестили их над головами, образуя проход. Помощницы отпустили графиню, и она пошла по этому проходу одна, направляясь к широкому резному креслу, отделанному золотыми пластинами, с расшитой золотом обивкой, которое стояло во главе длинного стола. Это шествие напоминало свадебную процессию, подумал Стаффорд. Военно-морскую или армейскую. В данном случае, конечно, армейскую, и только армейскую – но при отсутствии жениха.

Телохранители отличались атлетическим сложением, ни одному из них не было больше тридцати. Все обладали привлекательной внешностью и, по всей видимости, отменным здоровьем. Их лица хранили серьезное выражение и, как показалось сэру Наю, нечто вроде… печати преданности – да-да, именно так – преданности хозяину или хозяйке. Нет, все-таки это, скорее, напоминало религиозную церемонию. Появились слуги, одетые в старомодные костюмы – как, вероятно, одевались слуги в этом замке еще до Второй мировой войны. Это была прекрасная постановка исторической пьесы. И, возвышаясь над всем этим, на кресле – или на троне, как бы его ни называть, – сидела не королева или императрица, а старуха, примечательная лишь своей избыточной массой и уродливой внешностью. Кто она такая? Что делает здесь? Зачем? К чему весь этот маскарад?

Занимая свои места, гости, одетые в обычные вечерние платья и костюмы, кланялись чудовищу, расположившемуся во главе стола. Никаких официальных представлений не было.

Опираясь на свой многолетний опыт, Стаффорд принялся оценивать сидевших за столом людей. Они относились к самым разным типам. Некоторые из них, вне всякого сомнения, были юристами, некоторые, возможно, – бухгалтерами или финансистами, двое или трое – армейскими офицерами в штатском. Все эти люди, решил сэр Най, принадлежали ко Двору – в старомодном, феодальном смысле этого выражения.

Слуги внесли и поставили на стол блюда и напитки: голова вепря с лавандой, оленина, холодный лимонный шербет, торт «Наполеон», представлявший собой величественное многослойное архитектурное сооружение и подлинный шедевр кондитерского искусства.

Хозяйка принялась жадно поглощать пищу, испытывая видимое наслаждение. В этот момент с улицы донесся шум мощного мотора, явно принадлежавшего спортивному автомобилю. Белой молнией он пронесся мимо окон, и телохранители громко крикнули слаженным хором:

– Хайль! Хайль! Хайль Франц!

Гости, как один, поднялись с кресел. Только старуха не двинулась с места, продолжая сидеть с высоко поднятой головой. Стаффорду показалось, что в зале воцарилась атмосфера возбуждения. Гости, или придворные – кто бы они ни были, – исчезли, словно ящерицы, попрятавшиеся в щелях стены. Златовласые юноши образовали новую фигуру и отсалютовали мечами, приветствуя свою госпожу. Та величаво наклонила голову, и они, получив разрешение, вышли строем из зала. Она проводила их глазами и взглянула сначала на Ренату, затем на сэра Ная.

– Что вы думаете о них? – спросила она. – О моих мальчиках, моем молодежном корпусе, моих детях. Да, они мои дети. Какое определение вы бы им дали?

– Я назвал бы их великолепными, мэм. – Стаффорд говорил с нею, словно с королевской особой.

– Ах!

Шарлотта улыбнулась, и по ее лицу во все стороны побежали морщинки, в результате чего она стала похожа на крокодила.

Ужасная женщина, подумал Стаффорд. Ему не верилось, что все это происходит в реальности. У него сложилось впечатление, что это еще фестивальный зал, в котором разыгрывается представление.

Двери снова распахнулись, и в помещение вошла группа светловолосых молодых сверхлюдей. На этот раз они не размахивали мечами, а пели. Пели чрезвычайно мелодичную песню на редкость красивыми голосами.

Впервые за долгое время, после многих лет общения с поп-музыкой, Стаффорд Най испытал невыразимое наслаждение. Голоса, поставленные мастерами певческого искусства. Никаких хрипов и выкриков. Никакого напряжения голосовых связок. Ни единой фальшивой ноты. Они могли бы быть Героями Нового Мира, но их песня не была новой. Он ее уже слышал. Притаившийся где-то – вероятно, в галерее, расположенной над залом, – оркестр играл «Хвалебную песнь» из «Миннезингеров». Затем зазвучали аранжировки различных мелодий Вагнера, перешедшие в отдаленное эхо рейнской музыки.

