Они встретились перед ужином, призванные гулкими звуками большого гонга. Выйдя в коридор, сэр Най подождал ее, и они вместе спустились по лестнице вниз. На женщине было вечернее темно-красное вельветовое платье, рубиновое ожерелье и рубиновая диадема на голове. Выбежавший откуда-то слуга распахнул перед ними дверь.

– Графиня Зерковски и сэр Стаффорд Най, – объявил он.

Ну вот мы и прибыли, подумал Стаффорд, и, кажется, смотримся неплохо. Он с удовлетворением взглянул на свои запонки, украшенные сапфирами и бриллиантами. В следующее мгновение, когда сэр Най поднял голову, у него перехватило дыхание от изумления. Он был готов ко всему, но такого увидеть не ожидал. Перед ним разверзся огромный зал, интерьер которого был выдержан в стиле рококо. Бархатные кресла, диваны и портьеры были расшиты тонкой парчой. На стенах висели картины, которые он не сразу узнал, хотя почти сразу понял, чьему авторству они принадлежат, – Сезанн, Матисс, Ренуар. О стоимости этих картин было даже страшно подумать.

В широком кресле, напоминавшем трон, сидела женщина гигантских размеров с тройным, если не четверным подбородком, в буквальном смысле слова заплывшая жиром. Женщина-кит, промелькнуло в голове у Стаффорда Ная. И в самом деле, более подходящее определение для нее подобрать было трудно. Одета она была в оранжевое платье из жесткого атласа. Ее голову венчала искусно выполненная, похожая на корону диадема, отделанная драгоценными камнями. Покоившиеся на расшитых ручках кресла руки женщины с бесформенными пальцами тоже были огромны. Каждый палец был унизан перстнем с камнем – рубин, изумруд, сапфир, бриллиант, бледно-зеленый камень, который он не знал – возможно, хризопраз, – желтый камень – если не топаз, то желтый бриллиант. Она производила крайне отталкивающее впечатление. По ее телу то и дело перекатывались складки жира. Большое белое лицо, изборожденное морщинами, представляло собой студенистую массу. И, словно две изюминки из большого кекса, из этой массы выступали два маленьких черных, чрезвычайно проницательных глаза, смотревших на него. Именно на него, а не на Ренату, которую она знала. Рената находилась здесь, так сказать, в силу своих служебных обязанностей. Как бы это ни называлось, ей, вне всякого сомнения, было приказано привезти его сюда. Интересно зачем? Стаффорд не находил ответа на этот вопрос. Женщина смотрела на него явно оценивающим взглядом, словно пытаясь определить, тот ли он, кто был ей нужен. Или, возможно, тот ли он, кого ей заказали.

«Необходимо понять, что она от меня хочет, – подумал сэр Най. – Для этого нужно приложить все усилия, в противном случае…» Он представил, как она поднимает толстый палец и говорит своим высоким, атлетически сложенным слугам: «Схватите его и бросьте вниз через парапет…» «Какая нелепость, – подумал Стаффорд. – В наше время подобное просто невозможно. Куда я попал? Что это за маскарад или театральное представление, в котором мне приходится принимать участие?»

– Вы очень пунктуальны, дитя мое.

Она говорила хриплым, астматическим голосом, в котором когда-то имелись полутона, слышалась сила и, возможно, даже присутствовала красота. Все это давно осталось в прошлом. Выступив вперед, Рената сделала короткий реверанс, взяла пухлую руку и, почтительно склонив голову, поцеловала ее.

– Разрешите представить вам сэра Стаффорда Ная. Графиня Шарлотта фон Вальдзаузен.

Пухлая рука протянулась в его сторону, и он, неловко согнувшись, приложился к ней.

– Я знаю вашу тетку, – произнесла она, к его немалому удивлению.

Стаффорд заметил, что ее позабавила его реакция, отразившаяся у него на лице. Но заметил он и то, что она ожидала увидеть его удивление. Женщина-гора рассмеялась резким, скрипучим смехом. Ее смеющееся лицо выглядело еще более неприглядным.

– Скажем так, я когда-то знала ее. Много-много лет минуло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Еще в юности мы вместе с нею были в Швейцарии, в Лозанне. Матильда. Леди Матильда Болдуин-Уайт.

– Какое замечательное известие я принесу ей, – сказал сэр Най.

– Она старше меня. Как ее здоровье?

– Она живет в сельской местности и для своих лет чувствует себя очень даже неплохо, если не принимать во внимание артрит и ревматизм.

– Да-да, это обычные болезни преклонного возраста. Ей следует делать инъекции прокаина. Они очень хорошо помогают. Ей известно, что вы находитесь у меня с визитом?

– Думаю, она не имеет об этом ни малейшего понятия, – ответил Стаффорд. – Она лишь знает, что я отправился на фестиваль современной музыки.

– Надеюсь, он вам понравился?