Члены Элитного Корпуса вновь выстроились в два ряда. Графиня Шарлотта все так же сидела на своем троне, ожидая того, кто должен был войти в зал.

И вот наконец он появился. Оркестр сразу заиграл другую музыку. Эту мелодию Стаффорд знал уже наизусть. Зазвучал рог Юного Зигфрида, возвещавший о его готовности завоевать новый мир.

Между рядов членов Элитного Корпуса – явно его сторонников – шел один из самых красивых молодых людей, каких когда-либо видел сэр Най: златовласый, голубоглазый, идеально сложенный – словно сотворенный взмахом волшебной палочки, – он явился из мира легенд и мифов о героях, возрождении и воскресении. Весь его облик излучал силу, невероятную уверенность в себе и высокомерие.

Пройдя между рядов своих телохранителей, он остановился перед отвратительной горой женской плоти, восседавшей на своем троне, преклонил одно колено, поднес руку к губам, затем поднялся на ноги, вскинул руку в приветствии и издал клич, который сэр Най уже слышал от других, – «Хайль!». Стаффорд не очень хорошо знал немецкий, но ему показалось, что молодой человек произнес «Хайль великая мать!».

Юный герой огляделся. Заметив Ренату, он явно узнал ее, но с безразличием перевел взгляд на сэра Ная, и вот тот вызвал у него неподдельный интерес. Осторожно, подумал Стаффорд, осторожно! Он должен исполнять роль. Ту самую, исполнения которой от него ожидали. Знать бы только, в чем она заключается. Зачем его сюда привезли?

В этот момент герой заговорил:

– Итак, у нас гости! – Он надменно улыбнулся с видом человека, который знает, что ему нет равных в этом мире. – Добро пожаловать, дорогие гости!

Откуда-то из глубины замка донеслись звуки колокола. Звон не походил на похоронный, но было в нем что-то настоятельное, требующее повиновения. Так звонит колокол в монастыре, созывающий братию на службу.

– Настало время ложиться спать, – сказала Шарлотта. – Спать. Увидимся снова завтра в одиннадцать часов утра. – Она посмотрела в сторону Ренаты и сэра Ная. – Вас проводят в ваши комнаты. Надеюсь, ваш сон будет крепок.

Это было поистине королевское прощание.

Стаффорд увидел, как Рената вскинула руку в фашистском приветствии, но оно было адресовано не Шарлотте, а златовласому юноше. Ему показалось, что она при этом произнесла «Хайль Франц-Иосиф». Тот последовал ее примеру и тоже крикнул «Хайль!».

– Не желаете начать завтрашний день прогулкой верхом по лесу? – обратилась к ним Шарлотта.

– С огромным удовольствием, – ответил Стаффорд.

– А вы, дитя мое?

– И я тоже.

– Очень хорошо. Я распоряжусь. Спокойной ночи. Рада видеть вас здесь. Франц-Иосиф, дайте мне руку. Мы отправимся в Китайский будуар. Нам нужно многое обсудить, и вы должны завтра утром выехать отсюда не слишком поздно.

Слуги сопроводили Ренату и Стаффорда в их апартаменты. Сэр Най немного помедлил, прежде чем переступить порог. Смогут ли они переброситься парой слов? После непродолжительных размышлений он решил, что нет. Пока их окружают стены замка, нужно соблюдать осторожность. Любая комната может быть снабжена подслушивающими устройствами.

Рано или поздно ему придется задать вопросы. Кое-что из того, что он увидел и услышал сегодня, произвело на него странное, в некотором роде зловещее впечатление и поселило в его душе смутное беспокойство. Его пытались в чем-то убедить, во что-то вовлечь. Но что это?

Спальня выглядела вполне симпатично, но тем не менее обстановка была гнетущей. Роскошные старинные портьеры из атласа и бархата издавали тонкий аромат увядания, сдобренный благоуханием пряностей. Интересно, подумал он, часто ли Рената приезжала сюда прежде.