– О, чрезвычайно. Оперный театр просто великолепен, не правда ли?

– Один из лучших. По сравнению с ним Зал фестивалей в Байройте просто сарай! Знаете, во что обошлось строительство этого Оперного театра?

Она назвала сумму в несколько миллионов марок, и сэр Най не смог скрыть своего удивления, что явно доставило ей удовлетворение.

– Если у человека есть голова на плечах, деньги для него способны сделать все, что угодно.

Произнеся эти слова, графиня причмокнула губами, словно выражая удовольствие, что произвело на него неприятное и даже несколько зловещее впечатление.

– Находясь здесь, в этом нетрудно убедиться, – сказал он, окидывая взглядом стены.

– Вы любите живопись? Вижу, что любите. Вон там, на восточной стене, висит лучшая работа Сезанна. Кто-то сказал, будто другая его картина… забыла название… которая выставлена в музее Метрополитен в Нью-Йорке, лучше. Это неправда. Лучшая картина Матисса, лучшая картина Сезанна, лучшая картина любого другого великого художника – все это находится здесь. Здесь, в этой крепости на неприступной скале.

– Это восхитительно, – сказал сэр Най. – Поистине восхитительно.

Тем временем слуги принялись разносить напитки. Стаффорд обратил внимание на то, что Старуха Горы не стала ничего пить. Возможно, она просто не хотела рисковать, поскольку при такой массе тела у нее наверняка было повышенное кровяное давление.

– И где же вы познакомились с этой славной девочкой? – спросила монументальная дракониха.

Не ловушка ли это? Сэр Най не знал, но времени для раздумий у него не было.

– В Лондоне, в американском посольстве.

– Ах да, я слышала. А как поживает… забыла ее имя… ну да, Милли Джин, наша богатая наследница? Очень привлекательная особа, как вы считаете?

– Она просто очаровательна. Пользуется в Лондоне большим успехом.

– А как этот скучный бедняга Сэм Кортман, посол Соединенных Штатов?

– Он показался мне чрезвычайно здравомыслящим человеком, – вежливо ответил Стаффорд Най.

Графиня хихикнула:

– А-а, это вы стараетесь быть деликатным, не так ли? Он исполнителен. Делает то, что ему говорят, как и подобает хорошему политику. К тому же служить послом в Лондоне весьма приятно. Этой должностью Кортман обязан Милли Джин. С ее толстым кошельком она могла бы добиться для него должности посла в любой стране мира. Ее отец владеет половиной нефти Техаса, землей, золотыми приисками и чем-то там еще. Грубый, крайне неприятный человек. А как выглядит она? Утонченная аристократка. Не вульгарна, не богата. Весьма предусмотрительно с ее стороны, как вы считаете?

– Иногда это не представляет особых трудностей, – ответил Стаффорд Най.

– А вы богаты?

– Увы.

– Что, сегодня Министерство иностранных дел не отличается щедростью?

– Ну, я не стал бы так говорить… В конце концов, мы ездим по разным странам, встречаемся с интересными людьми, видим кое-что, что происходит в мире…

– Вот именно, кое-что. Но не все.

– Видеть все едва ли возможно.

– Вы когда-нибудь хотели увидеть, что… как бы это выразиться?.. что происходит за кулисами видимых событий?

– Порой у меня появляются идеи на этот счет, – уклончиво ответил он.

– Я слышала, что порой у вас появляются идеи. Надеюсь, не банальные?

– Бывало, мне давали почувствовать, что в своей семье я паршивая овца.

Сэр Най рассмеялся. Старая Шарлотта рассмеялась тоже.

– Вы не возражаете против того, чтобы иногда признаваться в чем-то, правда?

– К чему притворяться? Люди всегда знают то, что вы от них скрываете.

Она внимательно посмотрела на него:

– Что вам нужно от жизни, молодой человек?

Стаффорд пожал плечами. Опять ему приходилось принимать мгновенное решение.

– Ничего.

– Прекратите. Неужели вы думаете, я вам поверю?

– Можете поверить. Я вовсе не амбициозен. Раве я похож на амбициозного человека?

– Должна признать, нет.

– Мне нужно не так много: жить весело и комфортно, есть, пить – умеренно, общаться с друзьями, с которыми не скучно.

Старуха подалась вперед, несколько раз моргнула и заговорила совершенно другим голосом – с легким присвистом:

– Вы умеете ненавидеть?

– Ненавидеть – это пустая трата времени.

– Понимаю, понимаю. На вашем лице нет ни малейших признаков неудовлетворенности, а это означает, что вы говорите правду. Тем не менее я думаю, вы готовы пройти определенный путь, который приведет вас в определенное место. Вы пойдете по этому пути с улыбкой, как будто вам все это безразлично, но если в конце его встретите подходящих советчиков, подходящих помощников, то достигнете того, чего желаете. Если, конечно, вы обладаете способностью желать.